Режиссерам пришлось в спешном порядке переоплачивать сценарий, наспех готовить к роли Олега Даля, писать новую музыку к песне, искать закадрового исполнителя...

Высоцкий уходит в глухой затяжной штопор. Не смог ни дожить, ни допеть. Совпадение? Не станем связывать трагедию артиста напрямую с «Землей Санникова». Через восемь лет его не станет. На похоронах долго молчал и вдруг произнес: «Я буду следующим». Ему останется отложенный судьбой миг — тоже восемь, правда, месяцев...»

В 1973 году Олег Даль бросил пить — прошла затяжная полоса неудовлетворенности и невостребованности в работе. «Помог Высоцкий: по его просьбе М. Влади привезла из Парижа чудодейственный препарат «Эспераль». Его зашивали под кожу, действовал он как Дамоклов меч: если человек, зашивший ампулу, выпивал алкоголь, то в организме начиналась такая химическая реакция, что белый свет не мил становился», — пишет Марк Цыбульский.

Во что об этом вспоминала вдова Олега Ивановича Елизавета Даль: «Мы поженились в 1970-м. Первые три года были очень трудные, он пил. И пил очень страшно. Продолжалось это до 1 апреля 1973 года — тогда он в первый раз зашился с Володей Высоцким. Марина привезла ампулы, так называемые «торпеды». Мы все думали, что они действуют два года. Но какой-то «друг» сказал Олегу, что это ерунда, действие прекращается через полгода. И опять понеслось...»

Об этой же проблеме актера со злоупотреблением алкоголем и желанием избавиться от нее остались записки матери Елизаветы Ольги Эйхенбаум, помеченные февралем 1982 года: «Перед ними (Далем с женой. — А Я.) стояло много проблем. Ее работа на «Ленфильме», его работа в «Современнике», его запойные дела... Это было тяжело, порой казалось, что все рухнет*, мы его мало знали и часто не понимали.

Но так как чувство их друг к другу было настоящим, они в конце концов выбрали верный путь: Лиза ушла с работы и уехала с ним в Москву, а он из рук Володи Высоцкого принял франц<узское> лекарство, которое избавляло его на некоторое время от тяги к спиртному».

Действительно — лишь «на некоторое время»... Та же О. Эйхенбаум пишет: «Олег... пил водку или коньяк. К вину относился так себе... Вообще дома пить не любил, потому что, конечно, видел и в Лизиных, и в моих глазах тревогу из-за каждой следующей рюмки: сколько нальет, как выпьет. С одной стороны, он понимал наше беспокойство, с другой — раздражался, предпочитая выпивать в забегаловках, кафе и т. д. Или у знакомых. Например, у Высоцкого».

Теща актера во многом права — выпивка станет основным поводом для «дружеских» встреч Олега Даля и Владимира Высоцкого, ее основополагающим фактором... И в особенности — для ее любимого зятя... Будут долго и много пить друзья и во время своей последней встречи — 1 мая 1980 года дома у Владимира Семеновича... Но рассказ об этом впереди.

В 1974-м актерам удалось наконец-то встретиться на съемочной площадке — тонкий мастер Иосиф Хейфиц приступает к экранизации повести А. П. Чехова «Дуэль». Иосифу Ефимовичу, чуткому и прозорливому художнику, удалось угадать глубочайшую внутреннюю связь Олега Даля и Владимира Высоцкого...

Американский высоцковед Марк Цыбульский о фильме и сыгранных в нем Высоцким и Далем ролях пишет: «Готовясь к постановке фильма «Плохой хороший человек» по чеховской повести, на роль фон Корена Хейфиц пригласил Высоцкого. Тот согласился на кинопробы, но предупредил режиссера, что на роль его, вероятнее всего, не утвердят. Была, впрочем, надежда. Незадолго до того Высоцкий выступал перед космонавтами, и те спросили, почему он почти не снимается. Высоцкий честно ответил, что его не утверждают на роли. Космонавты пообещали написать письма в нужные инстанции и походатайствовать. Помогло ли заступничество космонавтов или благоприятно сложились обстоятельства, но роль Высоцкий получил.

Итак, фон Корен Подтянут, аккуратен, точен в формулировках, тверд в убеждениях. Близорук, но носит не пенсне, а крепко сидящие, ни при какой работе не мешающие очки.

