Но во время пира

Гэсэр задумался,

Но во время веселья

Гэсэр пригорюнился.

Вспомнил бедную Урмай-Гоохон,

Которую у дьявола оставил он.

Черный дьявол ее ласкает,

Черный дьявол ее щекочет,

Ни на шаг из дома не отпускает,

Издевается и хохочет.

— Почему, — подумал Гэсэр,—

Законная моя жена

В руках у другого находиться должна?

Волосы его поднялись дыбом,

Зубами он заскрипел до дыма.

Муж гуляет в тепле и холе,

А жена его в черной неволе.

Муж такой жены недостоин,

Поведенье его не пристойно.

Коровьи кости

Около дома, поблизости валяться могут,

Батора кости

В далеких краях под дождями мокнут.

Участь волка — ночь и ловитва,

Участь батора — поход и битва.

Баторов своих он зовет

Тридцать трех.

Воевод своих он зовет,

Триста тридцать трех.

Оруженосцев своих он зовет,

Три тысячи триста тридцать трех,

Каждый из них на вид неплох.

— Гей вы, — крикнул Гэсэр, — э, гей!

Для похода готовьте коней,

Все вооруженье мое вы возьмите,

Все снаряженье мое соберите.

Все колющее соберите, все острое,

Все режущее, все сверкающее,

Все черно-желтое, все пестрое,

Врага поражающее.

Все оборванное пришейте,

Все рассохшееся прибейте,

Все развязанное свяжите,

Все раскрученное скрутите,

Все ослабшее укрепите,

Затупившееся заострите.

Припасите все, что понадобится.

Тридцать три богатыря,

Триста тридцать три военачальника,

Три тысячи триста тридцать три оруженосца

Слушают, радуются.

Истомилась по битве душа баторов,

Собираются баторы, снаряженьем звеня,

А Гэсэр среди этих шумных сборов,

Вспомнил про Бэльгэна — огненного коня.

«Где ты путник прекрасный мой,

Где ты друг, мой конь золотой!»

Взял он в руки раздвижную трубу,

Имеющую двенадцать волшебных возможностей,

Можно через нее увидеть судьбу,

И далекие земли увидеть можно.

Встал он там, где коновязь золотая,

Смотрит он в сторону гор Алтая.

Смотрит он, где большая лежит тайга,

Называют ее Хуха.

Одновременно он громкий свист издает,

Своего коня Бэльгэна зовет.

Раздвигает он трубу, раздвигает,

Призывает он коня, призывает.

В то самое время, когда Гэсэр

В раздвижную трубу на Алтай смотрел,

Его конь

С крепким горячим телом,

С лоснящейся гладкой шерстью,

С легкими прочными костями,

С непоскользающими копытами,

С неутомляющейся спиной,

С туловищем, в тридцать шагов длиной,

С зубами в три пальца, ушами в три четверти,

С хвостом в тридцать локтей,

С гривой в тридцать аршин,

Лежал под сосной пяти вершин.

Грел он на солнце свои бока,

Ветерок его обдувал слегка.

Вдруг беспокойство почувствовал он,

Начал ушами прядать,

Словно голос Гэсэра услышал он,

Словно Гэсэр здесь, рядом.

На ноги Бэльгэн вскочил стремглав,

Ноздри раздувая, громко заржав.

Одно ухо в сторону неба он навострил,

Другое ухо в сторону земли навострил.

Одно ухо повернул он на юг,

Другое ухо — в сторону севера.

Думает: откуда донесся вдруг

Свист призывный Гэсэра?

Далекого ли, великого врага

Гэсэр встречать собирается,

Близкого ли коварного врага

Сокрушить он намеревается.

Что бы там ни было, этот иль тот,

Лезут враги, грозя,

Но если Гэсэр коня зовет,

Не мчаться на зов нельзя.

Косит Бэльгэн конским глазом

На тайгу, стоящую тихо.

Говорит Бэльгэн животным разным,

Изюбрихам и лосихам:

— Вы на склонах Алтая паситесь,

По просторам тайги носитесь.

Наедаясь травы, жирейте,

Родниковую воду пейте.