Съемки фильма начались с «некоторых трудностей». «Сложность была в том, — говорит кинорежиссер, — что мы уже набрали обороты в злоупотреблении алкогольными напитками. И когда картину запустили, Володя попал в больницу. А так как у нас тогда все было по плану, и если ты выбивался из графика, начинались проблемы, то я в сговоре с директором студии целый месяц занимался очковтирательством».

В перерывах между съемками, вспоминает Георгий Эмильевич, конечно же, не обошлось без концертов Владимира Высоцкого в Одессе: «Однажды услышав знакомый голос, люди со всей Одессы привалили к ресторану «Аркадия», Народу пришло так много, что витринное стекло ресторана было просто выдавлено! Но на это мало кто обращал внимание — собравшиеся тут же сбросились и отдали деньги директору ресторана. Несколько часов продолжался необычный концерт. Люди хлопали, заказывали песни, вызывали «на бис». Самое забавное было в том, что об этом эпизоде милиция и высшее руководство города так и не узнали».

Пел Высоцкий на том импровизированном концерте и песни, специально написанные для «Опасных гастролей». Увы, в данном случае цензура оказалась сильнее режиссера: большинство песен вставить в картину так и не разрешили... Даже вроде бы безобидную «Цыганочку» с ее разлихватским «Эх, раз, еще раз» не пропустили.

Много пришлось натерпеться режиссеру фильма. Георгий Юнгвальд-Хилькевич сетовал: «Картину закрывали, между прочим. Только мало кто об этом знает. А когда мы, наконец, закончили работу, ее не приняли... Мы сидели в Москве и не знали что делать».

«Руководство Госкино очень хотело иметь популярный фильм о революции, — рассказывает кинорежиссер. — Картина, как вы знаете, делалась по воспоминаниям Коллонтай, как она вместе с Литвиновым в начале века ввозила в Россию оружие. У нас все эти сцены убрали: власти меняли историю, как хотели. Мне сказали: большевики должны везти из-за границы листовки, то есть готовить идеологическую революцию. «Смотрите, — говорю, сама Коллонтай пишет, что оружие в Россию ввозилось с 1905 по 1911 год под видом какой- то театральной мишуры». Мне ответили категорично: «Что могла написать эта старая дура?»

Сегодня даже непонятно, как же власти выпустили картину Георгия Юнгвальда-Хилькевича «Опасные гастроли» на экран. Во-первых, там, в фильме о революции, нет ни одного упоминания о Ленине; во-вторых, танцуют полуголые девушки. Но самое страшное то, что в главной роли снялся опальный в то время Владимир Высоцкий!

«А произошла история, о которой я узнал через много лет, — улыбается Георгий Эмильевич. — Я познакомился с внучкой Анастаса Микояна. Оказывается, картину показали в ЦК и Анастас Иванович оказался на просмотре А в картине были танцы, девочки в прозрачных костюмах. И он заплакал: «Боже мой! Это еще я их привозил. Я тогда был мальчиком, был рядом с Коллонтай!» Действительно, Коллонтай и Литвинов были прообразами двух большевиков в фильме. Вот из-за слез Микояна картину и выпустили в прокат. Без каких либо купюр».

«Сама власть, как ни странно, очень любила то, что запрещала. Перед тем, как выпустить фильм «Опасные гастроли»,

22 копии лихо просматривали по закрытым спеццачам. Как выяснилось, существовала специальная кинотека Политбюро ЦК КПСС, где оказалось аж три моих фильма. Вот сволочи!.. А фильм не хотели выпускать!

У Косыгина, например, хранилось самое большое по тем временам собрание песен Высоцкого, он его обожал. Но официально же Володя был фактически предан анафеме».

«Я сейчас часто думаю, почему же мои фильмы все-таки выходили на экраны, почему меня не задушили? — размышляет кинорежиссер. — Сейчас я понимаю, что просто наше государство так наваривалось на моих картинах, что душить меня не выгодно. За счет таких режиссеров, как я, наши власти и жили при коммунизме».

