– Ты что задумал? - спросил его мясник. - Сколько можно нас мучить? Хоть ночью оставьте в покое.

Не нужен был яркий свет, чтобы разглядеть, что лицо мясника было в кровавых подтеках. Его сын, лежащий рядом, прикрыл рукой лоб. Клемент заметил, что два пальца на руке были сломаны и теперь сильно распухли.

– За что тебя избили?

– Я не привык, чтобы меня сажали на цепь как дворового пса…- сказал мясник. - Да и с кем я разговариваю? Еще один монах… С чем на этот раз? По-моему вас и так было многовато на сегодня. Ну, зачем ты пришел?

– Чтобы освободить вас.

Одна из женщин обрадовано всхлипнула:

– Избавитель!

– Подожди! Не будь дурой! Это всего лишь очередная уловка, - прикрикнул на свою жену резчик. - Его же подослали, чтобы он разыграл перед нами этот спектакль. Мы раскусили тебя, монах. Теперь можешь убираться!

Резчик тоже был сильно избит. Видно и для него цепи оказались чрезмерно тяжелы.

– Вы не понимаете, я говорю серьезно. Я и охранника для этого усыпил и кое-какие вещи собрал.

Клемент был в растерянности. Он считал, что заключенные обрадуются, узнав, что он хочет освободить их. Но они, по вполне понятным причинам, ему не доверяли. Ряса автоматически делала монаха врагом.

– Да-да, проваливай… - буркнул мясник. - Мы же страшные некроманты и сейчас сожрем тебя живьем. Вместе с душой.

– Мне бы только снять с вас каналы, а уже за ограду я бы вас вывел. А там и до леса недалеко, - сказал монах, не слушая его.

– И приятелю своему скажи, чтобы он прекратил на полу валяться.

– Он мне не приятель. Он один из Смотрящих, и очнется еще не скоро.

– Значит ты не один из них? - в глазах мясника блеснул маленький лучик надежды и тут же погас. - Нет, не верю.

– Это правда! - возмутился Клемент.

– А, выбора-то все равно нет… - он чуть качнул головой. - Кто же ты, переодетый спаситель?

– Какая вам разница? - спросил монах, пытаясь сломать ножом крепление.

– А я тебя узнала, - неожиданно сказала жена резчика.

Муж удивленно посмотрел на нее.

– Да, он неоднократно бывал у нас в лавке. Еще мальчиком. Мы были дружны с его родителями. Помнишь его, - обратилась она к мужу, - это Клемент. Он рано осиротел и с тех пор воспитывался в приюте.

– Неужели за эти годы я нисколько не изменился? - удивился монах.

– Нисколько, - женщина грустно улыбнулась и прижала к себе дочь. - Не ожидала, что придется встретиться с тобой при таких грустных обстоятельствах. Нас скоро казнят.

– Не казнят, - монах упорно воевал с кандалами.

– Ты не веришь, что мы убили того молодого парня? Патрика?

– Не верю. Поэтому и помогаю.

– Но ведь ты тоже монах! - вмешался мясник. - И я тоже узнал тебя, Клемент. Ты должен быть с ними заодно. Это ловушка… Тебя послали, чтобы ты втерся к нам в доверие, и проследил, где находится наше логово. А мы не знаем, где оно находиться… - Он рассмеялся неприятным дребезжащим смехом. - Меня уже спрашивали.

– Чушь какая! И не поднимайте шум, а то мне придется составить вам компанию на площади. Я очень рискую, находясь здесь. И для меня наказание будет более страшным, чем ваше.

– В этом городе больше не осталось хороших людей, - с горечью сказал мясник, делая безуспешную попытку подняться. - Одни предатели. Никому нельзя доверять.

– А что это такое? - Клемент взял в руки глубокую миску, на дне которой плескались остатки темной жидкости.

– Вода. Дрянная на вкус, но нас мучила сильная жажда, и выбирать не приходилось. Ее принесли сразу после заката. - Заключенный кивнул в сторону маленького зарешеченного окошка, сделанного для вентиляции подвала. Днем оно служило единственным источником света.

Монах, поморщившись, принюхался и, окунув в воду палец, осторожно лизнул его.

– Тьфу! - он поспешно сплюнул и с несчастным видом посмотрел на людей. - И вы выпили ее, да?

– Да, - прошептал резчик, чувствуя недоброе. - Не надо было?

