— Доброго вечера! — крикнул я, прекращая причитания спутника. — Добро пожаловать в Сызновград. Подходите, поговорим. Оружие держать на виду, резких движений не делать.

Некоторое время лес стоял не шелохнувшись, тихий и пустой. Потом послышались шаги, шорох раздвигаемых кустов. Зелень вздрогнула, выпуская из своих недр три приземистые фигуры.

— Матушки мои! — сдавленно прошептал Аеш.

— Кто это?

— Двоедушники…

Гости оказались ниже меня на голову, но чуть не вдвое шире в плечах. Крепкие, с хорошо развитой мускулатурой. Они переваливались на кривых ногах, смотрели исподлобья. Темно-серая кожа почти сливалась с подступающим мраком. Черепа гостей оказались сильно вытянутыми, с резкими чертами (больше схожими с собачьими) и сильно выступающими скулами. В одежде никаких различий: длинная, до колен, металлизированная юбка; тяжелый кожаный нагрудник, стальной шлем и стальной же треугольный щит. Обуви они не носили.

Троица остановилась шагах в десяти от нас. Затем один из них отбросил на траву щит и шлем, вытащил из ножен и воткнул в землю иззубренный меч. Последним расстегнул ремешки нагрудника, положил его у ног.

— Меня шовут Гуран-Абур. — Оставшись в одной юбке, он развел руки в стороны, подошел ближе, но не вплотную. Голос звучал низко, с шипящим присвистом.

Я активизировал ауру. Яркий свет окутал гостя, но не причинил никаких неудобств.

"Не порченый".

— Меня зовут Артем. Кто вы и зачем пришли?

Тело двоедушника покрывали многочисленные шрамы, некоторые из которых выглядели весьма неприятно. Его будто по острым камням волокли или рвали на части.

— Мы мирные путники. Идем ш Княшьей горы, ишем тихое мешто.

— Это место уже занято.

Гуран-Абур окинул меня оценивающим взглядом, посмотрел поверх головы. Наверное, оценивая, откуда в них недавно стреляли.

— Пошвольте нам оштатьшя на ночь. Мы в дороге много дней. Готовы купить пишу и мешто у коштра.

— Гони его в шею, — прошипел Аеш так громко, что двоедушник просто не мог его не услышать.

— Почему вы покинули Княжью гору?

Гость на мгновение замялся. По его лицу прокатился вал раздражения и злобы. Он ощерился, обнажив белые клыки хищника.

Пожалуй, если он бросится на меня, стрелки на дубе могут и не успеть среагировать. В теле двоедушника ощущалась могучая сила, которая в любой момент может выплеснуться смертоносной атакой.

— Мы опозорены и прокляты. Наш клан уништошен, дома шошшены. Мы — пошор швоего народа.

Мне показалось, что последние слова заставили ендаря оживиться.

— Изгои? — спросил он.

Ответ дался Гуран-Абуру непросто.

— Да, — с презрением к самому себе выплюнул он.

Аеш резко дернул меня за штаны, заставляя наклониться.

— Предложи им службу. Это изгои. Без дома и племени. Они никто для своих. А нам могут пригодиться. Но только придется стать с ним кровным братом. Это быстро и не больно. Чужаку они не станут служить.

Глаза ендаря горели, он едва сдерживался, чтобы не начать топтаться на месте.

— Братом? — переспросил я.

— Да. Ничего страшного, чтоб у меня глаза повылезли и лопнули. Ты посмотри на него — водяного руками порвет.

Такой порвет, это точно.

Я выпрямился, коснулся магического камня. Аура больше ни к чему.

Гуран-Абур продолжал стоять, не шелохнувшись. Здоров и опасен. Кто спорит, заполучить такого воина в свои ряды — отличная мысль. Но можно ли им управлять?

— Оставайтесь на ночь. У нас есть свежее мясо и немного хлеба. Чистая вода.

— Благодарю тебя, — приложил кулаки к груди двоедушник. Он обернулся, кивнул своим. Те тут же принялись разоружаться.

У меня создавалось ощущение, будто веду в лагерь голодных львов. Им вовсе не обязательно иметь при себе меч или нож, достаточно возможностей собственного тела. Ночь предстоит долгая и нервная. По крайней мере, для меня.

Домовые смотрели на гостей с нескрываемой опаской, отступали, предпочитая держаться подальше. Но мясо и хлеб принесли.

