Дровосек, привлечённый криками обоих, помог Алексу водрузить Бурга на место, не силой, конечно, а уговорами, и тот, поскольку был пьяный, к счастью Алекса так и не понял, что произошло.

Вскоре после этого Бург переселил Алекса в одинокую хижину в лесу, рассудив, что вдруг за него не золото будут платить, а решат силой захватить, так пусть поищут. Хижину попеременно охраняли разбойники.

И тут случилось вот что.

Однажды Бурга принесли с обломком стрелы в пустой глазнице. Стрела сидела так прочно, что вытаскивая, её обломали. Глаз у разбойника вытек, а в хижине, где припрятали Алекса, поселился ещё один пленник. Это на него хотели накинуть лассо, но у него не было пока любимой девушки, о которой всё время надо мечтать, и человек спрыгнул под лошадь и оттуда пустил Бургу стрелу в правый распахнутый глаз, левый был прищурен. Человека схватили. Он был невысокого роста, с белокурыми волосами до плеч, иностранец, – вы, конечно, поняли, что это был Метьер Колобриоль, лучник из Деваки. Вот как раз, прямо дня за два до этого приключения, он победил в соревнованиях по стрельбе знаменитого Робина Гуда и возвращался домой. А от роду ему было всего лишь восемнадцать лет, то есть э т и события происходят за два года до событий, описанных в первой главе первой книги, когда он заменил в яме Раздватриса, помните?

Смертельно раненый Бург (стрела была отравлена) лежал не в деревенском доме, а в хижине – «врага пытать хочу!», – но пока впал в забытьё и непонятно почему долго не умирал. То ли яд был слабый, то ли Бург нечеловечески вынослив. Метьера посадили в подпол, а в двух комнатках жили: в одной сидел на верёвке Алекс, в другой лежал и стонал Бург, за которым ухаживала Марго. Она требовала немедленно повесить убийцу, но разбойникам хотелось узнать, что это за стрелок такой меткий, да ещё родом из Деваки.

– Пусть сперва покажет своё искусство, повесить успеем, – сказал самый старый, который уже на дело не ходил и выстрела не видел, но осмотрел стрелу и его разобрало любопытство. Метьера вывели на полянку неподалёку от хижины. Собралась вся шайка, человек пятнадцать. Старик сел в вынесенное для него кресло.

– Кто ты, откуда, и зачем ранил Бурга? – неожиданно зычным голосом спросил старик.

– Смертельно ранил, – поправил тонкий голосок.

– Я Метьер Колобриоль, лучник из Деваки. Ранил вашего, как я понимаю, предводителя, защищая свою жизнь. Сожалею, что стрела оказалась смертельной. – Старик одобрительно крякнул и задал следующий вопрос:

– Как ты проник в Середневековье, ведь между нами нет сообщения?

– Но почему же? В Непроходимой стене, которая разделяет наши земли, есть небольшая дверь…

– Да, говорят, она такая узкая, а ваши правители такие жирные, что не могут пролезть в неё, и вынуждены всю жизнь сидеть у себя в деревне, потому-то и не хотят, чтоб другие увидели мир, – протараторил разбойник, по кличке Хохмач. Метьер поддержал общий смех.

– Наше правительство, в силу неизвестных мне причин, действительно не выезжало за границу Деваки, но дипломаты, некоторые менестрели, и жонглёры…

– А ты кто, дипломат-жонглёр? – перебил Хохмач.

– Я воин. Лучник. Был послан в Середневековье на состязания по стрельбе из лука. Возвращался домой, тут вы меня и сцапали.

– Ну, давай, показывай своё искусство, а то сейчас прибежит Марго и придётся тебя вздёрнуть, – сказал старик.

И Метьер стрелял. И стоя, и лёжа, и с открытыми глазами, и с завязанными, и даже в прыжке с дерева с кульбитом в воздухе! Стрелы были ужасные, самодельные – крестьянские, но он неизменно попадал в предложенную цель. Разбойники только восторженно цокали и похлопывали его по плечу. Вообще, видя такую лихость, они как-то разволновались, и принесли вина и закуску, а когда он сбил с завязанными глазами яблоко с головы охмелевшего-осмелевшего Хохмача, стали и его поить вином, и наперегонки подставлять головы, чтоб он чего-нибудь с них сбил, и, как видно, совсем позабыли его вешать. Из хижины вышла рассвирепевшая Марго.

