— В 80-м году...

— Ага, значит, 28 лет назад у нас должен был там состояться концерт в обеденный перерыв, а накануне в Одессу пришел пароход «Грузия». У его капитана Гарагули на борту часто гостили известные люди. Как он это делал? Писал заявление: «Каюта «люкс» протекает, нуждается в ремонте. Просьба вывести ее из продажи». Советская власть была хороша тем, что плевала на всякие мелкие денежные неурядицы, поэтому бумагу подмахивали без лишних вопросов, а там все время плавали. И вот в этой каюте «люкс», которая якобы протекала, то ли из Батуми, то ли из Тбилиси прибыли Марина Влади и Владимир Высоцкий. Накануне они дали мне телеграмму, что хотят со мной увидеться, а я был тогда грешен: числился режиссером Московского государственного мюзик-холла. Как я туда попал?

— По женской линии...

— Нет. Честно говоря, меня просто спасали. Были какие- то очередные неприятности, я занимался чем-то сомнительным, и Ролан Быков (он был художественным руководителем, главным режиссером) взял меня туда на работу, чтобы как-то уберечь. Н-да, время было тяжелое...

У Высоцкого же была в то время мысль сделать русско- французскую программу «Москва — Париж»: «Миша, я пою и говорю по-русски, Марина по-французски. Мы оба на сцене— ведем концерт. Московский мюзикл-холл часто играет в Москве — ну что может быть лучше?» Прекрасная идея! Он спросил: «Где можно вас послушать?» — «Завтра мы: Карцев, Ильченко и я — выступаем в обеденный перерыв на заводе «Промсвязь».

Привез их Олег, друг... Настоящие друзья Высоцкого сегодня не говорят ничего. Я вот даже фамилию этого парня забыл — знаю только: альпинист, спортсмен, сейчас живет в Лондоне. (Речь об Олеге Халимонове, одесском приятеле Владимира Высоцкого. — А Я.) Подъезжают «Жигули», Олег за рулем, а рядом голая, как я видел, женщина. Оказалось, Марина Влади... В те дни жара стояла неимоверная, и она была как-то раздета...

— До неприличия или в рамках?

— В рамках, но французские рамки — не наши, и поэтому на заводе «Промсвязь» ей выделили плащ-палатку, чтобы укрылась. Ажиотаж поднялся страшный: Высоцкий с Мариной Влади в зале красного уголка. Можно потерять сознание?

— Можно!

— Дирекция завода, обком партии — все вокруг них носились, ну как возле шампуров на филе. Марина уже сидит, а в зале суета, все ходят, как в Мавзолее, кругами... Это же советское время, тогда люди не видели звезд, тем более таких, как Марина Влади. Представь: французские фильмы, ее первый муж Роберт Оссейн... Движение не прекращалось, пока Володя не попросил: «Дайте же посмотреть, ну пожалуйста, я вас очень прошу». В общем, все расселись и мы сыграли.

Это была одна из памятных встреч. Противные слова — памятная встреча, но ты меня сам вынуждаешь. Мне кажется, я уже много говорю. Нет?..

Кое-какие подробности своих встреч и своего общения с Владимиром Высоцким Михаил Михайлович припомнил в интервью, данном им американскому высоцковеду Марку Цыбульскому.

М. Ц.: Не помните, когда вы познакомились с Высоцким?

М. Ж.: Не знаю, совершенно не помню.

М. Ц.: А что если нам оттолкнуться от конкретного события? Существует подписанный вами документ, я вам его прочитаю:

«Московский государственный Мюзик-холл. 1 июня 1972 года.

Уважаемый Володя! 25-го мая мы с гл. режиссером нашего театра Роланом Быковым были у Александрова Г. П. и получили официальное разрешение на Ваши выступления в спектакле Московского Мюзик-холла вместе с Мариной.

Нам кажется, что творческая ситуация сейчас будет значительно интереснее, чем раньше.

Приходите в 15 часов в Росконцерт 5 июня 1972 года на худ. совет».

Этот документ подписан Л. Звягиной и вами. О каком спектакле идет речь?

М Ж: Я уже не помню, кто такой Александров... Была идея спектакля «Москва — Париж». Задумка была в том, чтобы на русском языке вел спектакль Володя Высоцкий, а на французском — Марина Влади, и чтобы этот спектакль шел в Москве и в Париже. Звягина была художественным руководителем Мюзик-Холла, а я был режиссер.

