Летала она над серебристым крыльцом,

Летала она то ниже, то выше,

Вдруг, словно солнышко вышло.

Словно месяц выплыл на небосклон,

То появилась царица Урмай-Гоохон.

Ступила на серебряное крыльцо,

Показала миру свое лицо.

Прекрасная Урмай-Гоохон, без изъяна,

Щеки у нее, как заря румяны,

Губы у нее свежи и алы,

Не сравняться с ними никакие кораллы.

Правой щекой своей

Она солнце затмила,

Левой щекой своей

Она месяц затмила.

Глаза, как звезды, сверкают ясно,

Свет разливается от белого тела,

Утренняя заря на востоке — погасла,

Вечерняя заря на западе — потускнела.

Как увидела я ее — дышать перестала,

Так Урмай-Гоохон красотой блистала.

Летала я летала вокруг красавицы,

Пока со счету не сбилась,

Разглядывала я красавицу,

Пока сознанье не помутилось,

Всматривалась я в нее до помраченья ума,

Не знаю как жива осталась сама.

В это время

Дядя Гэсэра Саргал-Ноён,

Сединами мудрыми убелен,

Особенным знаньем про все узнал,

Тридцать трех баторов к себе позвал.

Он прикрикнул на них, на каждого:

— Лежебоки вы или стражники?

Летает над дворцом

Сорока чернохвостая,

Кружится над крыльцом

Сорока полосато-пестрая,

Откуда она сюда прилетела?

Какое ей нашлось тут дело?

Похоже,

Что эта сорока сплетница,

Похоже,

Что она и разведчица.

Хочет она тут что-то выведать,

На чистую воду разбойницу выведите,

Чтобы потом самих себя не стыдиться,

Сбейте вы стрелой поганую птицу.

Но баторы оказались беспечными,

Пропустили мимо ушей эти речи они.

Птичье дело, говорят,

В небе летать.

Рыбье дело, говорят,

В воде шнырять.

С сороками, говорят, воевать — не наше дело,

Так ответили баторы Ноену белому.

А я, услыхав Ноёна слова,

Вверх вспорхнула и была такова.

Три брата,

Считавшихся ханами явными,

А на самом деле

Три черных дьявола,

Пославшие пеструю сороку-сплетницу

В страны дальние, как разведчицу,

Высмотреть далекое, высмотреть близкое,

Проверить высокое, проверить низкое.

Найти невесту самую лучшую,

Царицу самую выдающуюся,

Со щеками румяными,

С губами-кораллами,

С глазами,

Как звезды горящими,

С зубами,

Как снег слепящими.

Они выслушали старательно

Сороку-сплетницу,

Они выслушали внимательно

Свою разведчицу.

Поняли, что говорит она правду.

Вестям таким они рады.

Однако напали на них сомненья,

Не принимают они никакого решенья.

Переговариваются они, рассуждают,

Все услышанное обсуждают:

— Много нам сорока настрекотала,

Да толку от этого мало.

Много она напророчила

От ума своего сорочьего,

Но ведь взяться-то мы хотим

За то, за что взяться нельзя.

Но ведь напасть-то мы хотим

На кого нападать нельзя.

На ненаподаемое не нападают,

Нерешаемое не решают.

Разговаривают ханы медлительно,

Говорят они все по очереди:

— Пусть красавица восхитительна,

Но добыть ее трудно очень…

Между тем

Сын старшего хана молодец и батор,

Из-за которого разгорелся этот сыр-бор,

Которого надумал отец женить,

Дабы не оборвалась родословная нить,

Решился счастья сам попытать,

И невесту своим путем поискать.

Выкликнул он громко на четыре стороны

Имя иссиня-черного ворона,

Того ворона он имя выкликнул,

Который только что оба глаза у падали выклюнул.

Говорит он этому ворону: —

Полетай на чужую сторону,

Молодую гладкую землю

Ты трижды вокруг облети.

Юную плавную землю

Ты четырежды облети.

Выгляди мне такую невесту,