— А кого кормили-то?
— Много было людей. Антон Макаров, Епифанцев Жорка, Севка Абдулов, Володя Акимов — сейчас всех не упомнишь... Володю Акимова уговорили комнату сменять 40-метровую на 22 метра — сосед дал магнитофон и две тыщи рублей. Ну он и поменялся, ради товарищей, чтобы без денег не сидели.
— Самая трогательная история про вашу дружбу с Высоцким — это с дачей. Вы ему отдали кусок своего участка, чтоб он на нем построил себе дом.
— Да... У меня тогда было полгектара, и я ему отдал 20 соток. Его самого не брали ни в какие дачные кооперативы. Бывало, он и задаток даже вносил — а после ему на правлении отказывали: жена иностранка, а кругом под Москвой зоны, закрытые объекты. Вот у нас рядом с Пахрой — филиал Курчатовского центра атомного.
— А он очень хотел дачу?
— Марина хотела. А то друзья вечно, в квартире бедлам, пьянка. Она говорила: «Вот видишь, Володарский пьет-пьет, а потом спрячется на даче, и порядок. И там никто его не поит». А у меня был на даче полуразвалившийся домик, там когда-то жила прислуга прежнего владельца поэта Кирсанова. Я говорю — забирай его, восстанавливай и живи. Я его любил, Володю...
— Но Володя, как известно, не пользовался этой дачей.
— Ну да. В марте достроили, а в июле — все, он умер.
— И Марина захотела тогда получить этот дом, который он построил, и кусок вашего участка. Вы тогда испугались?
— Я не испугался. Я ей объяснил — Марина, земля не моя. И дом не мой — у меня только пай в кооперативе. Марина, она за франк удавит любого. Характер железный! Твердость такая!
— А чем бы Высоцкий сейчас занимался? Я часто про это думаю...
— Я не знаю. Но я не думаю, что он принял бы то, что происходило во времена ельцинские.
То, что сейчас...
— А где бы он был в 91-м? В 93-м?
— Трудно сказать. Ей-Богу — трудно! Я часто об этом задумываюсь...
— А что бы писал?
— Песни. То, что он писал, и то, что писали после него, разве можно сравнить? Как его слушали!
— Да... Я помню, он приезжал к нам на шахту Бажова, в Макеевку — году в 72-м. Клуб был забит, все на магнитофоны писалось. Потом долгие годы это переписывалось... Он, конечно, съездил в шахту и спел «Мы топливо отнимем у чертей, свои котлы топить им будет нечем... Черное надежное золото...»
— Это он написал в мою картину — «Антрацит». Порезали ее сильно...
— Были разговоры, что Высоцкий плохо влиял на молодежь, ему же пытались подражать, ну и пили, и уходили в блатняк. Что скажете?
— Это не так Вон, Евтушенко тоже много пил. И Рождественский много пил... Да ну, чушь собачья... Подражать? Да невозможно ему подражать. Он никогда не халтурил. Никогда! С любого концерта он мокрый выходил. Он был всеобъемлющ настолько, его любили все — от блатарей до физиков- теоретиков Курчатовского института.
— Что такое — Высоцкий? Пушкин наших дней? Что это? Как вы можете это сегодня обозначить?
— Это Моцарт. А как поэт... Если выстроить ряд, он такой будет: Пушкин, Некрасов, Высоцкий.
— А вот тот дом с участком, куда пустили Высоцкого — за бешеные деньги купили?
— Да... В 75-м я за это заплатил 65 тысяч рублей.
— То-то вы тогда, все знают, по утрам покупали коньяк по 200 рублей за бутылку у банщика бассейна «Москва»!
— Да, да. С Володей...
Пусть ошибочно в интервью Эдуард Яковлевич называет близкую знакомую Владимира Высоцкого Татьяну Иваненко Ивановой, а приятеля поэта, сценариста Артура Макарова — Антоном, своей ценности «воспоминания Едика о Володе» из- за этого ничуть не теряют!
Творческое сотрудничество Володарского с Высоцким началось через год после их близкого знакомства, в 1969 году. Поэт снялся в эпизодической роли в фильме Станислава Говорухина «Белый взрыв». В основу сюжета картины лег одноименный сценарий, написанный Эдуардом Володарским. Это была одна из первых экранизаций работ молодого и талантливого сценариста. В фильме, рассказывающем о боевых действиях в горах Кавказа времен Великой Отечественной войны, Владимир Высоцкий сыграл эпизодическую роль капитана.