Значит, говорите, это было в 1972 году? Ну, мы с Володей были знакомы раньше Наверное, года с 1968-го. Я помню, мы встречались в Болшево, там был семинар авторов «Фитиля». Туда приехал Володя Высоцкий с Ваней Дыховичным, который был тогда женат на дочери члена Политбюро Полянского.

Вы знаете, я как-то всегда вспоминаю события по тому, что я тогда ел. В тот раз Володя с Ваней привезли корзинку цэковских продуктов — папайя, потом какие-то пятиконечные фрукты, киви...

М. Ц.: А чем же кончилась задумка с участием Высоцкого в спектакле Мюзик-Холла? Как я понимаю, спектакль не пошел.

М. Ж.: Да, он не пошел. Вы понимаете, Марина была твердым и надежным партнером для советских органов, а Володя был совершенно нетвердый партнер. То ли он в Париже встретился с кем-то нежелательным — это вполне возможно... И таким образом, идея спектакля повисела в воздухе, а потом ее окончательно зарубили. Просто затихло — и все.

М. Ц.: А после этого у вас с Высоцким были какие-нибудь творческие планы?

М. Ж: Я не помню, было ли это до или после идеи с Мюзик-Холлом, но у Володи была задумка сделать спектакль в Театре на Таганке, который бы состоял из его песен и моих монологов. Мы поехали к Любимову, но ему эта мысль не понравилась.

М. Ц.: Вы выступали в концертах вместе с Высоцким?

М. Ж.: Карцев и Ильченко выступали, вы Романа (Карцева. — М. Ц.) спросите об этом. А я выступал с Володей в Театре на Таганке в честь каких-то юбилеев. Я не помню точные годы, это были такие закрытые театральные вечера при битком набитых залах. Он пел, я читал свои монологи. Это на сцене. Атак мы бесконечно встречались в каких-то компаниях, где- то на квартирах.

М. Ц.: Я полагаю, что вы встречались не только в Москве, но и в Одессе?

М. Ж.: — Да, конечно. У нас был общий друг, капитан теплохода «Грузия» Гарагуля. Он очень опекал и Володю, и Марину. У себя на корабле он мог поселить их вместе даже до того, как они поженились. Он давал сведения в пароходство, в кассы морские, о том, что «люкс» протекает, там невозможно находиться. Таким образом, каюта «люкс» выводилась из продажи, и там селились Марина с Володей, и где-то три недели или месяц они плавали от Одессы до Батуми.

Когда Володя с Мариной приехали в Одессу, я их поволок на квартиру к Черепанову, заместителю начальника пароходства. Он мне очень нравился, очень симпатичный человек Я помню, как со всех квартир в этом многоэтажном доме сносили спиртное и закуски к Черепанову. Марина говорила: «Не надо, не наливайте ему! Лучше я буду пить». Володя попросил гитару и пел бесконечно!

М. Ц.: Вы много лет знали Высоцкого. Каким он вам запомнился?

М. Ж: Вы знаете, у него были друзья поближе, они об этом и скажут получше, и столько уже всего сказали... Я просто помню некоторые вещи. Я вот помню, что у него в карманах все время были бумажки с записями стихов. Причем, именно бумажки, обрывки какие-то, квитанции, билеты театральные, кусочки театральных программок. Я не видел, как он писал, я видел эти стихи уже написанными. Он говорил: «Я Мишке должен это прочесть». То есть, мне. И он часто читал мне с этих обрывочков, листиков бумажных. Потом он брал гитару... По действию на меня это напоминало коньяк великолепный.

Я бывал у него дома. Иногда я пользовался дружбой с ним.

М. Ц.: Каким образом?

М. Ж.: Я жил тогда в Ленинграде Был я холостой, одинокий. Ко мне приходила девушка, я ставил «Кони привередливые». У нас развивались отношения, и я звонил Володе: «Володя, тут прелестная девушка есть. Скажи ей два слова». Он говорит: «А ты «Кони привередливые» поставил?» Я говорю: «Да». — «Ну давай, я ей скажу что-нибудь». Я уж не знаю, что он там говорил или, может быть, напевал, но он очень болел за меня и содействовал моим успехам.

Вы знаете, после такого звонка я был королем положения, и мы с этой девушкой становились друзьями на долгие годы, потому что тогда Володин авторитет среди женщин был абсолютно непререкаем. То, что я запросто мог набрать его телефон, — а если нет дома, то я в театре его находил или еще где-то, — поднимало меня невероятно в глазах тех людей, которые у меня собирались.