— Да, стоит проверить. Особое внимание обратим на камеры наблюдения вдоль ее маршрута — посмотрим, не появляется ли там кто-то регулярно.

«Фиона» у раковины резко повернула голову, словно почувствовав, что за ней следят. Даже без бинокля я разглядел, как она вздрогнула.

— Ох ты! — вдруг воскликнул Ричи — так громко, что я едва не подпрыгнул. — А, черт, извините. Посмотрите-ка на это.

Я навел бинокль на кухню и подстроил под свое зрение — оно оказалось настолько хуже, чем у Ричи, что мне стало не по себе.

— Куда нужно смотреть?

— Не в кухню — за нее, в коридор. Видна входная дверь.

— Так, и?..

— Слева от двери.

Я повернул бинокль влево, и вот она: панель сигнализации. Я негромко присвистнул. Цифр не видно, но это и не важно — достаточно видеть движения пальцев. Дженни Спейн могла менять код хоть каждый день — несколько минут, проведенных в логове, пока она или Патрик запирали дверь, свели бы на нет все ее меры предосторожности.

— Так-так-так. Ричи, друг мой, прошу прощения, что недооценил твою идею с биноклем. Похоже, теперь мы знаем, как можно обойти сигнализацию. Молодчина. Даже если наш парень сегодня не появится, ночь потрачена не зря.

Ричи склонил голову и потер нос — то ли смущенный, то ли довольный.

— Мы все еще не знаем, как он добыл ключи. А без них от кода мало проку.

В кармане пальто завибрировал мой телефон: «ковбой Мальборо».

— Кеннеди, — сказал я.

Он почти шептал.

— Сэр, мы засекли парня, который выходил из переулка Оушен-Вью. Это тупик у северной стены городка, там одни стройплощадки; попасть туда он мог, только если перелез через стену. Парень немаленький, в темной одежде, но, к сожалению, это все — мы не хотели подходить слишком близко. Мы следили за ним до тех пор, пока он не свернул на Лужайки Оушен-Вью. Там тоже тупик, ни одного достроенного дома, так что у него нет никаких причин там находиться. Мы, разумеется, не хотели идти за ним, но пока продолжаем наблюдение на краю Лужаек. Пока что оттуда никто не выходил, но он мог снова перелезть через стену. Мы хотим сделать круг и поискать его с той стороны.

Ричи обернулся и стал наблюдать за мной.

— Отличная работа, детектив, — сказал я. — Оставайтесь на связи и быстро осмотрите окрестности. Если сможете как следует разглядеть человека и дать нам описание, прекрасно, но, ради Бога, не напугайте его. Если заметите кого-нибудь, не показывайте, что разглядываете его — проезжайте дальше, болтая друг с другом. Действуйте.

Наш парень мог быть где угодно, так что я не рискнул включать громкую связь, а вместо этого сделал знак Ричи подойти ближе. Он присел рядом со мной, склонившись ухом к телефону.

Бормотание «летунов»: один из них шуршит картой и разбирается с маршрутом, второй включает передачу; негромкое урчание двигателя. Кто-то барабанит пальцами по приборной панели. Минуту спустя — внезапный шквал громкой болтовни: «…И жена мне говорит — давай выбросим и это тоже!» — и взрыв деланного смеха.

Мы с Ричи затаили дыхание, склонившись над телефоном и едва не касаясь друг друга. Голоса достигли пика, затем смолкли. После паузы, которая, казалось, затянулась на целую неделю, «ковбой» заговорил еще тише, однако с нарастающим волнением:

— Сэр, мы только что проехали мимо худощавого мужчины ростом примерно пять футов десять-одиннадцать дюймов. Он направляется на восток по Оушен-Вью-авеню — это за стеной от Лужаек. Уличного освещения нет, так что мы не очень хорошо его разглядели, однако он одет в пальто средней длины, темные джинсы и темную шерстяную шапку. Ему лет двадцать-тридцать.

Ричи быстро со свистом выдохнул.

— Он вас раскусил? — спросил я так же тихо.

— Нет, сэр. Ну то есть поклясться я не могу, но мне так не кажется. Когда он услышал нас у себя за спиной, то быстро оглянулся и опустил голову, но не побежал. И пока мы его видели в зеркале заднего вида, он просто шел по улице — с той же скоростью, в том же направлении.

— Оушен-Вью-авеню. Там люди живут?

— Нет, сэр. Вместо домов одни стены.

