— Вот и я такого еще не видел! — Обрадованный произведенным эффектом, лысый оглядел собравшихся. — Там еще много разных железок нашли. Герш к командирам их потащил. И мечи, и копья… И все такое же странное.

— Аник, а ну дай посмотреть! — Из толпы шагнул седой наемник и требовательно протянул руку.

Лысый, поколебавшись немного, все же отдал ему свою находку.

— Тяжеловат… — Седой повертел нож в руках, взмахнул им пару раз, вернул хозяину и вынес свой вердикт: — Неудобно с таким. И тяжел, и колоть им почти нельзя… Кусок железа, а не оружие!

Споры вспыхнули с новой силой. Каждый счел долгом высказать свои мысли по поводу необычной формы, металла, из которого сделан нож, того, как это оружие там вообще оказалось.

— …Мы сразу же обратно помчались. — Аник не обратил на галдеж никакого внимания. Наоборот, он, по-моему, даже доволен произведенным эффектом. — Всю ночь шли не останавливаясь…

— Аник, трепло, хватит байки травить! — Сквозь толпу протолкался еще один наемник и обратился ко всем стоящим в центре круга людей: — Двигайте отдыхать.

Люди недовольно загудели. Еще бы! Всем интересно, все хотят разузнать подробности…

— А у вас что, своих дел нет? — Пришедший упер руки в бока и уставился на толпу. — Так я сейчас с десятниками переговорю — они быстро найдут, чем вам заняться! Дайте людям покой — мы же всю ночь чуть не бежали!

Расходились неохотно. Кто-то шепотом поносил тех, кто не дает послушать интересную историю, кто-то продолжал обсуждать странное оружие. Мы с Молином и Баином, тоже немного посудачив о новостях, позавтракали и снова отправились купаться. Чем в компании других наемников и занимались до обеда. А после обеда нас снова собрал Седой. На этот раз он был предельно краток.

— Ждем возвращения второго отряда, — сказал он, когда все собрались, — и армия идет на восток. К реке. Утром чтоб все были готовы!

К полудню я успел проклясть этот пляж по меньшей мере десяток раз. Вроде бы все здесь осталось так же, как вчера. Те же волны, то же солнце, тот же песок… Проклятое солнце и проклятый песок! Как хорошо отдыхать, нежась на песочке и ныряя в набегающие волны! И как нестерпимо идти по песку, напялив на себя кожаные доспехи, из-под которых ручьями течет пот!

Второй отряд, отправленный для разведки местности на запад, вернулся только под вечер. Вернулись уставшие, пропыленные. Разведчики кляли все, что только можно проклясть. Доклад их оказался краток: на западе, в дне пути, нет ничего, кроме песка. Они даже не выслушали новости — не заинтересовали их ни диковинные звери, добытые охотниками, ни странное оружие, добытое другим, более везучим отрядом. Пришли, доложились, завалились спать. Все. А с рассветом, только солнце окрасило восточный край неба, армия, под аккомпанемент криков капитанов и ругани десятников, уже строилась в походный порядок и готовилась к выходу. Наш десяток тоже получил свою долю ругани от Ламила. Весомую, должен сказать, долю. Перед самым отходом, когда все спешили уже занять свое место в строю, Молина посетила светлая мысль насобирать побольше ракушек, которые, по словам Баина, стоят в Агиле саат за штуку. И, как часто бывает, мысль заразила окружающих — вскоре весь десяток, понаблюдав за ползающим по песку Молином, последовал его примеру. Ох, сколько нового мы выслушали потом от Ламила… О себе, о своем прошлом и будущем, о своих родных и близких… Но зато, когда мы наконец встали в строй, у каждого набралось ракушек на небольшое состояние — буде попадем когда-нибудь в Агил и сумеем их продать.

Каждый шаг дается с трудом. Ноги утопают в песке, заставляя прилагать все больше усилий. Солнце печет… А ведь совсем рядом спасительная тень зарослей. Ну и пусть оттуда время от времени раздаются странные, порой угрожающие звуки? Ведь там и тень и земля тверда! А по левую руку — теплые морские волны, которые могут смыть пот и усталость. Но нет. Продолжаем идти по проклятому песку! Где эта река, Эльзиар ее побери?