Двоедушники расселись вокруг разложенного для них костра, а я оттащил ендаря в сторону, припер его спиной к дереву.

— Почему они не скрывают своего изгнания?

— Для всех они мертвы. Удивительно, что вообще смогли покинуть пределы Княжьей горы. Странный они народец. Провинившихся в чем-либо подвергают наказанию. Никаких тебе долгих судилищ. Первое и последнее слово за главой рода. Искупил вину — вернул себе доброе имя и честь. А нет — живой мертвец, чья участь — гореть в огне.

— Значит, вина этой троицы достаточно велика, чтобы они не надеялись ее искупить?

— Возможно. Они ненавидят себя и не станут скрывать этого от посторонних.

— Какой тогда смысл в побеге? — я помолчал и сам же предположил. — Надежда оправдаться?

— Нам до того нет дела. Предложи им службу.

— Они преступники, чьей истории мы не знаем. Кроме того, странное совпадение — выйти прямиком к месту Духов, не находишь? Пусть уж лучше идут своей дорогой. Дальше.

Аеш надулся, точно мышь.

— Как знаешь, но…

— Утром они уйдут.

Ендарь хотел было еще что-то сказать, но передумал.

У Мертвого дуба я встретил Найдену.

— Не уходи сегодня в лес, — попросил ее.

— И не собиралась, — ответила та серьезно. — Хорошо, что пригласил их к огню. Тут все на виду. А что ты сказал ендарю? — она спрятала усмешку. — Видела его — злой, как будто изо рта последний кусок вырвали.

— Хочет, чтобы я взял их на службу.

— Не думаю, что они захотят служить нам. Мы недостаточно сильны для них. Даже потеряв честь, не прогнутся под того, кого не почитают ровней.

Ночь прошла на удивление спокойно. Гости почти не отходили от костра и, будто стараясь нарочно облегчить нам задачу, не давали ему потухнуть.

— Благодарим тебя, — прижал кулаки к груди Гуран-Абур. — Пошволь шадать один вопрош.

— Задавай, — кивнул я.

— Шдесь рашполошено мешто Духов. Кто его ошиштил?

— Все постарались.

Двоедушник покачал головой.

— Пошох Духов повинуетшя только одному.

— Мне он повинуется.

Его интерес мне не нравился. Что, если ребята ищут именно посох, а заодно и того, кто им владеет? Но на площадке Мертвого дуба находилось четыре стража. И они готовы стрелять.

— Прими мое увашение, человек. Эхо твоего деяния докатилошь и до Княшьей горы. Хотя там его отголошки еле шлышны. Шлишком блишко рашполошилось порченое мешно Духов.

Он сорвал с пояса небольшой мешочек, протянул его мне.

— Тебе вашнее.

— Я ничего не говорил о плате. Леса здесь полны дичи, и вы нас не объели.

В его глазах застыло непонимание.

— Ты штранный, шеловек. Это не плата, это увашение.

Я взял мешочек. Не развязывая, ощупал пальцами. Похоже, набит камнями.

— Еше раш шпашибо, — гости развернулись и направились прочь, к месту, где оставили оружие и доспехи.

Трижды прозвучавший над головами барабанный бой заставил остолбенеть всех.

"Проходной двор какой-то".

— Кто там?! — крикнул, задрав голову к площадке.

Через деревянный бортик перегнулся охранник. Выражение его лица мне сразу не понравилось.

— Их десятка два. Таких же, при оружии. Верхом.

Я перевел взгляд на Гуран-Абура, уже понимая, что ночные гости — всего лишь авангард куда более серьезного отряда. При свете солнца у нас нет шансов.

Но троица двоедушников вовсе не выглядела победителями или хотя бы немного довольными удачной миссией. Напротив — загнанные в угол хищники, не знающие, куда рвануть.

— Между нами какие-то недоговоренности?

Гуран-Абур коротко переглянулся со спутниками.

— Мы принешли вам шмерть.

— Нам не сдержать их! — крикнул сверху охранник.

— Кто это и что им нужно? — меня буквально разрывало от злости, но бросаться на стоящего передо мной с кулаками — безумие. Да и какой смысл?

— Воины рода. Должны догнать и вернуть.

— А мы тут причем?

— Рашрешили оштаться. Накормили.