— Так нам не только с командиром повезло, — хитро улыбнулся Молин, — но и десятник у нас что надо!
— Заткнись, ублюдок! — проворчал Ламил, окончательно успокаиваясь. — А тот чего спит? Тут шумят, будто тысяча эльфийских тварей, а он дрыхнет… Из какой он вообще роты?
Десятник подошел к наемнику, который стал причиной беспорядков и умудрился сам же их благополучно проспать, и склонился над ним.
— Эй ты!.. — Как только Ламил дотронулся до его плеча, наемник повалился на бок и сломанной куклой растянулся на земле. — Что за?..
— Мертв… — выдохнул Молин.
Все стояли, не в силах вымолвить ни слова. Только десятник, как обычно, сотрясал воздух многоэтажными ругательствами, в которых клял все на свете. Вокруг снова начала собираться так и не успевшая рассосаться полностью толпа.
— Бабочка… — вдруг меня осенила догадка. — Бабочка!
Окружающие непонимающе смотрели на меня. Только в глазах Баина загорелся огонек понимания.
— Какая бабочка? — уставился на меня Ламил.
— На него бабочка села, когда он задремал, — пояснил я. Перед мысленным взором снова затрепетали белоснежные крылья с красной каймой и красными пятнами, которые теперь казались кровавыми. — Укусила она его…
— Бабочка? Укусила? — нахмурился Ламил.
— Точно! — поддержал меня Навин. — Большая такая. Крылья белые, с красными пятнами. Я еще сказал…
— Она у него по шлему ползала, — не дал договорить Молин Навину. — А потом переползла на шею, и он ее прихлопнул. Вон пятно, видите! А после этого парень не шевелился.
Все еще недоверчиво хмурясь, Ламил снова склонился над лежащим на земле наемником и чуть пошевелил его. Голова трупа запрокинулась, и красное пятно стало лучше видно. Кожа вокруг размазанных остатков бабочки вздулась и посинела.
— Бабочка… — будто в тумане, повторил я.
«Бабочка! — эхом разносилось сзади это слово, повторяемое шепотом собравшимися на поляне. — Его бабочка укусила!»
Этот привал, как оказалось, стал последним еще для восьми человек. Одного из баронских, сидевшего неподалеку от нас, укусила змея. Она просто свалилась на него с дерева и тут же впилась в лицо бедолаги! Я видел потом ее длинное тело, изрубленное на куски перепуганными воинами. Еще двое погибли от укусов пауков. Тех самых пауков, которые в огромных количествах сновали вокруг. А причина смерти остальных пятерых так и осталась неизвестной, — только когда пришло время отправляться дальше, заметили, что они мертвы. Возможно, причиной их смерти тоже стали бабочки? Дарен, сколько же в этих проклятых джунглях опасных тварей! Лишь только стало известно о потерях, меня охватил страх. И больше всего меня, да и не только меня, пугало то, что возможная смерть была повсюду — джунгли просто кипели жизнью. И никто не знал, какая из множества окружающих нас тварей окажется смертоносной. Вот, например, тот мелкий паучок, который висит в центре своей ловчей сети, раскинутой в развилке дерева, ядовит или нет? А вон та здоровенная муха, с жужжанием вьющаяся над нашими головами? Мы еще не встретили действительно крупных животных, местных хищников, а уже понесли урон от мелочи. А что будет ночью? Как можно сомкнуть глаза, когда не знаешь, какая гадость подползет к тебе и вопьется в плоть ядовитыми клыками? Дарен, как же я скучаю по Агилу! Пусть по сырой камере темницы или по жаркой комнате пыток…
Мы снова шли по джунглям. Снова я рубил преграждавшую путь растительность, идя в авангарде. Снова, когда приходила очередь других прокладывать путь, отдыхал, разминая натруженные руки, в арьергарде. Джунгли кажутся бесконечными. Вокруг только густые заросли и вытоптанная нами полоса позади. Вокруг тучи мошкары и целая армия прочей живности. Вокруг странные звуки, шелест, скрипы и потрескивание. Иногда справа видна река, неспешно несущая темные воды к морю, а иногда — лишь сплетение растений. Ближе к вечеру все настолько вымотались, что стихли даже еле слышные шепотки вокруг. Никто уже не делился впечатлениями, не указывал товарищам на замеченное диковинное растение или животное, никто не клял насекомых и сами джунгли. Вокруг, кроме звуков джунглей, слышно только тяжелое, хриплое дыхание идущих и топот множества ног.
