3

Вторые сутки шла выгрузка вооружения и боеприпасов с английского парохода. К вечеру следующего дня должны были её закончить. Кроме того отсека, в котором лежало оружие, принадлежавшее теперь полковнику Раушу, и которое по документам значилось уже выгруженным.

Наумов был особенно деятельным и сосредоточенным. Он заехал к полковнику Раушу и, сославшись на занятость вечером, вручил ему полностью оформленные документы на прием грузов и предупредил:

– Пароход должен отчалить от пирса завтра не позже двадцати трех часов.

– Но ведь на пароходе останется груза несколько больше, чем мы договорились, – удивился Рауш и тут же понимающе улыбнулся. – Что ж, вы правильно поступаете. Надо смотреть в будущее, а не в прошлое.

Они крепко пожали друг другу руки.

По дороге домой Павел нервничал.

Вчера Мефодия Кирилловича опять не было на условленном месте. Видимо, произошло что‑то серьезное. А может быть, у памятника адмиралу Нахимову действительно готовилось покушение на Врангеля, а он, полковник Наумов, сорвал операцию. Это могло вызвать у подпольщиков подозрение, и они решили устроить дополнительную проверку… Как все нескладно получилось. И в такое время потерять связь… На Угольной пристани скопилось столько груза! И какого! Самый удобный момент… Что ж, дальше ждать нельзя. Надо действовать самому. Впрочем, среди военнопленных наверняка есть надежные люди. Саша свяжется с ними и…

Да, придется подключать Сашу…

Ординарец помогал хозяйке убирать в комнатах флигеля, выделенного для полковника. С появлением офицера седенькая маленькая старушка робко поклонилась и вышла.

– Она такая внимательная, – будто оправдываясь, сказал Саша.

– Посмотри, ушла?

Ординарец вышел.

Через окна Павел осмотрел местность вокруг дома. С тыльной стороны возвышалась крутая, почти отвесная гора, вдоль нее тянулись дома, отгороженные друг от друга заборами из камня‑ракушечника. В дальнем углу двора – сарай с примыкающей к нему летней кухней под легким навесом. У хозяйского дома окна выходили на улицу, веранда – во двор, а глухая стена – к флигелю.

Саша вернулся с пустым ведром, поставил веник и совок в угол.

– Хозяйка ушла в дом, – доложил он.

– Хорошо. А теперь слушай меня внимательно… Завтра ночью на Угольной пристани нужно взорвать склады боеприпасов и оружия.

По лицу Саши Наумов понял, что тот и растерян от неожиданности, и взволнован необычайно.

– Вы, пожалуйста, господ… товарищ полкв… товарищ Наумов, не сомневайтесь, я не подведу! – Саша буквально захлебывался от радости.

Такую реакцию и ожидал Наумов, решив, что самое лучшее – сразу раскрыть Саше боевую задачу.

– Мне нужна твоя помощь. Все эти боеприпасы и оружие предназначены для войск, которые ведут сейчас бои в Северной Таврии…

Саша энергично кивал головой и восхищенными глазами смотрел на своего командира.

– Взорвем, а как же… я знаю… Я там все знаю…

– Взрыв должен произойти после окончания работ, так как в рабочих подразделениях много пленных красноармейцев. Это, значит, после полуночи, но не позже часу ночи, до прибытия третьей смены.

– Ага, наших в роте много… – восторженно сказал Саша и осекся.

– Когда мы вдвоем, зови меня Павел Алексеевич, – улыбнулся Наумов, делая вид, что не заметил, как резко осекся Саша.

Конечно, когда Саша обмолвился: „Наших в роте много“, то имел в виду не красноармейцев. Ведь их фамилии известны: на вечерних поверках зачитываются по отдельному списку. „Наши“ – это члены подпольной организации, – смекнул Павел. – Иначе и быть не могло. Трудно представить, чтобы кто‑то из красноармейцев не попытался сколотить хотя бы маленькую боевую группу». Но он понимал, что спрашивать Сашу об этом рано. Просто надо передать ему план операции. Павел продумал его в деталях.

– Вот тебе ночной пропуск, возьми свои документы – и поехали. Ты будешь за ездового, в дороге договоримся. Да, как относится к солдатам командир рабочей роты капитан Верба?