Значит, никто не упрекнет нас, что мы подвергаем жителей опасности, позволяя этой твари свободно идти сквозь ночь навстречу нам. Но даже если бы на Оушен-Вью-авеню было полно розовощеких семейств и незапертых дверей, я бы не беспокоился. Наш парень не убивал тех, кто просто появился у него на радаре. Для него никто не имел значения, никто не существовал — кроме Спейнов.

Ричи нагнулся над своей сумкой — так низко, чтобы его не было видно из окна, — вытащил сложенный лист бумаги и расправил его перед нами в бледном прямоугольнике лунного света: карта городка.

— Отлично, — похвалил я «ковбоя». — Свяжись с детективом… — Я щелкнул пальцами в сторону Ричи и показал на кухню Спейнов; «Оутс» — произнес он одними губами. — …с детективом Оутс. Скажи ей, чтобы была начеку. Пусть запрет все окна и двери и убедится в том, что оружие заряжено. Затем пусть начинает таскать барахло: бумаги, книги, DVD — все равно что, — из комнат в кухню, и притом как можно заметнее. Вы двое двигайтесь к точке, где впервые увидели парня. Если он сдрейфит и попытается уйти мимо вас, берите его. Больше не звоните — разве что в крайнем случае. Если что-нибудь произойдет, мы вам сообщим.

Я положил телефон в карман. Ричи поставил палец на карту: Оушен-Вью-авеню, в северо-западном углу городка.

— Здесь, — сказал он еле слышно за мощным бормотанием моря. — Если он идет к нам, выбирая пустые улицы и перелезая через стены, ему понадобится минут десять-пятнадцать.

— Похоже на то. Но сюда он вряд ли придет: думаю, побоится, что мы нашли это место. Сначала он все разведает и решит, стоит ли рисковать, — будет искать полицию, незнакомые машины, следы деятельности… Я бы сказал, минут двадцать пять в общей сложности.

Ричи поднял глаза на меня:

— Если он решит, что риск слишком велик, и даст стрекача, то за шкирку его возьмем не мы, а «летуны».

— Я не против. Пока он не объявился здесь, он просто парень, который вышел на ночную прогулку и забрел в глушь. Мы можем выяснить, кто он, и мило с ним побеседовать, но задержать его не удастся — разве что он настолько глуп, что наденет окровавленные кроссовки или явится с чистосердечным признанием. Я с радостью уступлю кому-нибудь право взять парня, а через пару часов — отпустить. Не хочу, чтобы он думал, будто у него преимущество перед нами. — Что мы будем делать, если он не побежит, не имело значения: я был настолько уверен, что он идет к нам, что почти чувствовал его запах — горячий, острый и мускусный; он приближался, отражаясь от крыш и строительного мусора. Впервые увидев логово, я в ту же минуту понял, что он сюда вернется. Загнанный зверь рано или поздно бежит домой.

Ричи, кажется, думал о том же.

— Он придет. Сейчас он ближе, чем вчера ночью, — мечтает узнать, в чем дело. Как только он увидит Джанни…

— Вот почему мы поручили ей переносить вещи на кухню, — сказал я. — Готов спорить: прежде всего он заглянет в дом Спейнов из одного из зданий напротив. Мы рассчитываем на то, что он ее заметит и захочет узнать, чем она занята. А для этого ему нужно вернуться сюда. Дома стоят слишком близко, он не может перемахнуть через стену и пройти через сад. Ему придется пройти по тропинке Оушен-Вью.

Дальний конец улицы скрывался в тени домов, ближний был залит лунным светом.

— Я возьму очки и буду наблюдать за той частью улицы, — сказал я. — Ты следи за этой. Если заметишь активность — любую, — дай мне знать. Если он действительно придет, постараемся не поднимать шума — хорошо, если жители не узнают, что произошло, — но, возможно, он не оставит нам выбора. Помни: парень опасен. Он вряд ли вооружен, но мы все равно будем считать, что оружие у него есть. В любом случае это бешеный зверь, а мы — в его логове. Вспомни хорошенько, что он сделал, — если представится возможность, он поступит так же и с нами.

Кивнув, Ричи передал мне очки ночного видения и принялся быстро и ловко бросать вещи в сумку. Я сложил карту и засунул обертки от сандвичей в пластиковый пакет. Через пару секунд комната вернулась к исходному состоянию — голый пол и шлакоблоки, словно нас тут никогда и не было. Нашу сумку я запихал в темный угол, с глаз долой.