– И что в этом плохого? – поинтересовался я.

– Редко кто из них так уж легко и быстро оставляет опеку, – мысленно вздохнула Луара, – а за период опеки они могут стать несносным кошмаром. Из-за этого многие мои соотечественники не сильно жалуют это процесс. Ласьены часто становятся другими, попадая под опеку, пусть иногда это только чуть-чуть, но близкие чувствуют это.

– Ты уже попадала под опеку?

– Нет, – наполнила облегчением мое сознание Луара, – но о такой, как ты помощи, никто никогда не говорил. Ты как оказался у меня в сознании?

– Вопрос на миллион тугриков, – ответил я озадаченно, – я совершенно не в курсе этого. С другой стороны, не факт, что этот случай первый. Вот сама подумай, что могут подумать о человеке, если он скажет, что находится под опекой иномирянина в голове?

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Луара, – а ты кто в своей жизни?

– В душе я – искатель приключений, местами черный археолог, хороший парень и надежный товарищ, – шутливо ответил я, – а по совместительству – штурман, страдиан третьей ступени и командир корабля дальней разведки.

– Ого! Да ты – серьезный рубильник, – удивилась Луара, – мне бы так. Я – техник подхвата, в общем, рабочие руки с необходимым минимумом ответственности и интеллектуальной инициативы. До недавнего времени у меня имелись надежды и даже некоторые перспективы пробиться наверх. Но без блока управления мне мало что светит, хотя, мои предки не знали этих блоков, да и новых союзников тоже.

– Правильно это называется «блок медицинского контроля и поддержки»? – уточнил я.

– Да, кажется, так он и называется у этих ребят из Содружества, – согласилась Луара, – а ты откуда слышал об этом?

– У тебя он в рабочем состоянии, нет повода для волнения, – ответил я.

– Не может у меня его быть, – некоторое сожаление резануло по моему разуму, – я пока так и не закончила подготовку к внедрению этого устройства. Медики говорили, что у нашего народа существуют какие-то трудности с этим, скорее всего от многоуровневой организации мозга или мышления и протекающих там процессов. Говорят, что это память предков постоянно активизирует разные части мозга и трудно зарезервировать участок под стороннее управление.

– Тебе, конечно, виднее, – согласился я, – я попробовал, пока ты была в отключке, БМКП сначала барахлил, но потом все пошло хорошо.

– Но как это может быть? – искренне удивилась Луара, – Стоп. Давай, проверим.

Она побежала в соседнюю со спальней комнату, больше всего походящую на рабочий кабинет. Какое-то время возилась там с вещами на низком столике, в тумбочках и на полу.

– Вот, нашла, – подняла она к лицу стандартный технический планшет КСС, – тут моя «история» подготовки к внедрению блока управления, она закрыта для чтения. Не хочешь взглянуть?

Я попробовал активировать планшет, но руки просто не слушались меня.

– Не могу, – сказал я, – дай мне контроль над телом.

– Я не знаю, как это сделать, – растерялась Луара.

– Я тоже не знаю. Постарайся расслабиться, уйти на второй план, помедитируй, в конце концов, – ответил я, шутливо добавив, – я не буду разглядывать твои интересные места.

– Вот еще, – вслух фыркнула Луара.

И все же она добросовестно пробовала впустить меня в контрольную комнату своего тела. Если честно, я бы сильно задумался, прежде чем дать кому-то доступ к своему собственному тельцу. Может, это потому, что у людей не имелось памяти предков, всплывать из глубин веков было просто некому. Наконец, мне удалось заполучить чуть ли насильно передаваемое мне тело. Я привычным движением активировал планшет. БМКП оповестил о начале работы легким покалыванием виска, как это происходило в моем родном теле. На планшете побежала строка на языке модус-стандарт Содружества. Надпись я спокойно разбирал, значит, мой симбиот расширения памяти работал. Я побаюкал блокнот на гравитационном поле – с трудом, но это тоже удалось. Ситуация показалась мне странной, с этим телом, по словам хозяйки, ничего не делали медики Содружества, откуда тогда взялись мои привычные способности? Может, внедрение симбиотов у человека разумного затрагивает больше деятельность мозга, а не перестройку организма? Что-то мне Светлана говорила о том, что для каждого носителя разума этот процесс уникален.

