Державный меч,

Не тупящийся о кости изюбря,

Меч достойнейший, незапятнанный,

Он с обеих сторон зазубрил

И, за полог заткнувши, спрятал.

Все, что крепкое, он ломает,

Все, что сильное, ослабляет,

Все что острое, он затупливает,

Снаряжение все перепутывает.

В это время,

О котором речь тут идет,

В это время,

О котором рассказ течет,

Абай Гэсэр, благополучен и благодушен,

Дневной охотой слегка утомлен,

Находился у прекрасной Урмай Гохон.

Самую сладкую пищу вкушая,

Самое крепкое питье попивая,

Самое древнее припоминая,

О дальнем, будущем рассуждая,

Наслаждаясь, они сидели,

А потом уж пошли к постели.

С Урмай Гохон,

Подобной солнышку, красивой, доброй,

Улеглись они в мягкое, теплое,

Одеялом легким и теплым они оделись,

Друг от друга они согрелись,

Сбросив все одежды и платья,

Заключили они друг друга в объятья.

Полночь пришла,

А луны на небо не выплыло,

В темном небе ни светлой щелочки,

У каменно-черных ворот как будто скрипнуло,

У буро-каменных ворот как будто щелкнуло.

Тридцать три богатыря

Все вповалку спят,

Триста грозных воевод

Все подряд храпят.

Только собаки, сторожевые, верные,

Тревогу подняли первыми,

Подняли они лай со всех сторон,

Пробудилась от сна Урмай Гохон.

Прекрасным умом она все поняла,

Живым умом во все углубилась,

Растолкала Гэсэра и подняла,

Опасеньями с ним поделилась:

— Вокруг дворца не черта ли трескотня,

В подвалах дворца не дьявола ли возня,

Мой витязь славный, Гэсэр Абай,

Враги во дворце, скорей вставай.

Проснулся Гэсэр, поднялся он,

Не понимает, что это значит,

Большим удивлением удивлен,

Задачей большой озадачен.

Со всей силой и ловкостью рук

Первым делом хватается он за лук,

За хангайскую стрелу он хватается,

Больше прежнего удивляется.

Стрела, упреждающая другие стрелы,

Вместе с луком не уцелела.

Хангайскую упреждающую стрелу

Кто-то вдоль расщепал,

Боевой неизменимый лук

Из семидесяти козьих рогов

Разломан на семьдесят кусков,

Тетива у него перерезана,

Все, что острое, все железное,

Все ломающее загублено,

Все режущее затуплено,

У копья рукоятка изрублена.

За меч державный схватился он,

Под пологом его найдя кое-как.

Меч зазубрен с обеих сторон,

Бесполезно держать в руках.

Себя не помня, врагов кляня,

Гэсэр гнедого зовет коня.

С ногами быстрыми, тонкими,

С копытами крепкими, звонкими.

Конь гнедой Бэльгэн отозвался вмиг,

Конь, как молния, под окном возник.

В юго-западное окно копытом бьет,

Открывает окно, батора ждет.

Он спросить своим ржаньем хочет:

Что за паника среди ночи?

Услышал ли хозяин слухом-бденьем

Далекого ночного врага?

Увидел ли хозяин острым зреньем

Близкого ночного врага?

Гэсэр одевается в одно мгновенье,

В окно выскакивает в нетерпении.

Одним движеньем в кромешной мгле

Гэсэр оказывается в седле.

Конь копытами вкруг дворца стучит,

Гэсэр сердито во тьму кричит:

— Если хочешь со мной сразиться,

В щелку прятаться не годится.

Если руки твои не слабы,

Что ж ты прячешься, словно баба?

Если витязь ты, хоть немного,

Что ж ты прячешься под порогом?

Перестань по задворкам ползать,

Никакой в этом нету пользы.

Выходи ты в поле просторное,

Где дорога большая, торная,

Где стоит сосна пятиглавая,

Потягаемся там силой-славою.

Крик оглушительный Гэсэр издает,

Как тысяча лосей одновременно ревет.

Крик сотрясающий издает,

Как десять тысяч лосей одновременно ревет.