– Бург умирает, а вы развеселились! – прошипела она гневно. – А ну, вешайте его! Я хочу посмотреть, будет ли его труп стрелять так же метко!

– Подождём до захода солнца, Маргоша, пусть ещё постреляет, – ласково попросил еле державшийся на ногах разбойник, по кличке Лысый.

– Нет! Хочу, чтоб он сдох раньше моего славного муженька.

– Ладно, вешайте, где там верёвка? – вяло махнул рукою старик, хотя за полминуты до этого обнимал Метьера и признавался, что не знает стрелка лучше.

– Прости, брат, – сказал он, смачно отхлебнув из бутыли, когда разбойники связали Колобриолю руки за спину и поставив на табурет, накинули на шею петлю. – Хоть и жалко лишать жизни лучшего стрелка на свете, а ничего, как видно, не поделаешь!

– Как лучшего стрелка? – возмутилась Марго. – А наш славный защитник всех бедняков, Робин Гуд?

– Да, да, – загудели все. – Как же мы забыли, а наш славный Робин Гуд?

– Я победил Робина Гуда, – тихо, скромно, но внятно, чтоб его слышали, сказал стоявший с петлёй на шее Метьер.

– Что, что ты сказал?! – взвился Лысый.

– Сказал, что Робин Гуд признал, что я стреляю лучше.

– Ты ври, да знай меру! – сказал разбойник Лохматый.

– Стреляешь ты здорово, но против Робина ты сопля зелёная! – выпалил Малыш, жирный коротышка с выпученными глазами и тоненькими ножками рахитика и тоненьким же голоском. Разбойники захохотали.

– Пусть я сопля, – смиренно сказал Метьер, – но я видел Робина Гуда и победил его, а кто-нибудь из вас его видел?

Все заткнулись. Лишь рыжий таратор Хохмач громко выкрикнул:

– Я! – и когда все на него с изумлением уставились, добавил: – Не видел! – и захохотал, довольный. Но никто его не поддержал.

– Учум же видел, – сказал всё помнивший, но редко говоривший Молчун, и показал на старика. – Что же ты молчишь, Учум?

– Видел ли я Гуда, не видел ли, что хвастать. – Учум сидел в кресле, в руке у него был обломок стрелы, вытащенной из глаза Бурга. – Но стрела эта его, Робина. На ней три насечки ножом. Он так помечает свои стрелы. И мне любопытно было бы узнать, как эта стрела попала к нему, – он указал на Метьера.

– Очень просто: я был на состязаниях по стрельбе, и мой д р у г Робин Гуд – произнёс он, слегка надавив на слово «друг», – подарил мне колчан со своими стрелами. Половина была с ядом. Я не виноват, что вашему мужу досталась стрела из этой половины, – вежливо обратился он к Марго, – но я не нападал, я оборонялся.

– А что ты врал, что ты Робина Гуда победил? – рявкнул Лысый.

– Я не врал, у меня даже победная грамота есть в суме. Только вот сама сума, не знаю, где, – улыбнулся Метьер складности сказанного.

– Сума в хижине, как положено, ведь добычу ещё не делили, – сказала Марго. Привести казнь в исполнение ей мешала невозмутимость и храбрость маленького белокурого человечка, стоявшего в петле. Она любила храбрых и всё неординарное. – А ну, принеси, – нетерпеливо крикнула она Хохмачу. – Живо! И посмотри, как там Бург. А вы снимите пока с него верёвку, покалякаем. – Марго явно начинал нравиться симпатичный недоросток. Разбойники с радостью подчинились атаманше и скинули петлю, хотели развязать и руки, но она не велела. Метьер, беспечно насвистывая, уселся на табурет и положил ногу на ногу.

– Послушай, – подсел к нему на корточках Лысый, – а какой он из себя, славный парень Робин?

– Да уж не такой как ты, лысун, – заметил Лохматый. – Волос-то у него, небось, целая грива.

– Должно быть, он стройный и высокий, – завистливо пропищал рахитик Малыш.

Робин Гуд был маленьким, кривоногим, с толстыми губами и задранным носиком задирой, и если б не его справедливые друзья, никогда бы не признал поражения, но Метьеру не хотелось их разочаровывать, это могло быть и опасно.

– А разве Учум не рассказывал вам о нём? – спросил он вместо ответа. Старик сверкнул глазами, и Метьер понял, что зря задал этот вопрос. И тут, к счастью, подбежал Хохмач.