Ди отметил для себя, что император, несмотря на гнилые зубы и кривые ноги, буквально лучился крепким здоровьем. Бледность, которую Ди наблюдал на первом совещании, сменилась розовым румянцем, а солидное брюхо монарха казалось твердым как валун. Боже прости и помилуй, но Ди от всей души желал, чтобы его величество Рудольф II просто упал на лестнице и разбил себе башку о каменные ступени, чтобы он сдох от укуса этого несносного льва Петаки или подавился куском слишком поспешно проглоченного мяса.

Послание королеве Елизавете, отправленное через тайные источники, в котором он умолял монархиню о содействии, ушло вот уже несколько недель назад, но ни о его маршруте, ни времени прихода ответного послания ничего сказать было нельзя. Другой план алхимиков заключался в том, чтобы сидеть по вечерам у себя в спальнях и громко жаловаться друг другу на затруднительность своего положения. Слуги в доме у Розенберга, где они по‑прежнему проживали, должны были услышать их причитания и разболтать всей округе. Солидный опыт Ди не ограничивался работой с шифрами и тайниками. Ди знал, что ничто не распространяется так быстро, как слухи. От служанок к поварам, от поваров к рыночным торговцам, от рыночных торговцев к странствующим купцам, от странствующих купцов к придворным. Достаточно было сказать: «Только никому не рассказывай». И мгновенно самая личная информация становилась настолько общеизвестной, как если бы ее напечатали в календаре, расклеили в церковных дворах или объявили прямо с кафедры:

Граждане Английского королевства!

Услышьте, услышьте, но никому не рассказывайте о том, что единственного в своем роде доктора Ди, придворного лекаря самой королевы, и достославного медиума Эдварда Келли держит в плену габсбургский император, племянник и зять Филиппа II, того самого, что приказал собрать Армаду.

Помните Армаду!

– Да‑да, для бабочек уже все подготовлено… – теперь император расхаживал по лаборатории, напоминая дрессированного пса, передвигающегося на задних лапах. О да, сегодня утром он был в превосходной форме. – Зал Владислава уставлен узкими шпилями, сделанными из деревянных шестов, обтянутых тонкой сеткой. Там также расставлена дюжина столов с подносами для коконов. Размещены турецкие жаровни. Мало того: на месте проведения рыцарских турниров и книжных ярмарок уже уложен слой почвы, и множество кустов со сладкими цветами было перемещено туда из оранжереи. Там распоряжается Киракос.

У Киракоса, который тоже прибыл в Пороховую башню, снова раскалывалась голова. Однако он вынужден был признать, что алхимики устроили превосходное представление, а отчаяние проглядывало лишь в их глазах. Интересно, как они собираются добыть бабочек? Киракос знал, что весть об их затруднительном положении скоро дойдет до королевы, если уже не дошла. Шпионов в Праге как крыс. Шпионы королевы, королей, шпионы турецкого султана, шпионы Матияша, брата Рудольфа. Доносы, ложь, предположения, притворство, неверно истолкованные верования, безграмотные догадки, притянутые за уши доводы – плотное, удушливое облако дезинформации висело над городом, готовое разразиться дождем слов и утопить всех. Однако Киракос всерьез сомневался в том, что ветреная королева Елизавета, которую одинаково очаровывали домашние животные, поэты и драматурги, пусть даже умелая в управлении государством и для женщины необычайно умная, поднимет хотя бы унизанный кольцами палец, чтобы спасти Джона Ди, незначительного и бесплатного своего соглядатая. Равно как и его спутника, чья репутация, а тем паче патриотизм, весьма сомнительны.

Эта обманная игра, понимал Киракос, требует постоянной бдительности. Что же до него самого, в этот день – а если быть откровенным, то и во все остальные – он предпочел бы поспать. Врач сонно припомнил прохладный воздух своего детства, бездонную голубизну неба, пасущихся коз, мула, который время от времени появлялся, таща грубую телегу по единственной неровной дороге, ведущей из городка. Но однажды идиллическую чистоту этой картины расколол колокольный звон с беленой церкви с грубым деревянным крестом. Все побежали. Киракос помнил, как мать схватила его и вместе с другими детишками спрятала под наваленной в амбаре соломой. Украдкой глядя в распахнутую дверь, они видели, как мужчин их деревни выстроили в ряд и велели им положить ладони на головы. Позднее всех их нашли мертвыми, и каждый держал во рту свои отрезанные яички. Среди них был отец Киракоса – между ног у него темнело пятно крови, похожее на розу. Молчание его матери, пока ее насиловали и убивали, по‑прежнему жило в сердце лекаря. Как погибли его младший брат и сестренка, Киракос даже не хотел вспоминать. Потом его самого вместе с другими крепкими и здоровыми мальчиками и девочками сделали рабами и увезли в Стамбул.