Уже вечер. Судя по пробивающимся изредка сквозь листву над головой солнечным лучам, до темноты еще часа два. Наш десяток приближается к авангарду колонны, а значит, если вскоре не попадется хорошее место для ночевки, то придется снова обнажать меч и прокладывать дорогу. За сегодняшний день я вымотался уже настолько, что готов спать даже среди ядовитых пауков, лишь бы не рубить проклятые заросли. Вот пришло время очередной смены. Счастливчики, отработавшие свое, тяжело дыша, отошли в сторону, пропуская следующих бедолаг, и принялись дожидаться, пока колонна проползет мимо и можно будет занять место в ее хвосте. Я вздохнул. Еще час, и снова придется браться за работу. Внезапно впереди раздались крики. К моему удивлению — радостные.
— Поляна!
Слово летело от одного наемника к другому, долетело до меня и отправилось дальше по колонне.
«Отдых!» — эхом вторило ему в мыслях каждого.
Хвала Дарену! Похоже, работа в авангарде откладывается до утра. Ну не может же постоянно все быть плохо! Должно же и что-то хорошее случиться! Предвкушение отдыха придало мне новых сил. И не только мне. К моему удивлению, Баин даже принялся насвистывать какой-то веселый мотивчик и, когда я взглянул на него, расплылся в широкой улыбке.
— До утра меня не разбудит и сам Император! — Молин зевнул и толкнул в спину идущего впереди: — Что ползешь, как беременный таракан? Давай быстрее! К отдыху!
В ответ «беременный таракан» лишь лениво выругался и пожелал Молину отдохнуть в гробу.
Вскоре уже стал виден просвет между деревьями. Чистое небо, озаренное закатным солнцем, весело подмигивает в этот просвет и будто зовет: «Скорее! Выбирайтесь из этих зарослей!» А сами заросли становятся все реже. Не только из-за мечей, прорубивших путь сквозь джунгли, но и сами по себе деревья стоят уже не так густо, а между кустами и другой низкорослой растительностью даже проглядывают островки голой земли. А может, это уже джунгли заканчиваются? Может, за день мы прошли их насквозь? Нет, вряд ли. Ведь сказали же: «поляна». Я, конечно, не специалист в лесной жизни, но, думаю, если бы джунгли закончились — так бы и сказали. Долгожданный отдых все ближе. Еще какой-то десяток шагов — и я наконец-то выйду на открытое пространство. Подставлю лицо ласковому солнцу, упаду на травку или что там еще растет…
Новый крик заставил застыть на полушаге. Многоголосый вопль, перемешанный с густой руганью. Молин, выхватив меч, бросился вперед, и я успел нагнать его только на самой границе зарослей. Я схватил друга за плечо, и мы застыли, глядя на столь долгожданное место предполагаемого отдыха. Поляна оказалась идеально круглой, будто тарелка в хорошей таверне. Земля, почти ровная, если не считать нескольких бугорков, была вся укрыта ярко-зеленым мхом, будто пушистым одеялом, и манила, завлекала выйти на открытое пространство, лечь на нее, будто на мягкую перину, отрешиться от всех трудностей и невзгод… И никакой видимой опасности. Никаких врагов, никаких чудовищ. Все просто дышит покоем. И лишь люди, успевшие выйти на поляну, нарушали открывшуюся картину. Те, что шли первыми, катались по манившему одеялу мха, раздирая себя ногтями — будто пытались содрать с себя кожу. Следовавшие за ними и ступившие на мох чуть позже исступленно чесали ноги. Стоявшие у самых зарослей со страхом и недоумением смотрели на творившееся впереди и потихоньку отступали назад, в джунгли. Кое-кто из них уже тоже начал почесываться…
— Смотрите! — выдохнул Баин, который лишь на пару шагов отстал от нас. — Над самой землей…
Я присмотрелся и вскоре заметил то, о чем он говорил. После каждого шага, сделанного по поляне, из-под ног идущего ото мха поднимались еле заметные облачка. Почти прозрачная, чуть подсвеченная алыми лучами закатного солнца, дымка окутывала ноги людей до колен. На туман вроде не похоже… Туман покрыл бы всю поляну целиком, а не только те места, куда ступила нога человека. Может, мох выделяет какой-то газ?
