- Конечно сам…

На кассу Евстафий прошёл первым.

- Одну упаковку пробейте отдельно, - попросил Евстафий.

- Юноша, - обращаясь к Евстафию, кассирша предложила: – У нас проводится беспроигрышная лотерея. Чтобы участвовать в ней, доплатите двести рублей.

- А… что… можно… купить?

- Вот… хотя бы черепашку. Она быстро вырастит. Станет черепахой Тартилой, которая подарит тебе золотой ключик. – Кассирша улыбнулась. – Желаю удачи…

Евстафий вынул деньги.

-6-

«Пятёрка и шесть нулей – это сколько? Отдельно или вместе? Конечно вместе. 500000. А это много или мало? Смотря в каких единицах? Ну, например, в рублях. Приличная сумма…»

- О чём ты думаешь? – спросила Даша.

- Я не знаю, как теперь с этим буду жить. – Евстафий посмотрел на Дашу. – Почему выиграл именно я?

- Вот глупенький…

Даша уверенно вела машину; от быстроты движения создавалась иллюзия, что колёсные диски вращаются в противоположную сторону, разматывая вспять перечень событий в их временной последовательности. Причём от стремительности перемещений рябило в глазах.

Обратно к входу в зоомагазин подлетает машина, из неё выскакивают двое, семеня от ускорения ногами, задом несутся по лестнице.

Грузчик жонглирует тюками сена.

Директорский кабинет, круговорот мельтешащих сотрудников, все трясутся, будто наэлектризованные. Рукопожатия, восхищения, смех.

Юноше вручают банковскую карту. Мелькает Дашин паспорт.

Кассирша чернеет от злости.

Евстафий вскрывает лотерейный билет.

Такого не может быть в принципе! Потому что на билете написано: «выигрыш 500000 тысяч рублей!»

Евстафий снова закрывает глаза и видит прошедшее время, словно повторно смотрит нереальный фильм со счастливым концом. В ушах жужжит кинопроектор, и голос за кадром издевается: «Буржуазия!» Мысли сразу путаются и рвутся, нестерпимая боль в голове от осознания, что выиграв случайно главный приз, Евстафий проиграл главное – свою мечту, которая, будто птица вырывается из рук. Забыв Дашину улыбку и понимание, хочется бежать во вчера, потому что там он прежний борец за справедливость.

- Даша, я хочу оказаться от приза. – Евстафий смотрел в сторону, словно боялся с ней встретиться взглядом. - Возьми карточку себе.

- Это невозможно, ты что… - она хотела сказать «свихнулся», но вовремя остановилась, почувствовав, что с парнем что-то происходит. – Евстафий, что случилось?

Евстафий молчал.

- Кажется, приехали. – Даша остановила машину. – Ты вот что: посоветуйся с мамой. Хочешь, поговорю с ней я?

- Нет. Я сам.

- Вот моя визитка. Звони…

-7-

Евстафий поднимается по лестнице, будто возносится на пьедестал, который, возможно, кем-то занят, но герою вчерашнего дня придётся потесниться, если не сказать большего: исчезнуть, потому что идёт наверх юноша, в кармане которого лежит кругленькая сумма. К банковскому счёту прилагается лицо, всё совпадает: возьмите билет и проходите, в поезде счастья вам забронировали место у окна. Лавровый венок уже повешен на гвоздь и ждёт шею новоявленного героя. Сейчас брызнет шампанское, и музыканты рванут туш. Аплодисменты, аплодисменты, аплодисменты.

От звонка в дверь Евстафий очнулся. Погружение в светлое будущее закончилось, на поверхности знакомый до боли обтрёпанный верх, - уродливое житие… бытие…

- Ну, здравствуй, Евстафий. – У бабушки Любы в глазах хитринка. – Заходи…

- Да… мне… собственно… домой… - Евстафий в замешательстве. Кажется, звонил к себе, а открыла дверь бабушка Люба. – Я…

- Ты сено купил? Вижу. Молодец. Донеси до моей комнаты и…- бабушка хитро улыбнулась. – Поговорим…

У бабушки в комнате беспорядок, место старых вещей заняли более старые – вещи, словно музейные экспонаты, они напоминают другую эпоху. У Евстафия поначалу разбегаются глаза. Сфокусировать картинку получается лишь со второй попытки. От попадания в цель появляется душевное беспокойство. До Евстафия доходит; перед ним на столе возвышается треуголка. Как будто парусный корабль наглотался попутного ветерка.