– Зверь‑человек. Ребята его люто ненавидят. А вот еще там фельдфебель. Так тот избивает до полусмерти или схватит за горло и душит, пока человек судорогой исходить не начнет, тогда только отпустит.

Капитан Верба встретил полковника на пирсе, у сходни разгружаемого парохода. Он, казалось, обрадовался появлению Наумова. На его безнадежно мрачном лице на мгновение появилось подобие улыбки.

– Завтра к вечеру выгрузку закончите? – спросил Наумов.

– Постараемся, господин полковник.

– То есть как – постараемся? По графику вы должны завтра к утру очистить трюмы.

– Я докладываю вам, господин полковник, не по графику, а по работе. Мы всегда опаздывали чуть ли не на сутки.

– Имейте в виду, завтра в двадцать три часа пароход уйдет. Выгрузку закончить без опозданий.

Под тяжестью людей с громоздкими ящиками сходни, сбитые из нескольких толстых досок, с поперечными планками и поручнями на деревянных стойках, ритмично прогибались, поскрипывали.

Подошел ординарец и четко спросил:

– Господин полковник, разрешите мне побывать в роте? Помогу укладывать штабеля, а заодно повидаюсь с сослуживцами.

Наумов кивнул ему и продолжал разговор с Вербой:

– Давайте, капитан, посмотрим, как лучше организовать работу. Наступают горячие дни. Мы ожидаем несколько эшелонов.

Они не спеша пошли вдоль пакгауза, наблюдая, как разгружают боеприпасы. А Саша подошел к солдатам, которые принимали ящики от грузчиков и укладывали их в штабеля.

– Давайте помогу, – предложил Саша, – а то в ординарцах совсем отвык от настоящей работы.

– Ну что ж, становись, – снисходительно согласился пожилой, болезненного вида, солдат.

Поработать, однако, ему не пришлось, так как рядом оказался Иван Иванович Шахов.

– Скажи, по нужде пошел, – сказал он идущему за ним солдату, как только увидел Гонту.

Они отошли в сторонку.

– Иван Иванович, завтра с двенадцати до часу ночи нужно взорвать склады оружия и боеприпасов на Угольной пристани.

Шахов остановился, не спеша вытащил кисет, оторвал клочок газеты и, лизнув его край, насыпал щепотку махорки.

– Взорвать, говоришь? – Привычным движением пальцев скрутил тугую цигарку, испытующе посмотрел на Сашу. Он ловко чиркнул куском плоского напильника по кресалу и, поймав сноп искр на конец закрутки, раскурил ее. – Ну, что ж, мы и сами уже подумывали об этом.

– Времени нет, Иван Иванович. Беляки перешли в наступление, и в ближайшие дни все это будет отправляться на фронт.

– Да‑а, – протянул Шахов. – Коли такое тебе ведомо… Какая помощь требуется от нас?

– Нужна взрывчатка.

– Это несложно. Мы сегодня будем разгружать артиллерийские снаряды, гильзы и заряды к ним.

– Хорошо. Значит, нужно достать заряды на несколько взрывов.

– Дальше?

Саша передал Шахову бумаги с планом Угольной пристани.

– Здесь указаны места установки зарядов для взрывов и все другое, что нужно сделать.

– Добре! Ты подожди здесь. Я сейчас подменю этих новичков своими людьми. Поговоришь с хлопцами.

Саша благодарно улыбнулся и кивнул головой. Он обратил внимание, что Иван Иванович ни разу не поинтересовался, кто поставил перед ним такую сложную и опасную задачу. Уходя, он лишь спросил:

– Там знают о нашей подпольной группе?

– Нет. Если операция пройдет успешно, я доложу, кому мы помогаем, а может быть, и познакомлю с ними.

– Молодец, Шура. Только будь осторожнее и виду не подавай, а то у тебя все на лице написано.

Через некоторое время к штабелю подошел рядовой Грунин. Парень здоровый, розовощекий, весельчак и певун. Он когда‑то был удалым буденновцем. В одном из боев осколок снаряда оторвал ему пальцы. После госпиталя вернулся на фронт и угодил в плен. Парень был подавлен этим. Шахов понял состояние солдата. И не один раз находил возможность побеседовать с ним с глазу на глаз. Постепенно Грунин смягчился, стал общительнее.

Саша Гонта стал помогать Грунину.

– Какая у тебя задача, Грунин?