При этом никогда не тянул одеяло на себя. Центром компании он оставался совершенно естественно, энергетически.
Думаю, что Альбина много сделала для Влада. В том числе и для того, чтобы он бросил пить. Но если бы меня спросили, кто был главным в семье, я бы ответила, что все-таки Влад. Может быть, потому, что Влада было много, вообще много. С ним очень легко было раствориться и потеряться. Альбина умудрялась существовать с ним почти на равных. Она самодостаточна — со своей профессиональной репутацией, со своим миром.
ЮЛИЯ ЖАМЕЙКО. Мне кажется, что серьезными амбициями Влад не отличался. Думаю, что тут сказалась
Альбина, которая сумела, что называется, вложить в него голову. Я говорю не о творческих амбициях, которые у Влада, безусловно, были. Речь о другом. О том, что Влад был достоин большего. Скажем, не той публики, что шла на «Поле чудес», а аудитории «Темы», потом — «Часа Пик». Альбина сумела его завести, вложила стремление к росту, к развитию.
ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. Помню тот период, когда у них появилась своя квартира и они с Алей, что называется, вили гнездо. Делали они это с невероятной любовью, дарили подарки себе, а потом общие — в дом. Но никакого «вещизма» в вульгарном смысле, разумеется, тут быть не могло. Если позволяли возможности, Влад покупал понравившуюся вещь, не позволяли — он от этого не страдал. Лишнего никогда не было. Все мы отдали должное потребительству, когда появилась возможность что-то купить. Знаю людей, у которых это зашкалило за все разумные пределы. У ребят я подобного никогда не замечала. Не представляю Влада, который с черного хода покупает в дом стиральную машину.
Заветная жилплощадь располагается на третьем этаже обычного пятиэтажного дома на Новокузнецкой улице. Рядом три церкви. В подъезде живет алкоголик, соседство которого вполне искупается тихим образом жизни всего Замоскворечья. Квартира небольшая, но все же своя. Это очень хорошо, потому что до ее покупки Влад Листьев, создатель и ведущий самых популярных российских телепередач «Поле чудес» и «Тема», два года жил с женой... в обшарпанной гостинице.
…Первая же встреча с квартирой закончилось для Альбины знакомством как минимум с половиной жильцов дома. Когда начали открывать дверь, заела собачка у обычного советского замка. Пришлось ломать дверь. И уже через полчаса сбежались соседи, привыкшие в квартире номер 6 видеть иных квартирантов. И три часа, в течение которых рабочие тщетно пытались выломать дверь, Альбине пришлось показывать сначала ордер на квартиру, которая принадлежит Листьеву, затем паспорт, что она жена Влада. В итоге все же вырезали кусок в двери, просунули руку и вошли в квартиру. Хотели совсем снять дверь, но передумали, решив, что раз уж она такая крепкая, то дом будет начинаться с нее.
...После того как Альбина разработала архитектурный план, она спросила: «Какие коврики в ванной положить?» Влад склонился в пользу синих. От этого цвета все и пошло при определении общей цветовой гаммы. Теперь у ведущего «Темы» в квартире два любимых места: кухня, где живут пять световых источников (струящийся снизу галогенный свет производит ощущение, будто бы сам пол светится), и огромная, европейского типа, ванная. Когда Влад первый раз пришел в квартиру, то, обойдя все, ответственно заявил: «Я буду жить в ванной!» Увы, Альбина ее заняла первой. Позже строители все никак не могли понять, зачем надо строить в ней ступени (в ванну сходить?). А еще они так и не поняли, зачем на этих ступенях будет размещаться громадная керамическая лягушка, привезенная из Китая (две другие подарили Макаревичу и Ярмольнику).
Душ и краны для раковины они купили в Греции во время весеннего круиза «Поля чудес»: там семья, когда на берег выходила, в основном хозяйственные магазины посещала (благо, его никто там в лицо не узнавал). Занавеску для ванной комнаты, выполненную из пластика под металл (целых два пакета набилось), они привезли из Германии. Сущим спасением оказался вовремя открывшийся на Шереметьевской улице магазин, где они приобрели многие аксессуары для квартиры, которую Альбина категорически отказалась покрывать обоями (в результате в доме стало очень светло, ибо стены, естественно, белые).
Из мебели присутствуют «модерн» и «классицизм». В Театре Советской Армии Альбине предложили за бутылку водки груду ножек от стульев, теперь же — это роскошное кресло, благо, по профессии она художник-реставратор. Еще надо дождаться компьютера и итальянской мягкой мебели (тройной диван, двойной диван и кресло). Ее скорее всего придется поднимать краном через окно — для старой Москвы это нормально. Теперь лишь осталось повесить
гравюры и приступить к самому ужасному — переезду, который должен состояться в начале сентября.
Из материала Сергея Самошина «Дом, который построил не Листьев». «Коммерсантъ-Домовой», 9 августа 1993 года.
