Все снаряженье к коню прилаживают,

Вокруг коня удовлетворенно похаживают.

К расписанно-серебряной коновязи

Коня привязывают,

О полной готовности коня Абаю Гэсэру сказывают.

После этого,

Сшитые из семидесяти лосиных кож,

Плотно-черные штаны

Гэсэр натягивает.

Со вставками из рыбьих кож,

Свободно-черные унты

Ступнями ног растягивает.

Ярко-шелковую накидку,

Для сражений-битв предназначенную,

На плечи накидывает.

Семьдесят сверкающих пуговиц

Силой пальцев своих

Снизу вверх застегивает,

Серебряно-винтовой десятисаженный кушак

Вокруг себя опоясывает,

Его оставшиеся концы

Аккуратно с боков запихивает.

После этого

Водами семидесяти дождей не промоченные,

Остриями семидесяти стрел не пробитые,

Угольно-черные доспехи на спине укрепляет.

Серебряный, длинный,

Величиной с речную долину,

Боевой колчан на левый бок прикрепляет.

Узорно-серебряный, боевой,

С косое поле величиной,

Налучник сбоку подвешивает.

О белые кости не ломающийся,

В горячей крови не размягчающийся,

Державно-булатный меч привешивает.

Семьдесят пять стрел

Плотно за спиной закрепил,

Девяносто пять стрел

Веером расположил,

Так что

В холод от них теплее будет.

Так что

В жару от них прохладнее будет.

Похожую на копну травы,

Соболиную шапочку на себя надевает.

Похожую на пучок травы,

Кисточку на шапочке поправляет.

Звездно-белый шлем надел на голову,

Стал похож на большую гору,

То не солнце сверкает,

То не дуб листвой шелестит,

То Гэсэр в боевых одеждах стоит.

И оделся Гэсэр и обулся,

Перед зеркалом так и сяк повернулся.

Где пылинка — ее сдувает,

Где соринка — ее счищает.

В зеркало,

С расправленный потник величиной,

Гэсэр погляделся:

Хорошо ли он обулся-оделся.

А оделся он так,

Что никакой меч его не возьмет.

Снарядился он так,

Что никакая стрела его не пробьет.

Укрепился он так,

Что никто его одолеть не сможет,

Не повалит и не положит.

После этого,

Чтобы голода не чувствовать десять лет,

Рот себе паучьим жиром смазал.

После этого,

Чтобы голода не чувствовать двадцать лет,

Губы себе червячьим жиром намазал.

В это время

Почтенный Саргал-Ноён,

В это же время

Почтеннейший Сэнгэлен-Ноён

Пришли, чтобы в путь Гэсэра проводить,

Пожаловали, чтобы его по-родительски благословить.

В путь они его провожают,

По-родительски благословляют,

Удачи и здоровья желают.

— Желаемых мест удачно достигни, — говорят.

— Настигаемого врага мгновенно настигни, — говорят.

— То, что искать собрался, найди, — говорят.

— То, что победить собрался, победи, — говорят.

— Счастье и удачу народу добудь, — говорят.

— Дорогу на родину не забудь, — говорят.

После этого,

Величественным движением

Открывая перламутровую дверь,

Гэсэр наружу выходит теперь.

Неторопливым движением,

Не уронив ни соринки с ног,

Перешагивает мраморный порог.

Со спокойным и красивым лицом

Выходит он из дворца на крыльцо.

Крыльцо это так устроено,

Что не слышно его под пятками.

Крыльцо это так просторно,

Что бегать бы там кобылицам с жеребятками.

Медленными движениями, без суеты,

По ступенькам серебряным, с высоты,

Ни разу на лестнице не оступясь,

Идет Гэсэр туда,

Где резная серебряная коновязь.

Красный шелковый повод

От коновязи Гэсэр отвязал,

Конец этого повода

Он в правую руку взял,

Ногу в чисто серебряное стремя

Со звоном он вдел,

В якутско-серебряное седло

Он прочно сел.