- Это? – спрашивает Евстафий.

- Да, это… - вторит бабушка Люба. – Его… его…

- На… поле… он… а?

- Он… самый… поджигатель Москвы. Я специально его вызвала. Потому что у него есть опыт выкуривания вселенцев-чужаков. Красная… Москва… горит… у-у-у… - у бабушки Любы страшный вид, глаза на грани катастрофы. – Клади сено и уходи…

Евстафий пятится к спасительному выходу.

- Стой, назад! – останавливает его бабушка Люба. – Не смей давать ни кому взаймы!

- Как?! – удивляется Евстафий.

- Вот так! – бабушка Люба показывает кукиш. – Убирайся отсюда, охламон!

Евстафий тихо входит к себе. Мама не слышит. Она стоит у окна и смотрит в прошлое: уходящий день такой же бесцветный, как и вчерашний, а позавчерашний запомнился лишь тяжестью в сердце и беспросветностью. Если сосчитать её минуты счастья, их хватит на песочные часы, в которых не бывает золотой середины, а только край – предельная линия. Дальше конец.

Евстафий подходит и берёт мамину руку.

- А сынок. Ты вернулся…

Звучит словно приговор. Тихий голос. И не разобрать: оправдательный он или обвинительный…

«Я хочу, чтобы ты была счастлива», - Евстафий молчит и думает.

Хлопает дверь и на пороге в образе закадычного друга семьи явился (не запылился) дядя Вася.

- Ну, друзья, вы даёте! Евстафий, молодец! Такой куш сорвал. – Дядя Вася тараторит без остановки. – Мне баба Люба говорит, а я не верю. Как такое может быть?! Она говорит, а я…

- Евстафий… - мама в недоумении хлопает глазами. – Что случилось?

- Я выиграл пятьсот тыщ. – Евстафий делает паузу и смотрит на маму, надеясь, что она хотя бы улыбнётся. – Вот здесь деньги… - он хлопает рукой по карману.

Видно, что дядя Вася не доверяет. А мама смотрит, как обычно, с надеждой.

- А ты пришёл в займы просить? – Евстафий переводит взгляд на соседа.

- Я это… да… хотел, но… ведь мы почти… нет ни так… - Дядя Вася спотыкаясь, подбирает слова. - Мне немного надо: тысяч пятьдесят. Я обязательно отдам.

- Иди отсюда! – приказывает Евстафий.

- Как?! – дядя Вася раздавлен, как лежалое яблоко.

- Уходи! Ни копейки не дам…

-8-

На часах без малого двенадцать. Время для крепкого сна или, например, для секретного сговора наступило. Евстафий в комнате у Веры в окружении неизвестных ему подростков. Тишину накрывает полумрак, язычок лампы плюётся мутным светом, почти гаснет, возможно, поэтому все в ожидании. Лица напряжены, как у восковых фигур. Вера исчезает и практически тут же входит обратно в сопровождении молодого человека. Все поднимаются. Евстафий видит в этом знак преклонения. Ему кажется, что его поставили на колени; рабски угодное поведение передаётся по цепочке, - ощущение не самое приятное.

- Садитесь, - говорит вошедший.

- Алексей, это Евстафий. – Вера и молодой человек делают шаг в сторону Евстафия. – Я тебе говорила. Помнишь?

- Алексей… - руководитель революционного кружка протягивает руку.

- Евстафий…

- Как? – в голосе Алексея звучит ирония.

- Евстафий!

- Ну, нет. Я буду звать тебя Остапом. Коротко и ясно.

Алексей открывает собрание. У каждого присутствующего свой отчёт о проделанной работе: один подпалил машину, вызвав гнев законопослушного населения, другой расколотил витрину, разбросав на месте агитационные листовки, третий просто избил такого же подростка, назвав последнего «чуркой». Скоро очередь дойдёт до Евстафия.

«Дать себе отчёт, сейчас, пока не поздно – в чём смысл твоей жизни, Евстафий? Равенство и справедливость добиваться любым способом. Любым».

Евстафий слышит своё имя. Поднимается, не чувствуя высоты, словно по-прежнему стоит на коленях.

- Вера, - говорит Алексей. – Проверишь его.

Евстафий чувствуя затылком Верин взгляд, приближается к машине. В пакете лежит бутылка с коктейлем Молотова. Попасть в цель не составит труда, главное не думать, за тебя думают другие. Белая «Ауди», как на ладони. Евстафий смотрит на номер.