До цели мы дошли только затемно. О солнце напоминала лишь тонкая розовая полоска в небе за нашей спиной. Загадочно мерцает море, мелькают какие-то огоньки в зарослях… И огромная луна в небе озаряет все вокруг мертвенно-белым светом. Красиво, но жутковато как-то. А когда подошли к самой реке — к обычной человеческой боязни ночи сразу прибавились новые страхи. Каждый вдруг особенно четко осознал слова разведчиков о покрытом костями берегу реки, вспомнил рассуждения о невиданном чудовище, которое, может быть, здесь обитает… На ночлег встали быстро и практически бесшумно — даже немногочисленные разговоры велись робким шепотом. А о том, чтобы отойти от основной массы людей больше чем на пару шагов, никто даже и не думал. Даже те, кто назначен был дежурить в эту ночь, помалкивали, не выражая обычного недовольства. А дежурил и наш десяток тоже.

— Вы слышали? — Навин заозирался и придвинулся поближе к костру.

Я прислушался — обычные, ставшие уже привычными звуки ночных джунглей, диковинные, пугавшие поначалу голоса ночных обитателей, шорохи, шелест волн, треск сгорающего в костре дерева, сухих водорослей и прочего мусора, обнаруженного на пляже…

— Показалось, наверное. — Баин посмотрел в сторону зарослей и снова уставился в огонь.

— Какой-то странный шелест… — продолжил Навин. — Будто кости стучат…

— Точно! — Молин наклонился к огню, и глаза его, отражая свет пламени, зловеще засверкали. — Помните, говорили, что здесь весь берег покрыт костями? Это мертвецы встают…

Бац! От звонкой оплеухи Молин чуть не покатился по земле. Он тут же вскочил и яростно уставился на Ретона.

— Заткнись, Молин! — только и сказал тот. — И так тошно здесь, еще и ты со своими страшилками.

— Не делай так больше, — прошипел Молин, усаживаясь обратно.

— А то что? — поинтересовался Ретон.

— А то руку сломаю!

— Заткнитесь оба! — Ламил, до того не участвовавший в разговоре, показал обоим спорщикам кулак.

Молин обиженно засопел, но промолчал.

— Вот снова! — Навин вскочил и указал в сторону реки. — Опять этот шелест!

— Да успокойся ты… — начал было Молин, но десятник не дал договорить.

— Молин, Алин, сходите и проверьте!

Я поднялся и вслед за злобно бормочущим другом направился в ту сторону, куда указывал Навин.

— Шелестит ему, понимаешь… — вполголоса ругался Молин. — Деревенщина трусливая…

Молин пнул ногой песок, и что-то покатилось из-под его ноги. В лунном свете на нас оскалил остатки зубов человеческий череп.

— А тебе самому не страшно? — Я отпихнул ногой череп в сторону и догнал Молина. — Здесь такое место, что ночью и не такое померещится. Самому хочется, как в детстве, забраться под одеяло с головой…

— Страшно! — Молин остановился и повернулся ко мне: — Только я ведь не прыгаю, как ужаленный, от каждого шороха!

— Тихо! — Я поднял руку, обрывая друга, который собрался продолжить речь. — Слушай, действительно какой-то шелест!

Среди ночных звуков появилась новая нота. И вправду, очень похоже то ли на перестукивание, то ли на шелест костей… Будто кто-то связал несколько мелких косточек и повесил эту связку на ветру. Но главное, что звук раздавался сразу с нескольких сторон.

— Посмотрим? — Молин тоже услышал шелест. Он боялся, но о том, чтобы как-то выказать свой страх, не мог и подумать. — Вроде там шелестит.

Мы пошли на звук. С каждым шагом он становился все громче и громче. Все приближался… Вряд ли там что-то крупное, но звук приходил с разных сторон, и тех, кто его издавал, было, судя по всему, много.

— Смотри, шевелится что-то! — Я указал на мелкую, напоминающую камень размером с кулак тень, медленно перемещающуюся на фоне белого песка.

Молин, уже не особо опасаясь — ведь источник звука оказался гораздо меньше его! — подошел к «камушку», нагнулся… Затем, еще до того, как я успел его догнать, вытащил меч и резко ударил вниз. Раздался негромкий хруст, и кто-то пискнул.

— Паук какой-то. — Молин поднял к моим глазам острие меча, на которое было нанизано паукообразное существо размером с ладонь.