Разбросанное мясо жадно клюют,

Сороки с севера прилетают,

Свежее мясо кусками глотают.

В это время Абарга-Сэсэн

Начал вроде одолевать.

В это время Абай Гэсэр

Начал вроде бы уставать.

Абарга-Сэсэна

Грязная черная душа,

На Абая Гэсэра

Вот-вот навалится и придушит.

Тогда он вспомнил про ту тряпицу,

Где завернуты осы, где завернуты птицы.

По три штуки оставалось там тех и тех,

Абай Гэсэр перебил их всех.

Прикончил он душу своего врага,

Черного дьявола Абарга.

Смотрит Гэсэр, совершивши это,

А противника перед ним никакого нету.

Нету противника сильного,

Нету противника — черта,

Лежит только камень синий,

Лежит только камень черный.

От того, что грохнулся он,

Затихает далекий звон.

Непобедимого врага победив,

Быстрейшего из жеребят перегнав,

Переднее назад заворотив,

Неседланого жеребца оседлав,

Заднее назад загнув,

Неломаемое сломав,

Непугаемое спугнув,

Абай Гэсэр

До звона в груди своей радуется.

Абай Гэсэр

До стона в сердце своем восторгается,

Вверх поглядит — смеется,

Вниз поглядит — улыбнется.

Победителем он зовется,

Удалым прозывается.

Но чтобы с места сдвинуть

Камень тот черно-синий,

Напрягает Гэсэр руки, ноги и спину,

Но не хватает Гэсэру силы.

Как Абай Гэсэр не старается,

Камень плотно лежит, не сдвигается.

Берет он двумя руками

Свой державный, булатный меч,

Опускает его на камень

Со всех богатырских плеч.

Богатырское сердце радуя,

Разлетается камень надвое.

Берет Гэсэр одну половину,

Напрягает руки, ноги и спину,

Но сдвинуть камень тот черно-синий

Не хватает Гэсэру силы.

Как Абай Гэсэр ни старается,

Камень плотно лежит, не сдвигается.

Берет он двумя руками

Свой державный, булатный меч,

Опускает его на камень

Со всех богатырских плеч.

Разлетается камень, к счастью,

На четыре равные части.

Эти части Гэсэр одну от другой отделил,

Сдвинул с места, в сторону растащил.

Взял он красную южную гору,

Над одной четвертинкой камня поставил.

Взял он северную высокую гору,

Над второй четвертинкой камня поставил.

Приволок он и еще две больших горы,

Стоявших без толку до поры.

Над остатками камня он их поставил,

До скончанья веков стоять заставил.

А между тем,

Когда он горы носил,

У вечной вечности так просил:

— Пусть лежит Абарга-Сэсэн бесконечно,

Пусть спит под камнями жесткими,

Пусть лежит под подошвами человеческими,

Пусть лежит под копытами конскими!

Когда Гэсэр все это совершил,

Тумэн-Жаргалан к себе позвал,

Великий праздник устроить решил,

С женой-красавицей запировал.

— Были мы удачливы, — он говорит,—

Были мы счастливы, — он говорит,—

Врага мы победили, — он говрит,—

Веселье мы заслужили, — он говорит.

Тумэн-Жаргалан

Приветствует его словами красивыми,

Жестами скромными и учтивыми.

Накрывает она золотой стол,

Редкие кушанья на него ставит,

Расстилает она серебряный стол,

Вкусные кушанья на него ставит.

Восемь дней они пируют,

На девятый опохмеляются.

На десятый готовят коней и сбрую,

В дальний путь собираются.

Но Тумэн-Жаргалан вздыхает,

Себе на уме,

Никто не знает,

Что у женщины в голове.

Не хочет она, чтоб Гэсэр Удалой

Возвращался в пределы родной страны,

Вот вернутся они к себе домой,

А там у Гэсэра еще две жены.

А здесь, пусть черный туман,

Пусть чужая, пусть дьявольская страна,