Самый замысел — исследовать Московский Кремль — глубоко приветствую, при условии руководства со стороны музея; всякое любительство — отвергаю.

И. К. Линдеман. Я вторично выступаю против Игнатия Яковлевича — беру быка за рога. Хроника Ниенштедта. Что это? Не потрудился вникнуть в причину этого документа — не посмотрел в 3-ю главу Белокурова о Форстене(26), Бакмейстре, Клоссиусе — ни слова не сказал. [...] Ниенштедт писал свою хронику со слов Веттермана тридцать лет спустя, тем не менее Лихачев признает ее несомненной!

Со слов Арндта — книги были «вынесены»... Карамзин пишет: велел «разобрать», а Снегирев «разобрал и составил каталог», Каким образом еврейские книги могли прийти из Рима?.. В списке Дабелова нет указания на имя Веттермана.

Ю. В. Готье(27). В лице докладчика мы имеем единственного человека, убежденного глубоко в том, что библиотека Грозного именно в Кремле. Это не был строго научный доклад: нет критики и скептицизма; это была горячая агитационная речь, проповедь!

Обрисовались путь докладчика и свободное обращение с историческими фактами. Например, стоило или не стоило Грозному прятать библиотеку? Докладчик не обратил внимания на библиотеку Московской духовной академии. Вопрос о существовании библиотеки Грозного как был темен до Игнатия Яковлевича, таким и остался и после него.

Докладчик затронул цель более важную — исследование кремлевских подземелий. Безмерно приветствую начинание, которое мы имеем в лице докладчика Игнатия Яковлевича. Найдут ли что-нибудь, я лично сомневаюсь, но Н. П. (Лихачев.— И. С.) верит, что можно найти нечто весьма важное. Вместе с тем будет исследована топография подземного Кремля. Если раскопки будут осуществлены, то разрешатся научно весьма важные задачи. Если работы произойдут под эгидой Исторического музея, то я всецело присоединяюсь; если к тому же найдутся и средства, то дело получится большое.

Н. Н. Соболев. От слова отказался.

П. Н. Миллер. Уже раньше высказывавшиеся взгляды Игнатия Яковлевича я поддерживаю. Решено научно подойти к делу раньше самой работы, а потом уже работать. По существу сегодняшнего доклада Игнатия Яковлевича — самого существования библиотеки Грозного не отрицает никто. Но замурованной библиотеки в недрах Кремля, считаю, не содержится.

П. Д. Барановский(28). Не научный подход: характер веры носят не только доклад, но и статьи докладчика. Статьи не выдерживают критики, неприличны по своему содержанию. Что же касается библиотеки, такой библиотеки не могло сохраниться, она обратилась в прах, без вентиляции и прочего,— книги погибли(29).

На диспутах страсти кипели. В раскаленной атмосфере-

борьба чуть ли не врукопашную! Ее отголосок в «Известиях» от

19 июня, № 137.

176

«10-го июня 1924 г.,— начиналась заметка «Кастовая наука»,— в Историческом музее тов. И. Я. Стеллецкий сделал доклад о «Подземной Москве». Тов. М. Турбина отмечает специфический характер выступления оппонентов тов. Стеллецкого. Знаменательно то,— пишет тов. Турбина,— что помимо скептического и часто злоиронического отношения к мерам, предлагаемым тов. Стеллецким для отыскания библиотеки Грозного, и обвинений его в неправильном толковании некоторых исторических фактов, было возмущение той «шумихой», которую вызвал докладчик своими фельетонами о подземной Москве. По мнению тов. Турбиной, т. Стеллецкому принадлежит большая заслуга в том смысле, что он именно на страницах газеты, а не в каком-нибудь историческом журнале или специальных, доступных лишь немногим археологических статьях, осветил этот интересный вопрос. Но члены ученого ареопага, археологи из общества «Старая Москва», очевидно, смотрят на это дело иначе и обрушились на тов. Стеллецкого именно за профанирование науки, монополистами которой они, вероятно, себя считают».

