Царевна вспомнила о своем верном Василии Макарьеве, еще тогда не бывшим дьяком Большой казны(3). Вспомнила, призвала и наказала: обо всем, что увидит в подземном Кремле нового, невиданного, небывалого, доложить ей и только ей одной. Для верности взяла с него клятву молчать о виденном до гробовой доски...

«ЗАМКИ ВИСЯЧИЕ». Дьяк Макарьев волен был выбрать любой пункт, откуда мог бы проникнуть в подземный Кремль.

Он выбрал Тайницкую башню, Почему? Не соблазнило ль его название башни? Мы не знаем. Но, конечно, одного названия ему было мало: он знал кое о чем более конкретном — о подземном тайнике из-под Тайницкой башни подо всем Кремлем к башне Собакиной у р. Неглинной. Где и как нашел он вход в тайник и что видел он на длинном пути от Тайницкой до Собакиной (Наугольной Арсенальной) башни?

129

Если бы, скажем, автору сих строк было поручено пройти по следам Макарьева, то маршрут был бы такой: на месте (ныне снесенного) четырехугольного отвода Тайницкой башни к Москве-реке разыскал бы и расчистил глубокий колодец с сухим дном. Колодец этот мнимый. На самом деле это потайной входной люк в подземный Кремль.

Через этот люк спасся от страшного пожара 1547 г. едва не задохшийся в дыму митрополит Макарий, по ученому делу засидевшийся над четьими-минеями в Успенском соборе. Когда его спускали в колодец на вожжах, вожжи оборвались и митрополит грузно рухнул... но не в воду, а на сухое дно.

Это — конкретно исторический факт, вместе с тем, ярчайшая иллюстрация, что мнимый колодец есть именно входной люк и не что иное.

Люк приводит в тоннель, идущий в противоположные стороны — под Москву-реку, с одной стороны ,и к Успенскому собору, с другой стороны.

Дьяк Макарьев направился тем путем, что ведет к собору. Он мог выйти в собор и тем ограничиться, но личное любопытство, разбуженное всем виденным, повлекло его дальше под землей, мимо собора, по направлению к кремлевской Алевизовской стене вдоль р. Неглинной.

Дьяк Макарьев, один-одинешенек на большой глубине, шел все вперед, охваченный жутким чувством и еле освещая путь фонарем. На свет фонаря налетали тучи летучих мышей, то и дело задевая дьяка по лицу и руками.

Дьяк Макарьев походя, на глаз, установил ширину и высоту тоннеля (3 Х 3 м). Дьяка повергло в немалое удивление плоское перекрытие тоннеля из белокаменных плит. Другая особенность тайника, дьяком подмеченная, что в своей части, параллельной кремлевской стене, он, одной левой своей стороной, просто примкнут к Алевизовской стене. И третья особенность — на известных промежутках под Алевизовской стеной Кремля сделаны пустоты или камеры (6Х9 м) с коробовыми сводами. Одна из таких камер в районе Троицкой башни оказалась закрытой железной дверью с висячими замками и проемными «чепями». Вверху, над дверями, дьяк заметил два оконца без слюды, за железными решетками. Как-то приспособившись, Макарьев смог через решетки осветить внутренность камеры. Глазам его представилась необычная картина: камера до самых кирпичных сводов («до стропу») была загружена таин-

* В варяжских пещерах в Киеве, например, автор, делая фотоснимки в

одиночестве одной рукой, другой был вынужден отбиваться от наседавших

летучих мышей.— П р и м е ч. а в т.

130

ственными коваными ящиками! Что в них? Дьяк, конечно, не мог себе уяснить. Он был убежден в одном, что ящики были не пустые.

Дальнейший путь дьяка тоннелем вдоль Алевизовской стены привел его в башню «Тайник» (Собакину), в герметически закупоренное, со сферическим сводом, круглое помещение, Влево виднелась широкая кирпичная лестница вниз, на дно тайника, в кирпичном дне кругло чернела вода итальянской цистерны Солари. Прямо перед ним манило к себе узкое отверстие потайного хода в стене. Он поднялся по узким ступеням (до 18) и вышел на первый этаж круглой Собакиной башни. Там и тут по двухметровым стенам башни зияли большими отверстиями ниши.