О съемках еще одной картины, снятой Георгием Юнгвальд-Хилькевичем, вспоминает оператор-постановщик, работавший в ней, Александр Полынников: «С Владимиром Высоцким судьба свела нас в 1969 году на «Цунами» (правильное название картины — «Внимание, цунами!» —АП.), первом советском фильме-катастрофе. Съемки должны были проходить на Дальнем Востоке. Все сроки сорвали, и чтобы студии не срезали на будущий год план, спасать положение отправили Георгия Юнгвальда-Хилькевича, который только закончил ♦Опасные гастроли». АХилл — ну, Хилысевич — настоял, чтобы оператором был я.

Прилетаем во Владик— закрытый город, сухой закон. Высоцкий (Хилькевич его вызвал написать несколько песен к фильму) ходит мрачный: «Не получается ни хрена! Выпить бы для вдохновения, да нет ничего». Володины песни этот фильм вытянули. Мы ж «Цунами» изо всех сил гнали, чтобы показатели студии не испортить, не до изысков было. Да и финансировали картину по минимуму, приходилось выкручиваться.

Например, съемки эпизода эвакуации населения из города, куда надвигалась гигантская волна, проходили в пригороде Владивостока. Организовали массовку, человек сто, больше смета не позволяла. Кроме того, бесплатно задействовали батальон морской пехоты с техникой, детей и стариков на броню посадили. А я смотрю в камеру — халтура, не хватает масштабности события. Режиссер нагнетает страсти через мегафон: «Граждане! На город надвигается цунами! Поднимайтесь на сопку! Быстрее! От этого зависит ваша жизнь!» И все это эхом разносится над пригородным поселком.

Смотрю: народ начал спешно покидать дома, выводить скотину и в панике попер в гору. А уж что у людей было на лицах написано... Тысячи на три набралось «массовки». Показываю режиссеру большой палец: вот теперь классно!

И тут вертолет, вышли один в штатском и двое с погонами КГБ: «Кто здесь бардак устроил? Разрешение на съемку в запретной зоне есть?» У нас попытались изъять кассеты с отснятым материалом. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы незваные гости не увидели Володю Высоцкого. Вечером руководство группы вызвали в местное отделение КГБ и устроили нам званый ужин. Органы любили Высоцкого, хотя и тайно. Он спел там несколько песен, в том числе и о «цунами в головах». Правда, как раз эту его песню потом заставили вырезать из картины».

Георгий Юнгвальд-Хилькевич не только снимал Владимира Высоцкого в кино и просил его написать песни в свои картины, но и был другом актера и поэта. А значит, ему есть что вспомнить и рассказать помимо встреч, происходивших у друзей на съемочной площадке и вокруг нее. Например, режиссер был свидетелем любовных увлечений поэта. И даже пригласил на одну из ролей в свою картину «Внимание, цунами!» любимую женщину Владимира — актрису Татьяну Иваненко. Говорят, что от Высоцкого у нее растет дочь Настя... Поэтому утверждения кинооператора А. Полынникова о том, что Владимир Семенович полетел на Дальний Восток из-за песен к фильму кажутся несостоятельными! Поэт направился во Владивосток вслед за любимой женщиной, и только! При чем тут песни?!

«Володя не мог оставить Таню, потому что продолжал любить ее, даже когда появилась Марина, — свидетельствует кинорежиссер. — Те страдания, которые вынесла эта девочка, и то, как она себя сейчас ведет, достойно поклонения. Хотя последняя любовь Высоцкого известна людям больше, чем чувство к Тане. А ведь Иваненко занимала в жизни Володи места не меньше, чем Марина. Если не больше. Володя, к сожалению, не признавал родившегося в 1972 году ребенка. Вообще, трагедия ужасная...»

«Что касается наших мужских дел... Как ни странно, мы вместе пили всего-то один раз. Встретились на вокзале уже пьяными. Потом уехали вместе. При этом присутствовала Таня Иваненко, которая с Володей сделать ничего не могла. Она тайно меня тогда возненавидела.

Для меня Таня всегда была любимой женщиной Высоцкого. Однажды, сидя рядом с ней в театре, я попросил поцеловать ее в щеку. Она укусила меня под глаз и сказала: «Я, кроме Володи, никого не целую!» Даже поцелуя не могла себе позволить. Гениальная девка! То, что она мне нравилась, я Володе говорил. А как может не нравиться женщина необыкновенной красоты — такая фигура, лицо, глазищи! Иваненко — одна из самых прекрасных женщин, которых я вообще в жизни не встречал».