Глава Х VI

ПО СТУПЕНЬКАМ ВВЕРХ

«ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА».Разуверившись в возможности склонить на свою сторону какое-либо учреждение (как это удалось в свое время с архивом юстиции), а также убедившись, что из прессы ничего, кроме шума («шумихи»), выйти не может, я остановился на мысли обращаться непосредственно к разным влиятельным и ответственным лицам в отдельности. Таких обращений за первые десять лет в советской Москве насчитывается целый ряд: по ним, как по ступенькам невидимой лестницы, обращался я все выше, стучась в те или иные двери и твердо памятуя древний лозунг: «Толцыти и отверзется».

Первая такая «дверь», куда я постучался 29.ХII.1924 г., был председатель Моссовета — «наш почтенный городской голова», по характеристике М. Н. Покровского, направившего меня к нему.

«Как инициатор поисков культурного клада в ХХ столетии,— между прочим значилось в обращении,— я чувствую себя обязанным вести дело дальше. Очередным шагом,— по правильной коллективной мысли советских ученых, является проведение предварительных изысканий в этом направлении. Первым объектом последних должны стать две башни: Арсенальная и Тайницкая.

177

Обследование их ныне было бы лишь прямым продолжением прерванного ураганом исторических событий чисто научного предприятия конца ХIХ в. Советское правительство, высказывавшееся неоднократно за разоблачение всякого рода исторических тайн и мистификаций, пребыло бы лишь верным самому себе, вскрыв, наконец, и эту вековую зудящую загадку учеными советскими руками».

НЕОЖИДАННАЯ ОПОРА. Новый 1925 г. открылся 9 января моей публичной лекцией о библиотеке Грозного в Большой аудитории Политехнического музея, вступительное слово к которой сказал академик А. И. Соболевский. Пространный отчет об этой лекции был помещен в «Известиях» от 13.1.1925 г., № 10, под заглавием «Тайны подземной Москвы». «Открытие этого ценного книгохранилища,— говорит газета в заключение,— имело бы огромную важность для научного мира не только России, но и заграницы».

НАРКОМПРОС. Четыре недели спустя я предпринял новую попытку «обращения», на этот раз к наркому просвещения СССР, от 12.II.1925 г.

«В качестве очередной задачи нашей современности в области науки на передний план выдвигается жизнью во весь рост вопрос об исторической библиотеке Ивана Грозного, сокрытой в подземных хранилищах Кремля.

Вопрос этот в науке не нов, но до сих пор он не привлекал к себе такого пристального внимания ученого мира, какого он по справедливости заслуживал.

Вторая половина Х1Х в. была эпохой шумных дискуссий и поисков следов названного таинственного книгохранилища, однако исключительно кабинетно-архивных, В результате оказался научно установлен факт, что библиотека Грозного не только конкретно существовала, но и даже сохраняется в полной неприкосновенности в подземельях Кремля.

Возражения на двукратных диспутах не касались вопроса о существовании библиотеки, которое не оспаривалось. Сейчас вопрос шел о том, как ее найти. Было признано, что без прямой заинтересованности в деле Советского правительства ничего сделать нельзя.

Ввиду изложенного, я, в качестве инициатора вопроса, позволяю себе обратиться к Вам, как наркому просвещения, как передовому ученому представителю советской власти, с предложением — взять на себя роль посредника и побудить Совнарком к активному вмешательству в это дело.

178

Ходячие возражения против проекта лишены внутренней силы. Говорят; «Обнаружение подземных тайников повлечет необходимость их охраны».

Известно, что царское правительство упорно отклоняло городской проект метрополитена под Красной площадью, ссылаясь на небезопасность при проезде высочайших особ, Между тем существуют и даже известны в печати тоннели и подземные ходы ХV — ХIХ вв. Вдобавок, тоннельный узел неизбежного для Москвы метрополитена не только предрешен, но и приступлено уже к практическому осуществлению этого грандиозного проекта. При этом неизбежны гибель и уничтожение многих ценнейших памятников старины в виде древних подземных ходов и сопутствующих им.