Всегда в сапогах, и, кстати, презирает Лаевского (роль досталась О. Далю), в числе прочего, и за то, что тот носит туфли. Педант. Не случайно, видно, Чехов дал своему герою немецкую фамилию. Человек дела, ненавидящий рефлексирующих бездельников, типа Лаевского. Причем одной ненавистью он не ограничивается: людей, не приносящих пользу, готов уничтожать физически.

Самое любопытное, что он готов к этому в буквальном смысле, чего никак не ожидает от теоретика улучшения человеческой породы, развивающего свои идеи между первым и вторым блюдом на обеде у доктора Самойленко. Идеологов, как правило, вид крови расстраивает, они предпочитают, чтобы их задумки воплощали другие.

Фон Корен не таков. Хладнокровно ловит он на слове своего оппонента, в запале крикнувшего: «Я драться буду!» Разумеется, драться Лаевский не собирался. Он вообще не способен на поступок более решительный, чем смахнуть рукой курицу, взлетевшую на крыльцо кофейни во время одного из его монологов. Отрезать этой самой курице голову он бы никогда не смог. Фон Корен сделает это не поморщившись. Причем если курицу он зарежет по необходимости, физиологической, когда захочет есть, то Лаевского готов убить по необходимости философской: по Корену, такие люди жить не должны. Разве что — на каторге, где под наблюдением других смогут приносить пользу хоть из-под палки.

Выходка Лаевского («Я хочу только, чтобы вы и немецкие выходцы из жидов оставили меня в покое!») фон Корена, разумеется, не оскорбила, Лаевский не в силах его оскорбить. Но повод он не упускает: «Господину Лаевскому хочется перед отъездом поразвлечься дуэлью. Извольте, я принимаю ваш вызов!»

В финале фильма фон Корен смущен и грустен. Он был близок к убийству, промахнулся лишь из-за дьякона, истошно закричавшего в момент нажатия курка. Вряд ли он отказался от своих убеждений, но, возможно, близость реального, а не теоретического уничтожения человека что-то в нем пошатнула. Рассуждать оказалось легче, чем действовать.

К тому же и Лаевский — несостоявшаяся жертва — уж очень жалок Когда фон Корен, по настоянию Самойленко, приходит прощаться, тот с готовностью жмет протянутую руку, подставляет стул, кланяется. Дуэль подействовала и на него: он бросил играть в карты, женился и начал много работать, чтобы выплатить долги. «Приносить пользу», говоря словами фон Корена. Так и будет жить в крошечном городишке на Кавказе, горбясь над бумагами, в то время как фон Корен будет работать в экспедиции на Баренцевом море.

Разность масштаба личностей очевидна. Кто же из них «плохой хороший человек»? Вероятно, оба. Один — слабый, ни к чему цельному не приспособленный, способный на подлость (собирался же он бежать в Россию, бросив на произвол судьбы полюбившую его женщину), но не способный на преступление. Другой — полная противоположность. Труд для него — основа жизни. Такой пройдет через северные моря, откроет новые земли, составит карты. Правда, не понимающего необходимости его полезной деятельности он может убить. (Или прикажет убить, если будет кому приказывать, а память о дуэли еще не сотрется).

Фильм готовых ответов не дает. Актеры играют своих героев ничуть не упрощая характеров, выписанных Чеховым. О. Даль в роли Лаевского не уступает Высоцкому, но образно фон Корен сам по себе более рельефный и более притягивающий внимание именно из-за его мужественности на грани с жестокостью...»

О ситуации, сложившейся на съемочной площадке картины и вокруг нее, и о главных действующих на ней лицах вспоминает ее непосредственный участник и свидетель, питерский актер Геннадий Корольчую «В августе 1972 года меня прямо со службы в армии берут на роль дьякона Победова в картину Иосифа Хейфица «Дуэль». Сразу попадаю на съемочную площадку, где меня окружают... Олег Даль, Владимир Высоцкий, Анатолий Папанов, Людмила Максакова, Анатолий Азо! А вдобавок еще и такие мастера «второго плана», что спина холодеет у молодого артиста.

Но все оказалось не так страшно.

Прежде всего, успокоило то, что большинство шедших на площадке разговоров были театрального толка, что мне, как человеку урожденно театральному, было очень интересно. Причем тон задавали Олег с Володей.