Пусть он скачет назад, к себе домой,

Так поступи, если человечек тот злой.

Если же пришел он с намерениями добрыми

И окажется он хорошим воином,

Расспроси его обо всем подробно

И приветствуй его достойно.

В его же седле, на его же коне

Приведи ты гостя ко мне.—

Буйдан-Мэргэн батор

Без промедленья взялся за дело.

Собрался он скоро,

Приготовился он умело,

Серебром отделанный панцирь свой

На грудь и плечи он надевает,

Серебром блистающий шлем боевой

На лоб надвигает.

Коня, скребущего землю ногой,

Из конюшни выводит и седлает,

В серебряные стремена ноги вдел,

В серебряное седло плотно сел.

Скачет он к верховьям долины Мэргэн,

Скачет он к изгибам реки Хатан,

Скачет он туда, куда повелел

Абай Гэсэр божественный хан.

Подъезжает он к вершине песчаной горы,

Где маленький огонек в темноте горит.

А Зоодон-Мэргэн, молящийся возле костра,

Услышал тонкий приближающийся свист,

Думал, что выпущена в него стрела,

Упал в испуге лицом он вниз,

Руками голову загородив,

Лежит неподвижно ни мертв, ни жив.

Буйдан-Мэргэн батор

К человечку лежащему приближается,

Не видевший подобного до сих пор,

Удивленьем великим удивляется.

— Ты, валяющийся около подошвы моей,

Ты, обретающийся около пятки моей,

Чей ты сын? Откуда ты взялся?

На вершине горы ты зачем оказался?—

Чтобы в чувство привести и вернуть дар речи,

Соболиным рукавом по щекам его хлещет.

Поднимает с земли его с чувством добрым,

Внимает рассказу его подробному.

— На груди золотой земли

С вечной жизненной благодатью,

На холмах Улгэн-земли

С исполнением всех желаний,

С многотысячными табунами-стадами

Вверх по пастбищам поднимающимися,

С бесчисленными конями-быками

Вниз по пастбищам спускающимися,

В день три раза питающийся,

Трижды в год наслаждающийся,

Себе на благо, другим не во вред,

Живет наш хан Ганга-Бурэд.

До того, как пришли обиды,

До того, как пришли напасти,

Люди там горя не видели,

Все были довольны и счастливы.

Жили мы под крепкими крышами,

Промышляли бобрами и выдрами,

Простор был сушью не высушен.

Народ был ветром не выветрен.

Но внезапно травы начали сохнуть,

А быки и лошади стали дохнуть.

Реки начали от истоков мелеть,

Солнце начало от восхода тускнеть.

С неба ни дождинки не капало,

Все живое захирело, ослабло.

Распространились холод, голод и тьма,

Распространились язва, оспа, чума,

Распространились распри, слезы и кровь,

Забыли люди жалость, любовь.

Истоки бедствий мы обнаружили,

Пришли они к нам снаружи,

Из страны,

Где все деревья с корнем повыдернуты,

Из страны,

Где все наизнанку вывернуто,

Из страны холодной, страны голодной,

Из страны бестравной, страны бесправной,

Где река под тремя преградами

Проскальзывает тремя водопадами.

В той стране, где ветер, в стране, где тьма,

Появился дьявол Гал-Нурман.

На спине у дьявола десять тысяч глаз,

На темени у дьявола — особенный глаз.

Этот глаз округл, этот глаз велик,

Изо рта торчит единственный клык.

Жар напускает дьявол выжигающий,

Пожар напускает дьявол пожирающий.

Северные народы

Десятками тысяч гибнут.

Южные народы

Сотнями тысяч гибнут.

Болезни и людей и скот косят,

Люди плачут и голосят.

Послан я,

Выбранный от дыма бесчисленных очагов,

Послан я,

Избранный из тысячи ездоков,

Послан я

От народа бедного, многоликого,

Послан я

К Абаю Гэсэру хану великому,

Рассказать ему о народных бедствиях,

Умолять его об ответных действиях.

Чтобы нас, людей, ставших хилыми,

Чтобы нас, людей, ставших дряблыми,

Он избавил от злобного, хитрого,

От жестокого, черного дьявола.