– Не тяни, – влезла Шила.

– Случилось в этой системе еще до начала разработок несколько военных конфликтов между параганцами и флотами Алуриса, – начал Краппс. – Что они тут делили – неизвестно, но вояки с Алуриса решили, видимо, что дело тут дохлое, а может, прижали их, но при последнем сражении они применили какое-то новое, похоже, экспериментальное вооружение. Что оно собой представляло, точно никто не знает. Ясно, что сами алурисовские вояки не смогли, а может, просто и не стали прибираться за собой. Так вот, активными элементами оружия, служили миниатюрные квазиразумные частицы, управляемые дистанционно с какого-то компонента ракеты или чем их там доставляли до места. Параганцы в тот раз потеряли весь флот, что сталось с вояками с Алуриса – неизвестно, имеются лишь предположения. В общем, свидетелей могло и не остаться. Лет двести в систему боялись заглядывать даже мимоходом, и суда, и корабли исчезали тут бесследно. Потом постепенно уяснили, что по какой-то причине эта квазиживность кучкуется только в поясе астероидов, практически не отдаляясь от него.

– Это что-то типа нано-роботов, – зафиксировал я ситуацию скорее для себя. – А что, никто не видел эти штуки в действии после повторного заселения системы?

– Опять же только слухи, – ответил Краппс. – Слухи разные. Кто говорит, что судно, попавшее под раздачу «разъедают» до несущих конструкций, кто говорит, что погибает только живая материя. Захваченные суда постепенно меняют курс и уходят в астероидный поток. Ходят легенды, что какая-то сила оберегает их от столкновений, и они находят последний приют на каком-то огромном кладбище захваченных кораблей.

– Круто, – пискнула Шила. – Если погибает только живое, там, наверное, просто золотое дно, чего только не найдешь на кораблях!

– Хочешь проверить или присоединиться к кладбищу? – остудил ее пыл Краппс. – Никто не слышал о судах, вернувшихся из пояса. Я не стал рассказывать о нашем небольшом приключении, таких случаев тоже еще не зафиксировано. Подумают еще, что мы – какие-нибудь порождения чуждых живому миру структур.

– Да, с этой живностью шутки плохи, – согласилась Шила. – У нас же во многих модулях тоже используются запрограммированные миниатюрные квазиразумные частицы для поддержания рабочего состояния и устранения небольших повреждений?

– Есть такое дело, – согласился Краппс. – Но таких блоков у нас не слишком много, а на кораблях гражданской постройки их совсем нет. Как правило, это самые дорогие блоки энергоустановки и двигателей, выпускают такие пара-тройка производителей на Алурисе. В общем, информации об этом официальной нет, просто стоит в спецификации к изделию сноска о возможности его самостоятельного самовосстановления и описана методика тестирования изделия на возможность такого восстановления.

– Это хорошо или плохо? – настаивала Шила. – Может, мы на бомбе летаем?

– Все летают на бомбах, различие только в мощностях, – философски ответил Краппс. – Я думаю, что нам крупно повезло, что основные блоки у нас нано-технологичные. Кстати, основной блок управления, который можно назвать мозгом Анны, собран именно по такой технологии. Там есть даже некоторые возможности по восстановлению поврежденной информации.

– Ты где такое видел? – удивилась Шила. – Я осмотрела наши спецификации, нет там такого.

– Мне ребятки-монтажники по секрету открыли, когда нам мощности добавляли, – ответил Краппс. – Вояки это сами не афишируют, но техников-то не проведешь. Они мне и набор тестовых программ дали по-братски, наверное, подумав, что я военный инженер – практически коллега.

– Чего болтаем! – завопила Шила. – Время уже пошло! Конкуренты давно за периметром!

– Шила, чего ты пузыришься, – ответил я. – Я вижу, что они уже свалили, но час никакой роли не сыграет. Дай узнать чего-нибудь нового про наш корабль, может, в жизни пригодится.

– Может, скакнем прямо отсюда? – провокационно предложила Шила. – Правил тут нет, как и лоций. Что нам в упрёк сказать можно?

– Можно по прибытию нечаянно прострелить борт, к примеру, если мы при уходе в прыжок тут чего-нибудь нечаянно сломаем, – ответил я. – Ты что, не наигралась в детстве?

