– Изратор, – пояснил он. – Меч остался в Черной крепости. Я завернул его в эльфийский плащ, а это, надеюсь, хорошая маскировка.

– Вот еще что беспокоит меня, – сказал Бурин. – Я спрашивал Владыку Брегорина насчет подходящего меча, так как искал оружие для Талмонда, и Альдо напомнил мне одну старинную легенду. Жаль, но в этом времени подобного меча еще нет. Они пытаются овладеть секретами стали, но пока недостаточно продвинулись в этом направлении. Я бы мог им дать пару дельных советов, – заметил он тихим голосом. – Наверное, это могло бы ускорить развитие… Ах, как я ненавижу это путешествие во времени! Это делает все таким сложным!

– Что меня волнует, так это вопрос о том, правильно ли мы поступили, оставив тут Горбаца, – сказал в задумчивости Гилфалас. – Он ведь тоже чужой в этом времени.

– Может ли кто-нибудь вспомнить, чтобы в Войне Теней принимал участие некий Великий Больг? Вероятно, не следует изменять историю, которую хотим спасти?

– Записи об этом времени беспорядочны и обрывочны, – заметил Бурин. – Здесь все возможно. Почему бы и не случиться такому?

– Но в одном Гилфалас прав, – констатировал Фабиан. – При Талмонде не происходит никакой решающей битвы. Лишь при его сыне, Хельмонде Великом. И Разрушенная страна, и Ограничительный Пояс – все это возникло много позже.

– Вы не должны мучить себя тем, что могло быть или чего никогда не должно случиться, – заметила Итуриэль. – Поверим, что все это входит в план Божественной Четы, и будем делать то, что считаем нужным. Большего нельзя ни от кого требовать, ни от человека, ни от эльфа, ни от гнома.

– А мне кажется, мы сделаем правильно, если будем экономить дыхание, – пробурчал Бурин, – так как подниматься придется высоко и оно нам еще пригодится.

Он снова был в своем сне.

Но только в этот раз это был не сон, а пугающая действительность.

Перед ним лежала, насколько мог видеть глаз, бесконечно пустынная местность, еще дышащая древними силами природы. Сернистый дым заставлял глаза слезиться.

Здесь и там еще мерцали огни, которые создали эту местность, извергнув ее из чрева Земли. Где-то вдали, на западе над морем, там, где встретились огонь и вода, стоял пар. На востоке в небо врезались высокие горы.

Он снова был в Эльдерланде. Но сейчас эта земля не казалась ему родиной. Она выглядела совершенно необжитой. Барьера между вчера, сегодня и завтра не существовало. Из огня, воды и воздуха была рождена эта новая земля. И тяжело кровоточила рана в теле мира, рана, которая когда-нибудь должна была закрыться.

Ким поднимался по крутому скалистому склону. Вокруг были лишь камни, на которых ничто не росло – ни трава, ни цветы. Впереди, как будто срезанная ножом, поднималась скала. Над ней нависало темное, затянутое облаками небо.

И потом он увидел его.

Он казался скорее парящим над землей, чем идущим по ней. В нем чувствовалась легкость, берущая свое начало из более ранней эпохи. Его волосы были темны, словно ночь. Лицо его было белым, ибо зной лета никогда не обжигал его. Все же пепел дымовых труб успел исчернить его белые одежды, и ожерелья цветов, которые он носил, казались обугленными и увядшими. Глаза его горели всепожирающим огнем.

– Иди ко мне!

Ким не мог сопротивляться этому голосу. Он невольно последовал зову, хотел этого или нет. Ноги отказали ему, и он упал на колени. Дальше он пополз так, что руки его оказались разбиты, а колени кровоточили. Но это уже не имело никакого значения.

– Приди ко мне, ибо это предопределено. Приди ко мне, и я освобожу тебя от твоего груза. Приди ко мне, и ты обретешь покой.

Он должен это сделать. У него нет другого выхода. Дорога вела его сюда, и он прошел ее до конца. Пути назад нет.

– Больше никакой ответственности. Никаких забот. Никаких обязанностей. Никаких воспоминаний…

Не этого ли он так желал? Наконец-то освободиться от груза, взваленного на него, от груза, который был слишком тяжек для него. Он не рожден быть героем, он всего лишь маленькая искорка в круговерти мира, которая мерцает и вскоре погаснет.