– Однако мы не хотим отвлекать вас от работы, – сказал император Келли и Ди, манерно и весело загибая мизинцы.

– Всегда рады императорскому визиту, ваше величество!

Келли подобострастно осклабился, изображая бесконечное радушие, а затем резко повернулся.

– Принесите еще дров, – властно приказал он своим помощникам. – Но сперва сходите в лавку. Нам нужны ящерицы, нужен окопник, нужна мята болотная. И поскорее.

– Следующий визит, – сказал император, – состоится через три дня. Я весьма доволен.

– С нетерпением будем вас ждать, – галантно отозвался Келли.

Наблюдая за тем, как император со своей свитой пересекает подвесной мост надо рвом, Ди злобно прошипел своему напарнику:

– Ты что, спятил? «С нетерпением будем вас ждать»? А перед этим послал помощников за такой ерундистикой. Нам не нужен ни один из этих ингредиентов.

– Слишком уж ты стараешься, Джон, – все про работу да про работу… Нам нужен яд – вот что нам на самом деле нужно.

Келли принялся расхаживать взад‑вперед.

– «Уже почти май», – фальцетом произнес он, передразнивая императора. – Я действительно рад, что он пришел, потому что теперь я точно знаю, что мы должны убить эту скотину.

Ди опасливо огляделся:

– Тише ты.

– А что, Джон, есть еще какой‑то выход? Наша затея с бабочками лишь отсрочит неизбежное. Как нам спастись? – Келли выглянул из окна, разглядывая расставленных внизу стражников. – Твоя волшебная королева, похоже, нам на выручку не прилетит.

– А как насчет Мадами, твоего ангела‑хранителя? Кажется, она уже давненько в магическом кристалле не появлялась.

– Так нечестно, Джон, и ты это знаешь.

– Извини, Эдвард. Мы должны сохранять веру.

– Уйма верующих отправляются на виселицу. Конечно, я не атеист, каковым был, по слухам, бедняга Марло…

– Он был католиком. Просто предпочитал мальчиков.

– Это не важно. Порой я должен задумываться о внимании Всемогущего. – Келли придвинулся поближе к Ди и понизил тон, не сводя глаз с окна. – Яд, о котором я думаю, – не какой‑то старой и привычной разновидности. Это и не из тех веществ, что способны вызывать видения и менять сознание. Нам также не годятся яды, которые дают непредсказуемый результат или чувствуются на вкус. Но если бы императора в самом деле отравили… назови мне, пожалуйста, двух человек, кого заподозрят в первую голову? Ты не замечал ничего странного в Киракосе?

– Да, он человек весьма необычный и холодный, – согласился Ди. – Переменчивый.

– Сонный, – поправил Келли, – и в то же время до странности бдительный.

– Он любит вино, – предположил Ди.

– Кое‑что посильнее вина, осмелюсь предположить.

– Ну, Келли… кому, как не тебе, об этом знать?

– Да, это мак – и, подозреваю, в немалых дозах. Ничего преступного в маке нет. Его запросто можно купить в аптеке, им лечат любую болезнь, какая только существует под солнцем. Именно на этом мы и должны сосредоточить наши умы… на болезнях. Выслушай меня, Джон. Сифилис развивается медленно, слишком медленно. Кое‑кто утверждает, что у императора он уже есть и именно это сводит его с ума. Существует множество видов лихорадки, кашля и судорог. Он запросто может заполучить страшный жар и озноб – достаточно будет щепотки болиголова. Толченое стекло, по виду неотличимое от соли, вызовет у него внутреннее кровотечение. И тут меня осенило. Я вспомнил самый удобный недуг из всех возможных недугов. Какой же я был дурак, что сразу о нем не подумал. Слушай дальше, Джон, сейчас я вернусь к самой сути.