На планшете тем временем ползла информация активации «Страдиан-3, доступ уровень 6, проект 5442385-демо, доступ цивил-стандарт…» Дальше пошла информация о проекте, и я погасил активность планшета.

– Подожди! – взмолилась Луара, – там же обо мне!

– Ты читаешь на базовом языке содружества? – спросил я удивленно.

– Конечно, – с нетерпением отмахнулась Луара, – мы же осваиваем их технику, вся документация на этом языке описана. Немедленно верни информацию!

– Разве у тебя есть допуск? – с ухмылкой спросил я, – не могу же я допустить разглашение информации неуполномоченным лицам.

– Тогда выметайся! – с вредностью в мыслях скомандовала Луара, – сиди на подхвате.

– Сейчас, красавица, – усмехнулся я мысленно, – ты же не упрекнешь меня за то, что я буду неусыпно наблюдать за твоей жизнью?

– Только попробуй! – возмутилась она, – ну нахал-то, да как у тебя язык повернулся такое сказать!

– У меня нет языка, я лишь подумал, – напомнил я.

– Да как у тебя разум повернулся такое подумать! – уже более спокойно выпалила Луара, – выметайся, я на тебя обижена.

Я уплыл на задний план, мысленно дернув Луару за хвост. Судя по реакции хозяйки, ничего такого она не почувствовала, наверное, не имея своего хвоста, я и думать за этот прелюбопытнейший орган полномочий не имел.

Надо сказать, что по началу мысли Луары для меня оставались не всегда понятными, ассоциации путались, часто приходилось что-то додумывать и уточнять. Но постепенно, видимо, из-за накопления базы общих понятий процесс пошел значительно легче, практически не вызывая разнотолков.

– Сейчас посмотрим, – попыталась Луара активировать планшет.

Планшет мигнул и повесил надпись «авторизация не подтверждена». Луара еще раз выключила и включила планшет – результат тот же.

– Но я же видела, что он работал, – обиженно подумала она, – так не честно.

– Но он же работал у меня, – подначил я ее.

– Но ведь тело-то было мое и тогда, и сейчас, – возмутилась Луара. – Это не честно!

– Подай жалобу в медслужбу Содружества, – пошутил я.

– Ах так! – возмутилась Луара, окрасив мое сознание волной возмущения. – Катись тогда отсюда! Катись и не вылазь больше вообще. Не получишь от меня больше ни тела, ни общения.

Спорить с раздраженной женщиной – прямой путь в нахалы, придурки, бездари или неудачники. Слышал от женщин не единожды, правда, не всегда в свой адрес. Так что я решил за более легкий вариант промолчать. Пусть эта женщина и не представитель «хомо сапиенс», да и понимаю я не ее язык, а образы и мысли, но обидеться она вполне способна.

Я уже не один раз размышлял о «психологии» встреченных мной иномирян, получалось, что все существа организованные по принципу «гуманоид» имели сходную или, по крайней мере, доступную к моему восприятию методику мышления. Нет, мыслили они, конечно, различно, задачи перед собой ставили разные, да и отношение даже к себе подобным у них отличалось. Но все они понимали, что такое «добро» и «зло», «радость» и «печаль», «приязнь» и «ненависть». Вот Краппса я так и не смог понять. Мне казалось, что он иногда элементарно снисходил до нашего уровня общения, пребывая все остальное время в своем собственном мире, который мы с Шилой понять, как надо, были просто не способны. Вот и при общении с этой прямоходящей кошкой я легко воспринимал образ ее мыслей, угадывал эмоции и чувства. Какие-то моменты могли быть восприняты и не верно, но в общем, я не чувствовал ее чужой или иной.

Погрузившись в свои мысли, я постарался максимально раствориться в потоке эмоций Луары, так ее мысли и переживания становились просто фоном, как иностранные слова в песне становятся просто еще какими-то звуками в мелодии, если их не понимаешь. Это походило на покачивание в стремнине потока. Тебя несет, иногда подталкивает, иногда притормаживает, тело периодически обдается то перегретыми струями воды, то поднявшимся из глубины холодком. Иногда его подкидывает, а иногда плескает в нос водой. Но в целом, можно расслабиться и лежать на воде, тихонько скользя вместе с ней по течению.