– Ты должен этого хотеть всем сердцем. И должен сделать это добровольно, иначе это не освободит тебя. Ведь ты хочешь быть свободным…

Его голос был похож на пепел, наполнявший воздух.

– Да, хочу.

Из последних сил Ким снял кольцо с пальца и, дрожа, положил в протянутую к нему руку. Благодарно посмотрел он на…

…и встретился с горящими глазами князя Теней. И понял ужасную ошибку, которую совершил, понял это в тот миг, когда был отброшен пламенем.

– Не-ет!

– Вы слышали крик?

Брови Гилфаласа удивленно применялись. Он повернул голову. Хотя его слух был острее, чем у других, сейчас он сомневался.

– Я ничего не слышал, – пробурчал Бурин.

– Я тоже, – подтвердила Итуриэль.

– Может быть, это какая-нибудь птица высоко в небесах, – предположил Фабиан. – Здесь наверняка водятся орлы.

– Нет, – произнес Гилфалас. – Он пришел от скал. Оттуда. – Он показал в том направлении, где Врата переливались бронзовым светом.

Итуриэль, шедшая впереди, сощурила глаза:

– Там есть что-то, у Врат. Это выглядит как…

– …Ким? – спросил Фабиан.

Гилфалас напряженно вглядывался.

– Я ничего не вижу. Сейчас оно исчезло.

– Пойдемте. Надо поторопиться, – сказал Фабиан.

Почва рассыпалась под их ногами и лавиной сбегала в долину.

– Спокойно, спокойно, – повторял Бурин. – Если мы упадем, то уже никому не сможем помочь.

Они находились на последнем и самом сложном участке пути. Врата казались уже совсем близкими, но каждый шаг давался с трудом. Итуриэль грациозно подплясывала над узкой лентой дороги, тянувшейся между отвесной скалой и ледником. Лицо Фабиана от напряжения казалось белым, как полотно. Бурин буквально врос в скалу, словно хотел слиться с камнем, а не идти этой обманчивой тропой.

– Вот! – крикнула Итуриэль. – Вот он!

Теперь это увидели все.

– Это Ким! Но что с ним? – воскликнул Фабиан удивленно.

Маленькая скорчившаяся фигурка лежала у подножия Врат и мерцала, как гаснущее пламя. То ока казалась видимой, телесной и реальной, то видна была лишь голая скала и поблескивающий металл ворот, словно там не было ничего, кроме дыма и тени.

Итуриэль добралась до него первой.

– Ким?

Фигура ожила и открыла глаза. В них была видна бесконечная боль. Боль и полная безнадежность.

– Я его потерял. – Его голос, шедший откуда-то издалека, был тонким и безжизненным, как эхо, отражавшееся от мертвой скалы. – Я хотел отнести его в безопасное место. Я думал, в Подземном Мире, в конце времени, оно бы надежно… в руках Владыки. Но Врата…

Его голос прервался. Мгновение было видно, как сквозь его тело проблескивает голый камень, потом Ким появился снова.

–..меня перенесло обратно… обратно во времени. К нему. Я отдал ему кольцо, вы понимаете? Нет никакого восьмого кольца власти. Это было седьмое… мое кольцо. Теперь оно у князя Теней. Мне так жаль…

Итуриэль склонилась над ним. Она хотела его утешить, но он поднял руку, как бы желая сказать: «Не дотрагивайся до меня».

– Теперь власть князя Теней бесконечна. Лишь седьмое кольцо могло его остановить. Вы должны его вернуть. Вы должны…

– Ты полагаешь, нам надо пройти через Врата? – спросил Фабиан.

– Нет! Дорога через Врата ведет в бездну времени. Идите в Эльдерланд…

Спутники переглянулись. Каждый подумал об одном и том же. Фабиан произнес это вслух:

– Но Эльдерланда нет!

Маленькая фигурка у подножия ворот снова блеснула и погасла.

– Ким!..

– Эльдерланд всегда пребывает… в душе у Божественной Четы… – Голос затих в шуме ветра. – Есть дорога… если только в это верить…

Они посмотрели на то место, где лежал их друг, вернее, то, что от него осталось. И никто не знал, что он хотел сказать дальше.

Наконец Итуриэль прервала молчание:

– Что же он хотел этим сказать: «Есть дорога, если только в это верить»?