– Енот, можешь выдать схематическое изображение помещения двигательной установки? – попросил я. – Масштаб выбери на свое усмотрение, но желательна предельная детализация.

Тут же рядом с нами развернулась голографическая сфера, одновременно вызвавшая нервный вздох у нас с Луарой. Посреди отсека действительно находилась какая-то штуковина, только она совершенно не походила ни на дыру в космос, ни на шар плазмы. Больше всего ЭТО походило на какой-то несуразный шипастый кристалл воистину гигантского размера. И как пояснил Енот, шар этот находился в постоянном и чертовски быстром вращении. Там где мы с Луарой увидели сетку, действительно проходил опоясывающий всю площадь отсека пояс какого-то хитрого сооружения, чем-то походившего на сложную сеть многоуровневого плетения. И поверху этой сети действительно располагались какие-то бефсорменные клялксы, больше всего походившие на огромные капли застывшего воска.

– Тебе не кажется, что эта… вторая оболочка какая-то неправильная? – прошептала Луара мне в ухо, внимательно разглядывая изображение сети. – Она как-то совсем не вяжется с остальным сооружением. Как будто ее второпях набросали куда ридется? Глядя на нее, у меня и создается какой-то дисбаланс чувств.

– Не знаю, – задумчиво ответил я. – У меня вообще какие-то неясные ощущения от общего вида этой штуки. Но я вот могу точно сказать, что никогда таких штук не строил, не проектировал и даже не обслуживал. Может быть это какая-нибудь окалина, которую по регламенту нужно снимать каждые тысячу лет?

– Сьеерж, ну тебе бы все шутить, – мою руку возмущенно дернули.

– Ну ты тоже нашла специалиста по бешаным кучеряво-кристаллическим ёжикам, – буркнул я в ответ. – Вон Енота попроси, чтобы полазил по местной информационной барахолке. Если, конечно, его туда пустят.

Сколько Енот возился с базой данных, лично я даже приблизительно не смог бы вспомнить. Все наше с Луарой внимание в тот момент было отдано созданию различных теорий относительно увиденного.

– Страдиан-три, нужна ваша санкция, – отвлек меня Енот, обретавшийся в тот момент изнутри отсека двигательной установки. – Я не имею возможности мягко обойти защиту. Принципиально она преодолима, но система заблокирована каким-то нетипичным для алгоритмов корабля кодом.

– Ты его можешь обойти или взломать? – поинтересовался я. – Кстати, как ты вообще так быстро со всем разобрался?

– Оба варианта теоретически осуществимы, – сообщил Енот. – Базовые алгоритмы корабля имеют прогнозируемое количество логических петель Раст-Банари, при дискретизации управляющих потоков имеется большая вероятность опознать принадлежность управляющих кластеров, классифицировать их и методом многопотоковой экстраполяции…

– Опс, извинтите, простите, мы уже проехали-и-и… – изобразил я голос литовского пассажира из анекдота. – Тогда в чем вообще проблема?

– При обходе нетипичного блока к изучению станут доступны лишь некоторые сервисные данные с энергоустановки. Мы не сможем при помощи этого узла связаться с базой данных, как предписано. В случае взлома и полного снятия блока система сразу приступит к исполнению заблокированной ранее программы действий. Гарантий, что программу получится обнулить моими средствами в допустимые сроки, нет.

– Хорошенький выбор, – подумал я вслух. – Что думаешь, Лу?

– А если оно взорвется? – указала Луара глазами на схематического «кучерявого ёжика».

– Ну и зачем местному экипажу делать это? – пожал я плечами.

– А может, они просто экстренно покинули корабль, предварительно заблокировав вышедшую из-под контроля энергоустановку? – предположила девушка. – Вдруг это и есть причина?

– Маловероятно, – парировал я. – Обычно в таких случаях корабль не покидают, а ждут помощи. Ведь он находится тут уже слишком долгое время, чтобы иметь возможность ее получить. Енот, попробуй аккуратно обойти блок и заглянуть хоть одним глазком в базы данных.