В начале семидесятых годов из-под пера Эдуарда Володарского выходит пьеса с военным названием «Звезды для лейтенанта». Драматургическое произведение у молодого автора получается очень удачным, и его одобряют к постановке в театрах страны. По просьбе «друга Едика» Владимир Высоцкий пишет к спектаклю по его пьесе несколько песен. На одном из концертов в 1975 году поэт рассказал слушателям: «Я иногда пишу песни раньше, чем пьеса поставлена в театре. У меня много друзей, которые сейчас выходят в первые ряды наших драматургов. Они обращаются ко мне, говорят: «Напиши песню прямо в пьесу». Происходит слияние работ. Так было с пьесой «Звезды для лейтенанта», которая идет в Театре имени Ермоловой в Москве, в Ленинграде, да и вообще по Союзу. Написал ее мой друг, Эдик Володарский. Эти песни («Песня о погибшем летчике» и «Песня летчика». — А.П.) я пою своим голосом за сценой, за кадром. Они полностью вошли в спектакль...»
В 1970 году ленинградский кинорежиссер Алексей Герман приступает к съемкам фильма «Проверка на дорогах» по сценарию Эдуарда Володарского. Это был третий сценарий молодого кинодраматурга.
— Сценарий «Проверка на дорогах» написан по повести отца А. Германа Юрия Германа, — вспоминает в интервью Эдуард Яковлевич. — Я тогда, не читая книги, взял под сценарий аванс в 25 процентов, а это 1250 рублей. Половину мы сразу в Питере пропили, меня в поезд грузили в бессознательном состоянии. Приехал в Москву, протрезвел, прочитал повесть — и офигел: полное говно! Какие-то чекисты, шпионы, зондеркоманды... Боже мой, куда я влип! Были б деньги, вернул бы сразу. И тут приехал Герман в Москву, мы встретились, пошли в забегаловку возле Маяковки, там за полтинник наливали 50 коньяку. Зашли, я выпил сто грамм, он спрашивает: ну, как повесть? Я отвечаю: говно повесть: У него ни один мускул не дрогнул. Да, говорит, повесть плохая. Там только один характер хороший, а остальное придется писать заново. У меня прямо от сердца отлегло. Заново так заново! Пишите, говорит, как хотите. Я стал читать Адамовича про партизан, меня в основном интересовал их быт — как они строили землянки, как жили... Как из снарядов они выпаривали тол, они каждую секунду рисковали жизнью! Потом они этот тол охлаждали, брикеты из него делали. За 22 дня я сценарий написал. 70 или 75 страниц. Кстати я там роль написал для Володи специально.
— Какую?
— А власовца. Я приехал из Питера с отпечатанным экземпляром и, не заходя домой, поехал к Володе и сказал: «Читай, вот это для тебя». Но Герман его не взял!
— Почему же?
— А испугался. Я приехал на худсовет, смотрю он выставил на пробы Дворжецкого, Доманского, Лаврова. Я говорю — Леш, а где Володя. Он отвечает — я его снимать не буду. Я истерику закатил: «Ты что делаешь? Мы с тобой сколько раз говорили! Это ж для него роль!» Я, говорит, боюсь, он завалит мне картину и меня задавит! А не дай Бог он запьет — что я буду делать? Тогда в Германе было больше человеческого...
Опять — ошибка Володарского: имя и фамилия актера, сыгравшего главную роль Лазарева в фильме «Проверка на дорогах», того самого «власовца», — Владимир Заманский, а не Доманский. Но это, как говорится, — детали...
В другом, более позднем интервью, Эдуард Володарский рассказывал, что режиссер признался ему: «Я его (Владимира Высоцкого. — А.П.) боюсь, я начинающий режиссер, ты пойми. Если он закуролесит и сорвет мне все, я рухну. Я на него управы не найду».
А вот — «оправдательный» рассказ кинорежиссера Алексея Германа, касающийся реакции Владимира Высоцкого на неутверждение его на главную роль в картине: «На ту роль в «Проверке на дорогах», которую хотел сыграть Володя, я пригласил Заманского. Нет, Володя не обиделся, он был благородный человек. И как он мог обижаться не меня, неудачника?.. Хватало у него своей нервотрепки: другое дело, что он никогда виду не показывал. Все мы помним его с улыбкой. Как бы он ни устал, как бы ни был занят, а при беглой встрече так улыбнется, будто дороже тебя у него никого нет. И это не игра актерская, это состояние души — даже улыбкой он умудрялся поддержать, что-то отдать людям. Его любимая присказка: «Людям должно быть хорошо»...»
