– Я ничего такого не делала, – замахала руками Луара. – Там стреляли в живых существ.

– Не важно, союзники сочли Вас достойной знака отличия «за личную храбрость», – провел рукой, выключая аппаратуру командующий. – Я внесу запись в Ваше личное дело. Премия зачислена на Ваш счет. За знак положена регулярная выплата, этот вопрос будет решен чуть позднее.

– Поздравляем Вас, – произнес один из офицеров, – протягивая Луаре небольшую плоскую коробочку. Коснитесь, она запрограммирована на ваше биополе.

При прикосновении коробочка распахнулась, как цветок, обнажив сердцевину, где в специальных зажимах покоилась парадная версия знака, ромбик и планка одного цвета для рабочей и полевой формы одежды. Неизвестно, сколько бы Луара рассматривала награду, если бы ее аккуратно не выпроводили из кабинета. На мой взгляд, церемонию можно было бы сделать и поторжественнее, видимо, командование само пребывало в легкой растерянности.

– Поздравляю, – сказал я, – ты, оказывается, боевая девушка, хоть и прикидываешься скромницей.

Луара промолчала, только чувства выдавали какие-то метания. Так мы «на автопилоте» добрались до каюты, чтобы переодеться в рабочую одежду. Луара переоделась в полном молчании, даже позабыв свою традиционную игру «не смотри – я стесняюсь». Когда девушка уже собралась уходить, я напомнил о себе:

– Хэй, подруга, ты ничего не забыла? Негоже стесняться честно заслуженной награды.

– Да при чем тут я? – отмахнулась Луара.

– А вот это совершенно не важно, – отмахнулся я, – назвался груздем – полезай в корзину!

– О чем ты опять!? – возмутилась Луара, – говори понятно! Да и откуда мне знать, куда его цеплять? И вообще, засмеют коллеги, нашел героя сражения.

– Засмеют? Да удавятся от зависти, – посмеялся я. – На счет как вешаются планки у Вас, я не знаю. В Содружестве полоска вешается на рукав рабочей одежды ближе к плечу, ромбик – для боевой брони и полевой формы, вешается тоже на рукав в том же районе. Он просто более тусклый, чтобы не демаскировать бойца. Ну а сама медаль – парадная форма. Честно говоря, не знаю, куда она на гражданский костюм вешается, на форму в район груди, я покажу, если что.

– Что такое «медаль»? – спросила Луара.

– Да те же уши только в профиль, – отмахнулся я, – у нас так называют знаки отличия.

– И как ее или его вешать? – спросила Луара, разглядывая планку в открытой коробочке.

– Бери планку пальцами, она на твою ДНК или биополе, в общем, на тебя отреагирует и отцепится. Потом помести на предполагаемое место крепления и придави чуток, она там и прилипнет. Кстати, снять «без мяса» сможешь тоже только ты, – дал я пояснения.

С минуту мы прилаживали планку знака на штатное место, затем Луара критически осматривала себя. Потом порывалась снять ее, а я доказывал, что не нужно стесняться наград. В любом случае было весело. И настроение у девушки поднялось, что избавило меня от гнетущей атмосферы. Как ни крути, это понятие для меня значило куда больше, чем просто расхожее выражение. Вот так и станешь профессиональным клоуном.

– А ты бывал в боевых вылетах? – спросила девушка.

– Конечно, – совершенно честно ответил я, – этого добра на мою долю хватило. Пришлось повертеться и на истребителе, и на корабле-разведчике.

– У тебя, наверное, и награды есть? – спросила Луара.

– А вот наград у меня нет, – ответил я, – как-то не заслужил, видимо. Так что гордись, за зря такие штучки на форму никто никому не вешает.

Впрочем, смены у нас в тот день не получилось. Начальство, видимо, узнав о награждении, освободило Луару и от остатка смены. Слухи распространялись на базе быстро, и к окончанию смен у кубрика Луары отметилось довольно много разного народа. Знакомое лицо появилось только одно – подружка девушки, которая присутствовала в медицинском блоке. Звали ее Лиу. Девушка провела у Луары довольно много времени. Я старался слушать девчачьи сплетни в пол-уха, потому что не хотел лезть в сугубо личное. Просто не хотелось смущать и без того чувствующую себя в чужой тарелке Луару.