Докладывая о ходе операции из отсека, Енот сообщил, что блок всеми путями стремится к самовосстановлению. В конце концов, пришлось его полностью уничтожить, что изначально планом не предусматривалось. Дальше события сначала быстро пошли, потом побежали, а дальше кинулись большими прыжками.

Первой «ласточкой» стал доклад Енота о попытке несанкционированного перехвата управления, затем случились еще какие-то попытки проникновения в систему нашего истребителя, но именно первая вдруг как-то сразу отделила наше «до» от «после». Все события закрутились одновременно, активно впутывая нас в клубок каких-то старых противоречий. Кристаллическая структура полыхнула, выкинув местами до самой палубы множество протуберанцев. Мелкая сетка моментально накалилась и, казалось, стала монолитной, отрезав от Енота разбушевавшуюся стихию.

Вторая же конструкция, которая показалась столь подозрительной Луаре, довольно значительно пострадала. Некоторые ее части оплавились, другие просто разлетелись наподобие сорванных ветром фрагментов паутины. Енот отметил возрастающие по количеству атаки, и вдобавок ко всему на самой грани слуха возникла вибрация, сродни противному комариному звону, и полыхавший фиолетовым огнем плазменный шар в миг как будто провалился куда-то, разверзнув посреди отсека провал бездны, который открылся мне при посещении отсека.

– Страдиан-три, корабль готовится к старту, – спокойно доложил Енот.

– Мать моя героиня! – не на шутку испугался я.

И как показала ситуация, сделал я это совершенно не зря. До старта фактически оставалось чуть больше шести минут. То ли именно столько понадобилось этому кораблю, чтобы выйти на рабочий режим мощности, то ли мы своими действиями просто продолжили прерванную на какой-то стадии программу старта. Думать оставалось просто некогда, тем более, что находиться внутри отсека стало опасно даже Еноту. Фрагменты местами опаленной «паутины», как будто целенаправленно стали стягиваться в его сторону.

– Валим! – отдал я самую насущную команду, подхватывая на руки фактически оцепеневшую спутницу.

Уже на бегу, прикрываемый каким-то полем, генерируемым МИ, от будто бы ожившей «паутины», слетавшей то со стен, то с потолка, я задал вопрос Еноту о наших перспективах добраться до нашего корабля в приемлемое время. На что получил лаконично отрицательный ответ. Из пояснений я понял, что принципиально для него нет ничего невозможного, и он имеет вариант достигнуть многоцелевика за неполных две секунды, бросив на решение задачи приблизительно от восьмидесяти процентов своих вычислительных ресурсов на расчет оптимального перехода и до десятой части имеющихся в наличии энергоресурсов.

– Попадос, – констатировал я, опять переходя на бег после очередного «прыжка» в конец прохода. – Эвакуация на местном челноке, похоже, наш единственный шанс не улететь вместе с этим безумным бриллиантом.

Луара не возражала, потому что принципиально не могла этого делать, хорошо, что она вообще не вопила от страха или что там в таких случаях положено делать их виду разумных. Сильно помогла уходить от погони моя неожиданная возможность к мини прыжкам-телепортациям. Первый раз я сделал это неосознанно, только потом задней мыслью испугавшись, что Луара в отличие от меня могла остаться на месте. План действий созрел мгновенно, наверное, потому что другого просто не оказалось под рукой.

– Енот, сопровождаешь нас до местного челнока, – уверенно вещал я на бегу. – После нашей посадки в него как можно быстрее перемещаешься на наш многоцелевик и экстренно покидаешь на нем этот корабль, не ограничивая себя в средствах. И дай мне Пробоя.

– Принято, – четко ответил Енот. – Связь!

– Пробой, – начал я. – Долго говорить не могу, корабль готовится к старту. Мы пытаемся эвакуироваться. Что тут произойдет во время старта, одному богу известно. Так что собирайтесь и мотайте как можно дальше. Если сможем свалить – свяжусь.

– Понял, – коротко ответил наш бригадир.

Когда запыхавшийся я и превратившаяся от страха в большую мягкую игрушку Луара остановились возле одного из челноков, до старта оставалось чуть меньше двух минут.