– Не надо, - у Клемента опустились руки. - Смотрящий Пелес решил перестраховаться на случай вашего побега и загодя дал вам яд.

– А ты уверен? Я думаю, что всякий может ошибаться. Мы же еще живые, с нами все в порядке.

– Он действует медленно, но неотвратимо. Вам дали вытяжку из медового корня. Если взять несколько капель, то это лекарство, но если больше - смертельный яд. Судя по стойкому запаху, доза в несколько раз превышает смертельную.

Он с отсутствующим видом поставил миску назад. У монаха было такое чувство, будто бы это он виновен в их гибели.

– А противоядие?

– Когда вы в последний раз принимали пищу? - спросил монах притихших узников.

– Вчера, - одновременно ответили те.

– Поздно. Вы выпили воду на пустой желудок, и яд уже проник в кровь. Вам осталось четыре, максимум пять дней.

– И каким ветром тебя занесло сюда…- проворчал мясник. - Ты отнял у нас последнее. Надежду на чудо. Лучше бы ничего не говорил.

– Если бы я только мог помочь, но я бессилен. - Клемент был так расстроен, что едва мог говорить. - Даже если я избавлю вас от цепей, вы все равно умрете.

– Спасибо, дурной вестник. Нашел чем нас порадовать, - съязвил мясник. Он осторожно дотронулся до волос жены. - Постарайся уснуть, родная. Нам недолго осталось мучиться.

– Я не пила воду, мама, - тихонько сказала дочь резчика.

Та недоверчиво посмотрела на нее:

– Правда?! Но ты же… Я сама видела, как ты взяла миску.

– От нее воняло болотом, и я не смогла сделать ни глоточка.

– Какое счастье! Это же настоящее чудо! Хоть ты спасешься! - мать крепко обняла девочку и умоляюще посмотрела на монаха. - Вот наша единственная надежда. Не дай ей погибнуть. Уведи ее отсюда! Подальше от этого кошмара!

– Ольма, ты доверишь этому мужчине нашу дочь? - резчик, сжав губы сверлил Клемента взглядом. - Кто знает, что он за человек? Ты знала его ребенком, но что за мысли в его голове?

– С ним ей все равно будет лучше, чем здесь, - она поцеловала дочь в висок. - Тюрьма - не место для маленьких девочек. Не говоря уже о плахе. Я верю ему. Если он решился пойти против воли остальных, значит, его душа еще не совсем зачерствела и он ее не обидит. Иди, - она решительно подтолкнула дочь к монаху. - Видишь, ее не стали заковывать, так что с этим сложностей не будет.

– Но куда я ее дену? - монах озадаченно посмотрел на ее родителей. Он был растерян. - Я рассчитывал вывести вас из монастыря и проводить до границы леса, а потом снова вернуться обратно. Но не могу же я бросить девочку одну ночью в лесу? Куда она пойдет? Тем более там волки…

– Правильно, не можешь. Поэтому твой долг отвести ее к родственникам в Плеск. До него всего-то пять дней пути.

– Да, я знаю, где находится это село, - монах нахмурился. - Но когда станет известно о моем исчезновении, остальным все станет ясно. Я не смогу вернуться обратно.

– А разве тебе есть куда возвращаться?

Ее слова были прерваны стоном молодого парня, помощника мясника. Он перевернулся на бок, звеня цепями, и тяжело вздохнул. Его бедро было раздробленно дубиной. Парень спасался от невыносимой боли только тем, что, то и дело погружался в спасительное забытье.

– Уходи как можно скорее. Наша дочь не должна погибнуть. Ее жизнь целиком находится в твоих руках.

– Хорошо, - монах решился. - Я отведу ее в Плеск. Можете быть спокойны. Попрощайся, с родными, - кивнул он ребенку. - Только недолго.

Девочка поцеловала мать, отца - те не смогли сдержать слез, и, обняв их в последний раз, несмело стала рядом с монахом.

– Клемент, у меня к тебе просьба… - резчик сглотнул комок, стоящий в горле и нервно облизал разбитую губу. - Если ты еще не забыл, что значит милосердие, то окажи мне последнюю милость, - он сделал характерный жест рукой проведя большим пальцем по горлу.

– Убить? - Монах отшатнулся. - Никогда!

– Тогда оставь нам тот нож, которым ты ковырял это безжалостное железо. Он выглядит довольно острым. Нет ничего хуже, чтобы быть замученными в угоду толпе. А я слишком люблю свою жену. Ты… понимаешь меня?