АЛЕКСАНДР ТОБАК. На самом деле большего бессребреника, чем Влад, я в своей жизни не знал. У нас с ним было одинаковое отношение к деньгам. Был период, когда их было много, был период, когда их не было вообще. Нет, деньги ему нравились, как каждому нормальному человеку. Но он не был одержим ими. Сейчас это, может быть, смешно прозвучит, но он работал-то не за деньги. Прямо скажем, Влад не был бедным. Но если бы он все переводил на деньги, он был бы действительно богат баснословно. Вкус денег Влад почувствовал только в последний год жизни. На нем «бабки» делали, это точно. Про деньги Влада говорят те, кто в принципе не знал его жизни и его работы на телевидении. Нет, он мог гусиную печень заказать в ресторане, но дома-то любимая еда — пельмешки с борщом, кусок колбасы с хлебом, яичница.
ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. К слову, о вкусах... В одну из наших поездок мы повели Влада с Алей в один из лучших ресторанов Флоренции. Мы часто туда ходили, и рестораторы стали почти нашими друзьями. Дружба выражалась в скидках на обеды, в маленьких подарках с нашей стороны. Блюдом, которое особенно понравилось Владу, были белые грибы, приготовленные совершенно непривычным для нас способом. Грибы режутся очень тонкими слоями поперек и без варки очень недолго жарятся на оливковом масле с обеих сторон. Попробуйте, невероятно вкусно.
Ну и конечно, классическое блюдо Влада — пельмени.
АЛЬБИНА. Да, пельмени Влад поглощал в невероятном количестве, он мог поедать их практически в любое время суток. Они всегда были в запасе у нас в холодильнике.
ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. Еще мы знали, что Влад очень любил часы. Не просто дорогие или красивые, а часы «с биографией», чтобы за ними стояла какая-то история. И помню, нам с мужем удалось купить мужские часы начала века — безумно красивые. Это был подарок Владу на Новый, 1994 год. Господи, как он радовался! Мы встречали этот Новый год вместе. Он с Альбиной приехал к нам от Ярмольников, а потом они отправились в какое-то третье место.
АЛЬБИНА. Однажды мы сказали себе, что у нас будет НАСТОЯЩИЙ Новый год. С грудой подарков под елкой — как в «Щелкунчике». И мы решили, что независимо от стоимости подарим друг другу по десять коробочек. Елку мы поставили за неделю до Нового года и начали постепенно стаскивать к ней наши подарки. Встречать мы поехали к Ярмольникам. Утром вернулись домой и сразу заснули. Проснулась я от шуршания бумажек. Влад сидел на краю кровати и сосредоточенно разворачивал обертки своих коробок. Уж насколько я люблю подарки, и то проспала этот сладостный момент, оказалась не первой.
ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. В нашу последнюю встречу мы ездили в Италию. В то время это была страна забастовок. Постоянно какие-то демонстрации, кто-то ходит, кричит, чего-то добивается. Когда мы уже собрались уезжать, бастовало все, все буквально. Мы приехали во Флоренцию с массой багажа. Заказываем железнодорожные билеты — у Влада через два дня эфир. Оказывается, что билетов нет, потому что завтра целый день бастуют железнодорожники. Потом выясняется, что забастовка - всеобщая. Все обездвижено: пароходы, самолеты, поезда. И тут практичная Альбина предложила нанять большую машину. С трудом нанимаем маленькую «лянчу». Кое-как в ней помещаемся. Едем. Надо где-то поесть. Все бастуют, никто не работает. Все бары и кафе закрыты. Продукты покупаем в придорожных магазинах. Пролетариат добивается своих неотъемлемых прав, за кассами стоят менеджеры и, не очень умело обращаясь с аппаратами, наращивают очередь. Мы покупаем какие-то бутерброды, перекусываем прямо на капоте автомобиля. В Риме спускаемся заказать такси, и нам поясняют, что таксисты бастуют против гостиничного начальства, поэтому подъезжать к гостиницам они не могут - только если мы сами сбегаем на площадь и подрулим ко входу. Я спросила: «А ничего, если мы с чемоданами выйдем? Они нас повезут? Ведь как-никак из гостиницы вышли...» Приезжаем на вокзал и подходим к кассам, которые закрыты. Решаем обратиться прямо к карабинерам: «Дяденьки, как бы нам отсюда смыться». Дяденьки говорят, что даже если кассы откроются, билеты продавать не будут. Советуют штурмовать прибывающий вскоре поезд. И дальше идет сцена времен военной России, когда беженцы, спасаясь от бомбежек, бросаются на вагоны. Все это мы проделываем вместе с итальянцами — с тюками, без билетов — на штурм. Влад тогда сказал: «Ну что, ребята, съездили заграницу?» А сам-то ведь и усом не повел: хохмил, веселил нас. Завпаникой в сандуновских банях были мы с Альбиной. А мы-то как раз могли задержаться, это Владу надо было срочно уезжать.
