По соседству — два кирпичных сводчатых, герметически закупоренных тайника. Как в них проникнуть — печатные источники ответа не дают.

Но еще более ущемляет спелеолога тот факт, что среди подземелий между Благовещенским и Архангельским соборами существует и такое, в котором обнаружена небольшая, ниже человеческого роста, железная дверь с огромным на ней висячим замком. Но рухнул свод, и дверь оказалась засыпанной. Почему рухнул свод? Видимо, от тяжести чугунной решетки между Благовещенским и Архангельским соборами, поставленной в 1835 г. В древности тут решетки не было. Решетка снята в 1915 г., а железная дверь так и осталась манящей, дразнящей и загадочной, но не исследованной до наших дней. А ведь так просто и легко было вскрыть эти «кремлевские тайны», пользуясь простым спелеологическим методом исследования.

Еще перл: «При заложении фундамента для кремлевского дворца была найдена древняя церковь с коридорами из нее, тайниками». Об этом сообщал в 1894 г, протоиерей А. Лебедев, за 45 лет службы в Кремле наблюдавший девять провалов, из которых только два остались незасыпанными. Моментальная, во всяком случае, спешная засыпка всех провалов, без какого бы то ни было предварительного обследования их,— застарелое и тяжкое зло не только советской археологии и спелеологии. [...]

МОЙ КРАЙ РОДНОЙ, ПРОСТИ!Жизнь Аристотеля в Москве для истории сокрыта, [...] По всем признакам Болонья следила за ходом работ Аристотеля в Москве и к моменту окончания им постройки собора в 1479 г. просила великого князя Ивана III (первый отклик в итальянских источниках) отпустить Фиораванти на родину в Болонью, где его ждали давно им начатые, но не оконченные работы. Совершенно не освещена в документах роль в этом деле Софьи Палеолог, которая достигла своего: несгораемый книжный сейф в глубоком подземелье был в ее полном обладании! Просьба Болоньи исполнена не была, может быть, потому, что еще не был закончен постройкой Кремль. Но в 1480 г, из Милана вторично прибыл в Москву ближайший помощник Аристотеля Петр Антонио Солари, способный быть его заместителем. Тем не менее Аристотель был задержан еще на пять лет.

76

Мнение западных писателей о смерти Аристотеля в Москве в 1480 г. опровергается свидетельством русской летописи о личном участии Аристотеля, уже в возрасте 70 лет, в военном походе Ивана III на Тверь в 1485 г.

К. Хребтович-Бутенев принимает годом его смерти 1490 г.

Невольно возникает вопрос: почему Иван III не отпустил Аристотеля ни по личной просьбе последнего, ни по просьбе его родины? Писали разное.

«Москва,— писал, например, А. Пыпин,— ненавидела всех, кто не был москвичом, Чужестранцы в Москве часто были казнимы смертию. Так был казнен врач Леон, который не вылечил сына великого князя, Ивана Молодого. Врача Антона, который также не смог вылечить одного царевича, зарезали, как овцу. Напуганный такими казнями, архитектор Аристотель стал проситься домой, но великий князь велел его за это схватить, ограбить и бросить в тюрьму»(33),

За что? За простую просьбу об отпуске на родину! Иван III, однако, не всегда был крут на отпуска. Известно, например, что брат Софьи Андрей Палеолог трижды приезжал и уезжал из Москвы*; сын Аристотеля Андрей — дважды; сам Солари приезжал дважды, но в третий раз выехать из Москвы с целью — навсегда — ему уже, увы, не удалось, как и Алевизу(34). Все три зодчих как иностранцы не смогли покинуть Москву и должны были в ней сложить свои кости. Случайность? Нисколько! Это сознательный акт московского двора, поддержанный, видимо, и Софьей Палеолог.

Этот своеобразный триумвират Московского Кремля был носителем самых заповедных его тайн, среди которых «тайною тайн» является книжный подземный сейф. Отпустить в Европу хотя одного из этой славной тройки было едва ли не равносильно заветные тайны Москвы сделать предметом злостных кривотолков. [...] В этом, думается, и только в этом raison d’etre насильственной гибели творцов московской твердыни в ее недрах. На костях своих зиждителей основан Кремль! [...]