Лиу оказалась веселой и непоседливой. Она искренне радовалась и удивлялась истории с наградой. Прямо с порога кинулась обниматься с подругой, намурчала ей что-то ласковое в ушко, прошлась руками по плечам и все это в сопровождении пассов хвостом. Потом подруги рассматривали знак, Лиу пыталась приделать его к своему комбинезону. Потом подружка выпытывала, за что перепало такое неожиданное счастье. Потом случилось еще много «потом». Я окончательно ушел в себя, оставив трескотню на самом краю сознания, как природный фон.

Вечером в каком-то большом зале собравшийся народ устроил стихийную пирушку, которая началась из-за награждения Луары, а чем закончилась, не узнал, пожалуй, никто из начинавших ее балагуров. Я сидел тихо, как мышь, хоть вопросов у меня и набралось больше, чем просто «много».

Основой вечеринки в отличие от чисто людской обжираловки стали различного рода игры, как парные, так и командные, большинство из которых оказалось весьма подвижными. Понаблюдав с часик, я так до конца и не смог уловить смысл некоторых из них. Плюнув в сердцах на бестолковые наблюдения, я решил воспринимать их как некое неподдающееся пониманию приложение. Собственно вполне людской перекус в виде всякой снеди тоже на вечеринке присутствовал и располагался на довольно объемной многоярусной композиции, чем-то напоминавшей крутящийся стенд с открытками в земном супермаркете. Правда, приборы и «тарелки» оказались столь же необычными, как и увиденный мной прежде «стакан». А вот с выпивкой ситуация оказалась совершенно ужасной: ее, как и стаканы, все приносили исключительно с собой и угощали друг друга, пытаясь угадать состав входящих в нее ингредиентов. По ощущениям моей временной хозяйки я понял лишь, что все напитки содержали приблизительно одинаковый процент веселящего ингредиента и отличались исключительно эстетической идеей воплощения во вкусе.

Довольно скоро народ рассыпался на кучки по интересам. Уставшие от основного действа трудяги тыла смотрели какие-то новости в голографических сферах, спорили на непонятные мне темы и для отдыха участвовали в забавном мероприятии, которое я для себя обозвал «танцы».

Не знаю, можно ли было это действо назвать танцами в полном смысле этого слова, иного термина у меня на тот момент просто не отыскалось. Скорее всего, я назвал действо именно так потому, что оно происходило под некий набор звуков, который вполне можно было обозвать «музыка». Доносившиеся из стен, пола и потолка звуки носили явно упорядоченый характер и были приятны слуху девушки. Музыка звучала разная. И вот под эту музыку народ поштучно, парами, а иногда и большими группами расслабленно кувыркался в поле нулевой гравитации, которое было сгенерировано посреди соседнего помещения.

Одежда обитателей базы особым модельным разнообразием не отличалась – основной и единственный фасон представляли комбинезоны. И лишь цветовая гамма, покрой и материал комбинезонов сильно отличались друг от друга, придавая индивидуальность их владельцам.

Спустя пару часов эмоции и мысли Луары перепутались и начали скакать, как зайцы по полю. Постепенно эмоциональный фон сместился в сторону радости и легкого возбуждения. Когда же она начала кувыркаться на «танцеполе» эмоции выдали клубок из интереса, страха, радости, и еще каких-то обрывков. Наверное, так же действует на человека всплеск адреналина. Вволю напрыгавшись, Луара растянулась на коврике, в той части помещения, где как раз для этого все и было обустроено.

Многочисленные участники собантуя лежали на полу, на низких широких пуфиках или сидели где удобно. Луара выпила очередного эксклюзивного напитка из предложенной плотно сложенной дамой вычурной бутылочки и, мурлыкнув что-то в ответ, закрыла глаза. Эмоции витали на грани эйфории. Понемногу Луара начала выпадать из реальности, уносясь то ли в дали сна, то ли в какие-то наркотические пределы. Тело мягко и спокойно потеряло контроль хозяйки, оставшись совершенно без присмотра.