Шон покивал, хотя мог только представлять, как пахло в школьном туалете после безобразий брата. Впрочем, он отлично помнил, как выглядел Кевин после дискотеки, когда его привезли домой.

– Ты бы знала, как разозлился отец! Ему позвонили из школы, чтобы он забрал Кевина. Кевину стало плохо, и ему вызвали «скорую», кажется, даже желудок промывали. Мама плачет целую неделю, боится, что его выгонят из школы. И вроде у Кевина плохие отметки, хотя он усиленно это скрывал.

– Ух ты! – выдохнула Иззи. – А когда станет известно, выгонят его или нет?

– На этой неделе, я думаю, – не слишком уверенно сказал Шон. Родители постоянно что-то обсуждали с Кевином, но не с ним, так что он мог лишь догадываться, о чем были разговоры. Шон лишь знал, что родители отправляют провинившегося сына в летний лагерь на три месяца и что это делается по совету школы. Именно туда отправляли тех, кто сильно провинился. Описание лагеря Шону понравилось. Кевину придется лазать по скалам, прятаться в пещерах, проводить ночи в лесу, купаться в холодном озере. Шон, конечно, переживал за брата. Отец твердил, что кривая дорожка приведет Кевина за решетку, если он не возьмется за ум. Шон молился, чтобы это были просто слова, произнесенные в сердцах. Исключение из Этвуда само по себе стало бы кошмаром, потому что тогда Кевина будет ждать обычная школа, где учатся не самые хорошие парни. А еще одна пьянка станет для него билетом в исправительный интернат.

Кевин твердил, что ему плевать, и вообще всячески показывал, что происходящее его мало заботит. Он утверждал, что отлично повеселился на дискотеке и стал всеобщим героем. А если выгонят из школы, его имя будут повторять еще несколько лет с трепетом и восторгом. Он был старшеклассником, и Шона пугали некоторые вещи, которые он узнал о старшей школе от брата.

– Ох, как волнуются твои родители, – пробормотала Иззи.

Кевин был единственным взрослым парнем, которого она знала. Конечно, он не обращал внимания на друзей брата, а застав Иззи у себя дома, называл ее презрительно Выскочкой, потому что она все время оказывалась у него на пути. В школе Кевин с ней даже не здоровался. Он был высоким симпатичным парнем с копной черных волос, как у Шона. Когда-то рост послужил ему пропуском в баскетбольную команду Этвуда, но уже год, как Кевин бросил занятия.

– Спорт – это не мое! – утверждал он.

Его отец изрядно расстроился, узнав, что Кевин ушел из команды. Он полагал, что активные игры – единственный способ для парня выбросить излишек энергии.

В конце концов школа согласилась дать Кевину испытательный срок две недели и позволить пройти итоговые экзамены. Майк и Конни ради этого месяц обивали пороги и умоляли дать их сыну еще один шанс. Кевину было сказано, что, если он злоупотребит доверием школы и родителей и совершит еще один проступок, его вышвырнут из Этвуда с позором.

Кевин принял все условия, вел себя тише воды ниже травы и по окончании учебного года отбыл в летний лагерь в Сиеррас. Обратно он вернулся возмужавшим, загорелым и с рельефными мускулами. Изменилось и его поведение. Он стал вести себя более ответственно. Ему исполнилось шестнадцать, и Майк поделился с Конни, что теперь их сын наконец повзрослел. Кажется, летний лагерь придал ему уверенности в себе, и родители надеялись, что результат задержится надолго.

– Надеюсь, теперь он будет хорошо себя вести, – говорила с волнением Конни.

Первые несколько недель Кевин казался идеальным сыном, даже помогал матери по дому. И только Шон понимал, что это притворство. Он видел, как Кевин стащил из холодильника пиво в первые же дни после возвращения из лагеря, а чуть позже заметил, как тот прячет в карман пачку сигарет. Конечно, ябедничать Шон не собирался, но стал исподволь наблюдать за братом.

