«Разлука ты, разлука…» Разлука ты, разлука, Чужая сторона! Никто нас не разлучит, Лишь мать сыра земля. Все пташки-канарейки Так жалобно поют И нас с тобою, милый, Разлуке предают. Зачем нам разлучаться, Зачем в разлуке жить? Не лучше ль обвенчаться И друг друга любить? «Когда б имел златые горы…» «Когда б имел златые горы, И реки, полные вина: Все отдал бы за ласки, взоры, Чтоб ты владела мной одна! Не упрекай несправедливо, Скажи всю правду ты отцу. Тогда свободно и счастливо, С молитвой мы пойдем к венцу. Ах, не твою ль, голубка, руку Просил я у него не раз. Но он не понял мою муку, И дал жестокий мне отказ». «Ну как же, милый, я покину Семью родную и страну? Ведь ты уедешь на чужбину И бросишь там меня одну». Умчались мы в страну чужую, А через год он изменил. Забыл он клятву роковую, Когда другую полюбил. А мне сказал, стыдясь измены: «Ступай обратно в дом отца. Оставь, Мария, мои стены», И проводил меня с крыльца. Когда б имел златые горы, И реки, полные вина: Все отдал бы за ласки, взоры, Чтоб ты владела мной одна! «Окрасился месяц багрянцем…» Окрасился месяц багрянцем, Где волны шумели у скал. – Поедем, красотка, кататься, Давно я тебя поджидал. – Я еду с тобою охотно, Я волны морские люблю. Дай парусу полную волю, Сама же я сяду к рулю. – Ты правишь в открытое море, Где с бурей не справиться нам. В такую шальную погоду Нельзя доверяться волнам. – Нельзя? Почему ж, дорогой мой? А в прошлой, минувшей судьбе, Ты помнишь, изменник коварный, Как я доверялась тебе? И это сказавши, вонзила В грудь ножик булатный ему. Сама с обессиленным сердцем Нырнула в морскую волну. Всю ночь волновалося море, Кипела морская волна, А утром качались на волнах Лишь щепки того челнока. Окрасился месяц багрянцем, Где волны шумели у скал. – Поедем, красотка, кататься, Давно я тебя поджидал. «Позарастали стежки-дорожки…»
Позарастали стежки-дорожки, Где проходили милого ножки. Позарастали мохом-травою, Где мы гуляли, милый, с тобою. Мы обнимались, слезно прощались, Помнить друг друга мы обещались. Нет у меня с той поры уж покою, — Верно, гуляет милый с другою. Если забудет, если разлюбит, Если другую мил приголубит, — Я отомстить ему поклянуся, В речке глубокой я утоплюся. Птички-певуньи, правду скажите, Вести про милого вы принесите. Где ж милый скрылся, где пропадает? Бедное сердце плачет, страдает. Позарастали стежки-дорожки, Где проходили милого ножки. Позарастали мохом-травою, Где мы гуляли, милый, с тобою. «По Дону гуляет…» По Дону гуляет, По Дону гуляет, По Дону гуляет Казак молодой, А там дева плачет, А там дева плачет, А там дева плачет Над быстрой рекой, – О чем, дева, плачешь? О чем, дева, плачешь? О чем, дева, плачешь, О чем слезы льешь? – А как мне не плакать, А как мне не плакать? А как мне не плакать, Слез горьких не лить? Цыганка гадала, Цыганка гадала, Цыганка гадала, За ручку брала: «Утонешь ты, дева, Утонешь ты, дева, Утонешь ты, дева, В день свадьбы своей, Поедешь венчаться, Поедешь венчаться, Поедешь венчаться — Обрушится мост». По Дону гуляет, По Дону гуляет, По Дону гуляет Казак молодой. А дева, а дева — Под мутной водой, А дева, а дева — Под мутной водой. «Вдоль по Питерской…» Вдоль по Питерской, По Тверской-Ямской, По Тверской-Ямской С колокольчиком Едет миленький, Да сам на троечке, Едет, лапушка, Во поддевочке. Во пиру я была, Во беседушке. Я не мед там пила, Да сладку водочку. Сладку водочку, Все наливочку. Я пила, молода, Из полуведра. Не лед трещит, Не комар пищит — Это кум до кумы Судака тащит. Эх, кумушка, Да ты, голубушка, Свари, кума, судака, Чтобы юшка была. Эх, юшечка Да с петрушечкой, Поцелуй же меня, Кума душечка! |