Дьяк, оглядевшись, пошел по направлению к одной из них, выводившей в крепостной ров на Красной площади. Ныне ниша эта замурована; тогда она имела дверь. Спустившись на дно полувысохшего рва, кое-где еще блестевшего на солнце лужицами воды, дьяк Макарьев благополучно взобрался на противоположный берег рва и вступил в так называемый тогда Точильный ряд.

ТАЙНА ДО ГРОБА.Выполнив свою миссию с большим успехом, дьяк Макарьев предстал пред ясные очи царевны.

Дьяк подробно рассказал царевне обо всем им виденном, Его рассказ привел царевну в неописуемое волнение.

Ей ясно представилась перспектива: в случае поражения в борьбе с братом Петром она бежит новооткрытым подземным ходом в Замоскворечье, к стрельцам и далее по надобности; в случае победы она вскрывает сундуки с бесценными сокровищами ее предков, если не Романовых, то Рюриковичей.

— А если,— осенила ее новая мысль,— если в кованых сундуках не серебро и золото, не жемчуг и драгоценные каменья, а те... Лигаридовы «многие превосходные книги», о которых плачется Европа и разведать о которых то и дело засылает своих посланцев? — Пылкая фантазия умной правительницы рисовала перед нею в недалеком будущем самые соблазнительные, самые примечательные картины.

Она потребовала от Макарьева повторить рассказ, задала ряд вопросов и взяла еще раз клятву с дьяка доверенного-молчать'обо всем виденном и хранить тайну до гробовой доски...

Царевна тогда не предвидела, что клятва, действительно, несмотря ни на что, будет сохранена в буквальном смысле до гробовой доски.

131

Глава VII

« ПОКЛАЖА»

ПЕСОК В ТАЙНИКЕ.Центральной фигурой XVIII в., связанной с подземным Кремлем и его сундуками, выступает звонарь с Пресни, упомянутый Конон Осипов. Чем был дорог ему Кремль? Многим, но особенно таинственными «сундуками до стропу», безраздельно пленившими воображение скромного пономаря с Пресни.

Никакого представления о царских библиотеке и архиве, как таковых, Осипов при этом не имел. «Сундуки до стропу» неизвестно с чем, неведомая «поклажа», бог весть когда и кем и ради чего туда запрятанная,— вот та кремлевская тайна, относительно которой умирающему другу был дан обет молчания.

Миновало уже пять лет со дня смерти Макарьева в 1697 г., но и в голову Осипову не приходило нарушить священный обет. Однако все его мысли были в Кремле, с загадочными подземными сундуками. И когда в 1702 г, Петр повелел расчистить от жилых домов, церквей и монастырей значительную площадь Кремля и неотступно копать глубокие рвы для фундаментов будущего Арсенала, Конон Осипов был тут как тут, пристально наблюдая за ходом земляных работ.

По-видимому, дьяк Макарьев в момент исповеди Осипову локализовал тайник, которым он прошел, и теперь Осипов точно знал, в каком направлении «рвы» могут на него «найти»,

Действительно, траншея, перпендикулярная Алевизовской кремлевской стене, наткнулась на тайник, на его плитяное плоское перекрытие, оказавшееся на метр ниже дна осиповского «рва».

По личным наблюдениям и из информации знакомых рабочих Осипову было точно известно, что значительная часть тоннеля разрушена и заполнена белокаменным, на крепчайшем растворе, устоем Арсенала. [...]

И вот прошло уже свыше двух десятилетий, а пономарь все еще свято хранил тайну про себя. На 21-м году «колебнулся» и решил тайну поведать миру в лице царя Петра.

Какие соображения или какое стечение обстоятельств могло заставить его сделать это, мы можем только догадываться.

По-видимому, на Осипова глубочайшее впечатление произвел пример «черкешанина Михайловского», родом из г. Новый Мглин, очутившегося в аналогичных с Осиповым обстоятельствах. Михайловскому была поведана тайна клада Мазепы в Батурине и месторождений серебра и золота на Украине. Михайловский об этом написал поношение царю Петру в 1718 г.(1) Царь велел безотлагательно организовать проверочную экспеди-