Караджан обходит медленно майдан.
Кошкулак — ему навстречу, пахлаван.
Смотрят калмык
и
, все топчутся кругом.
«Караджан был нашим кровным калмык
о
м, —
Спутался с узбеком, с этим сосунком, —
Может навсегда нам сделаться врагом!..»
«Мы могучи оба!» — мыслит Кошкулак, —
«Это силам проба!» — мыслит Кошкулак, —
«Чтоб он сдох! — со злобой мыслит
Кошкулак… — Подниму его — да стукну обземь так,
Что зарою в землю, — подыхай, болван!»
Кошкулак-батыр выходит на майдан,
Скидывает он калмыцкий свой чапан,
По пояс батырский обнажает стан.
У калмык
о
в смех: «Попробуй, Караджан,
Погляди, какой могучий пахлаван!
Он тебя проучит, этот великан!
Видишь, как свисают у него усы!
Хвост не так пушист бывает у лисы,
Длинной нет такой девической косы!
Мыши забрались однажды в те усы,
Поселились там — пошел от них приплод,
Выследил мышей один проворный кот, —
И в усах за ними гнался целый год.
Вот какой батыр — калмык тот Кошкулак!
С тыкву у него величиной кулак!..»
Голову нагнув, идет, могуч, как бык,
На Караджанбека вот такой калмык.
Мыслит Караджан: «Вот это враг — так враг!»
Сразу же схватив калмыка за кушак,
Поднял он его — тряхнул, швырнул, да так,
Что калмык усатый сразу в землю влип
И, ревя медведем, тут же и погиб…
И другой калмык выходит на майдан,
Голос у него не голос — барабан!
Чтоб его батырский опоясать стан,
Взять в пятьсот размахов надобно аркан.
Караджан сказал: — Ты на меня? Изволь! —
Обхватил, приподнял — бросил в Чилбир-чоль.
Видит — на майдан еще калмык идет,
Караджан-батыр стоит спокойно, ждет
Подошел противник — подтянул живот,
Караджан его легонько ткнул в живот, —
Тот упал и душу богу отдает…
И четвертый вышел на майдан борец —
Всех богатырей калмыцких образец.
Если крикнет он — весь мир бросает в дрожь.
Ног таких огромных в мире не найдешь:
Лишь из девяноста крупных бычьих кож
На такие ноги кавуши сошьешь!..
С бранью тот калмык выходит на майдан.
Двинулся к тому калмык
у
Караджан.
В драке и в борьбе Караджанбек — знаток:
Он калмыка сжал — калмык вздохнуть не мог,
Чувствует калмык — приходит смертный срок.
Караджан его хватает поперек,
Через голову швыряет на песок, —
Кончился калмык — лежит костей мешок!
Караджан его с майдана уволок…
И еще выходит на майдан калмык,
Истинно громадный пахлаван-калмык,
Если разъярится, если в гнев придет,
Камень раскалится и растает лед.
Девяносто дай ему верблюдиц в день, —
Он сожрет их всех — и жрать еще не лень.
След в песке оставит этот великан, —
Можешь в след насыпать хоть мешок семян.
Вот какой калмык явился на майдан!
Осень подошла — цветник поблекший пуст, —
Сядет и ворона на розовый куст.
На Караджанбека вышел тот калмык —
Смерти грозный клич услышал тот калмык.
За кушак его Караджанбек взялся,
Поднял калмык
а
— швырнул под небеса…
На майдан другой калмык идет опять, —
Ст
о
ит он один иных батыров пять.
Полномерных дважды шестьдесят аршин
Алачи потребно на колпак ему,
Целых девяносто надобно овчин
Да еще одну бы на тельпак ему.
Вот какой калмык тут вышел на майдан!
С ним в борьбу вступает смелый Караджан:
Он его хребет могучий перегнул
И спиною наземь он его швырнул.
Своего желанья не достиг калмык, —
Лишь земли коснулся — кончился он вмиг!
Снова одинок остался Караджан…
И еще калмык выходит на майдан.
Нашавандом был калмык тот — великан.
Накурился он изрядно анашой,
В голове его от анаши туман, —
Караджану-беку объявляет бой.
Этот нашаванд обличьем был таков:
Шаг его считай за сто людских шагов,
Шея, как у самых матер
ы
х быков.
Палицу держал он — и была она
Пятистам локтям без десяти равна.
Пиалу имел он — эта пиала
Больше головного хауза была, —
Восемнадцать их он выпивал до дна!
Дважды девяносто надобно аршин,