– Нет, не наигралась, – картинно надулась Шила. – Тяжелое детство, отсутствие игрушек.

– Ладно, поехали, – решил я не накалять Шилу. – Готовимся. Прыжок с той же точки, где ушли конкуренты, им виднее на счет правил. Тут не далеко, думаю, прыгнем сразу в точку назначения. Туда и обратно в два прыжка дней за тридцать с хвостом успеем. Не жизнь, а сплошная камера заключения на корабле, отдохнуть бы на курортике.

Как уже стало нормой, мы находились в креслах боевой рубки в подключенном к корабельной виртуальной реальности состоянии. Томительно истекала последняя минута прыжка. За проведенный час, после «побудки» мы успели развить тему курортного отдыха, который нас, несомненно, ждал где-то в недалеком будущем. В основном Шила с Краппсом спорили о достоинствах трех планет, признанных лучшими курортами здешнего обитаемого пространства.

– Ося, ну на кой звездотормоз тебе нужен океан, ты плавать-то вообще умеешь? Другое дело горы! – увещевала Шила Краппса. – Твою мать!!

Шилина пламенная речь сменилась не менее мрачной пятисекундной паузой. Пауза могла бы с успехом занять и не одну минуту, только вот времени на это у нас не оставалось. Мы вынырнули из надпространства среди какого-то довольно серьезного сражения. Можно сказать, нам повезло, что мы оказались в одном из периферийных вихрей сражающихся. Уход в надпространство без якорей я знал не понаслышке, так что пока имелся шанс выйти из-под огня, оставаясь в определенной точке пространства, я хотел его использовать. Плохо припоминается вся цепочка разговоров, выкриков, прочего шума и световых спецэффектов, которые сопровождали наше героическое бегство с театра действий чужого сражения.

В первые же секунды после выхода из надпространства мне с трудом удалось увернуться от проплывавшей рядом туши крейсера. Нас попытались угостить чем-то из репертуара систем защиты, но нам повезло, что в борт чужого корабля своевременно угодил один из пролетавших рядом лазерных импульсов толщиной с ногу слона. Защитный экран крейсера рассеял энергию, на несколько мгновений ослепив системы наведения, как свои, так и наши. Впрочем, мне точного наведения на цель нужно не было, я просто продолжал удирать из мясорубки. Будь этот крейсер единственным охотником, нам бы, пожалуй, пришел конец. Но вокруг наблюдалось множество более толстых целей, так что нас зачастую элементарно игнорировали, отвалив с барского плеча пару-тройку импульсов из автоматических орудий систем защиты.

– Так вот почему это урод считал дело сделанным! – вопила Шила, расстреливая какую-то излишне верткую ракету, посчитавшей нас достаточно аппетитной добычей. – Тут вопрос не в скорости, а вообще в возможности связаться с получателем!

Ракета все-таки обхитрила Шилу и, отстрелив какие-то помехи, смогла пробиться практически к нашим щитам. Тут Шила ее все-таки наметала строчкой зеленых импульсов. Орудие стояло в режиме наибольшей скорострельности, и мощность импульсов оказалась не слишком большой, тем не менее, для ракеты стало достаточно и этого. И все же автоматика ракеты подорвала заряд. На наше счастье он оказался чем-то не очень мощным, предназначенным для выведения из строя навесного оборудования, сенсоров и деформации обшивки. Видимо по этой причине ракета и оказалась столь поразительно увертливой, да и наши размеры ее не смутили, ну а всякой вкусной для нее сенсорики у нас на борту было не меньше, чем на крейсере. Взрыв перегрузил один из фрагментов щита, на время отключив его. Попутно высыпалось две каких-то системы, тут же переключившиеся на дублирующие блоки. Пока щит отсутствовал, нам в борт попало несколько блудных лазерных импульсов и разряд какой-то высокоэнергетической пакости. Все это я лишь отмечал некоей периферией сознания – пока двигатели работали в штатных режимах, все это меня не волновало. Краппс, сделав вместе с Анной что-то невероятное, вернули щит на место. Дальше их задачи разделились. Анна сражалась с повреждениями, Краппс пытался изыскать варианты повысить мощность щитов, которая слегка упала из-за последних манипуляций.