Глава VI

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ АРХИТЕКТОР МОСКВЫ

«Генеральный архитектор Москвы» — это гениальный итальянец Петр Антонио Солари. [...] Однако, хотя он и «гениаль-

*Под давлением, как отмечено, скорее его сестры Софьи, которая недолюбливала брата и всегда стремилась поскорее выжить его из Москвы.— П риме ч. а в т.

77

ный», но русским историкам мало или совсем неизвестен. Как иначе объяснить, что в капитальном двухтомнике «Опыт русской историографии» В. С. Иконников о нем совсем не упоминает? Впрочем, в названном «Опыте» не упоминается вовсе ни один из героев нашего труда: ни Петр Солари, ни Ниенштедт, ни Иван Федоров, ни Конон Осипов, ни Дабелов, ни Тремер не нашли себе места в его обширном «Опыте». Уже из этого видно, какую целину пришлось поднимать автору.

Академик С. Ф. Платонов в своем труде «Москва и Запад» упоминает о Солари, кажется, только раз, когда говорит: «Иные мастера-иноземцы (Антон Фрязин(2), Марко Руффо(3), Пьетро Соларио, Алевиз) с участием того же Аристотеля строили кремлевские башни и стены»(4). В действительности Солари имеет гораздо большее значение в русской истории, поскольку фактически является одним из основных триумвиров-зодчих Московского Кремля как державной твердыни!

ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ,Петр Антонио Солари был на примете у Аристотеля Фиораванти уже подростком 14 лет. Аристотель ценил его способности и трудолюбие и увез его с собой в Москву как многообещающего сотрудника и возможного преемника.

Перед этим на родине, в Милане, Солари работал подмастерьем у своего отца, известного в свое время миланского зодчего Гвинифорте. Дед его Джиованни (ум. в 1480 г.) также был видным зодчим в родном Милане.

Биография Солари на редкость скудная фактами, к тому же крайне запутанная и противоречивая.

Умер он, говорили, холостым, а на самом деле он был женат: жена, узнав об его смерти в Москве в 1493 г. возбудила дело о наследстве. Говорили еще, будто он впервые появился в Москве в 1490 г. В действительности это был год его вторичного приезда. Если в первый свой приезд с Аристотелем вместе он строил подземный Кремль и потайной книжный сейф в нем, то теперь строил Кремль — стены и башни.

Родился он, по одним источникам, в 1460 или 1453 г., по другим — уже в 1446 г. приступил к работе.

Будучи младшим представителем славной миланской династии зодчих, он охотно помогал в работах отцу и деду, помогал и учился, впитывая опыт и знание двух поколений.

Дед строил Павийскую Чертозу(5), крепости, каналы (Навилио), средневековые замки, [...], а также цистерны всякого рода, на случай осады или засухи. Был он (дед) также главным строителем исполинского Миланского собора, а заодно и знаме-

78

нитого Миланского замка-крепости, мало-мало не двойника Московского Кремля.

Славен был дед, а сын, Гвинифорте, побил рекорд, хотя и был короток его век — 52 года всего.

Едва умер отец Солари (точнее, на пятый день), герцог Миланский выдал последнему диплом (на латинском языке), где содержались дифирамбы всему роду строителей Солари, в особенности же Гвинифорте, «удивительному по своему дарованию». Да и юный Солари был аттестован «не уступающим отцу по способностям», Амадео, женатый на сестре Солари, был отмечен как строитель гигантского Миланского госпиталя.

От Амадео Солари несколько поотстал: первый имел мужество рано порвать с готикой, создав свой собственный стиль в духе Возрождения; второй этого не успел или не сумел.

В Милане со смертью Гвинифорте, естественно, встал вопрос об его преемнике. А Солари, оказалось, дома нет: он в далекой Московии. Выписать! — постановили отцы города. И что же? Аристотель и даже сам суровый великий князь, вообще не охотник мирволить «летунам», отпустили его... без всяких проволочек. [...]