Шон и Иззи вместе с остальными – Билли, Энди и Гэбби – направлялись в школу в свой первый учебный день четвертого класса. Они выбрались из микроавтобуса, без перерыва о чем-то споря. Все пятеро продолжали дружить и каждый год царапали на партах слова «друзья навсегда», за что потом получали сполна от классного руководителя. Парты красили каждый год, и каждый год надпись появлялась снова, подтверждая тот факт, что «Большая пятерка» до сих пор не распалась. Девчонки зачастую притворялись сестрами перед новыми учителями и другими девочками, а мальчишки как-то в боулинг-клубе наплели одному завсегдатаю, что они – тройняшки, и тот – хотя и не безоговорочно – им поверил, несмотря на их различия во внешности.

Друзья навсегда. Да, именно так они о себе думали в четвертом классе.

Жизнь шла своим чередом вплоть до восьмого класса, когда многое начало меняться. Стать тринадцатилетним – словно увидеть мир совершенно под другим углом. Каждый из пятерых друзей незаметно для самого себя стал подростком. Через год им предстояло пойти в старшую школу, а это означало первый шаг во взрослую жизнь. Конни шутила, что они все те же малыши, что и в детском саду, просто стали выше ростом. Шон по-прежнему обожал полицейские репортажи, смотрел все передачи про судебную структуру, фильмы про убийства, криминальные сводки в новостях. Билли все так же отдавал всего себя спорту, особенно футболу, и коллекционировал футбольные и бейсбольные карточки с автографами игроков. Гэбби продолжала участвовать в местных рекламных кампаниях, ее фотографии появлялись в каталогах одежды, она играла в школьных спектаклях, получая только главные роли. Энди великолепно учился, его фото неизменно висело на доске почета. Иззи с удовольствием участвовала в различных социальных проектах вроде помощи ветеранам и инвалидам или сбора пожертвований и вещей для детей из малоимущих семей, покупала игрушки для сирот, зачастую добавляя к общественным средствам все свои карманные деньги.

Билли и Гэбби взрослели чуть быстрее остальных. Они проводили много времени вместе, а после рождественских каникул объявили себя парой.

– Серьезно? – Изабелла округлила глаза, услышав новость от подружки. – В каком смысле «пара»? – Она понизила голос и, обернувшись, дабы убедиться, что их не подслушивают, спросила: – Ты что, уже делала с ним это?

Гэбби засмеялась звонко, как колокольчик, словно участвовала в спектакле, и красиво откинула волосы назад.

– Ты с ума сошла, нет, конечно! Пока рано, мы же еще не взрослые. После старшей школы будет колледж, вот тогда и попробуем. Главное, что мы любим друг друга, а остальное не так уж важно.

У нее был такой уверенный голос, что Иззи покачала головой.

– Откуда тебе знать, что это любовь? – спросила она недоверчиво. В их компании все любили друг друга, как бывает между хорошими друзьями, но ведь ей и в голову не пришло бы объявить себя парой с Шоном или, например, с Энди. Они были друзьями, лучшими друзьями, что правда, то правда. Но как отличить это от чувств, которые связывают Билли и Гэбби? Что такого могло произойти за рождественские каникулы, что все изменилось?

– Он поцеловал меня, – призналась Гэбби. – Только не рассказывай моей маме, хорошо? Ах, он такой хороший!

Она выглядела смущенной и взволнованной, и ее подруга вновь покачала головой. Иззи не нравился ни один мальчик. Ну… в том самом смысле. Вряд ли она смогла бы поцеловать кого-то из одноклассников.

– Эй, ты чего хмуришься? – Гэбби засмеялась. – Вы с Шоном могли бы тоже стать парой. Попробовали бы поцеловаться… – У нее был тон взрослой, опытной девицы.

– Фуууу! Гадость какая! Он же мой лучший друг!

– Ну, мы с Билли тоже думали, что мы друзья. – Гэбби позабавила реакция подруги насчет Шона. Тот с годами явно стал очень симпатичным, хотя ростом еще отставал от Билли. Некоторые восьмиклассницы хихикали смущенно, обсуждая Шона, и даже считали его красавчиком. Шону, впрочем, было плевать. Девчонки интересовали его куда меньше, чем сериалы про ФБР и криминальные сводки. Возможно, именно поэтому к Иззи он относился как к сестре.

– Ты – моя подруга, – попыталась объяснить Иззи. – Мы все друзья, ты же знаешь. И вообще мне кажется странным встречаться с парнем в нашем возрасте. – По ее лицу было видно, что она не одобряет поведение подруги.