Литмир - Электронная Библиотека

Колоссальными усилиями, сам не пойму как, мне удалось поднять девушку на деревянные ступени, забраться следом и дотащить до палубы. Нам разрешили остаться. Больше на борт не поднялся никто. Корабль мгновенно отошел. Это был триумф.

Во время нашего путешествия мы пересаживались с корабля на корабль. Она не выносила холода, все время дрожала — казалось, вот-вот разобьется на мелкие кусочки, как венецианское стекло. Она словно вошла в стадию распада, стала еще тоньше и бледнее, еще более прозрачной, похожей на призрак. Наблюдать за этим процессом было небезынтересно. Она почти не двигалась и вставала только по крайней необходимости. Руки и ноги ее сделались настолько хрупкими, что казалось, ими нельзя пользоваться. Времен года мы больше не различали — их сменил вечный холод. Стены льда гудели и грохотали, гладкий, блестящий, неземной, ледяной кошмар; дневной свет терялся в зловещем сверкающем мираже айсбергов. С одной стороны, я согревал и поддерживал ее, с другой — убивал.

Мороз слегка ослаб. Мы сошли на берег, чтобы дождаться следующего корабля. Страна находилась в состоянии войны, город подвергся жестоким разрушениям. Устроиться было негде; восстановили пока только одну гостиницу, в которой лишь один этаж был закончен, и все пригодные для обитания уголки заняты. Ни уговорить, ни подкупить никого не удалось, комнату нам не дали. Путешественников не жаловали, что естественно при подобных обстоятельствах. Нам объяснили, что мы можем остановиться в лагере для беженцев за городом. Мы поехали туда через разгромленные районы, где не было ни садов, ни деревьев, ни кустика. За городом начиналась абсолютно плоская равнина, а там, где было поле боя, теперь — пустыня, усеянная мусором.

Нас разместили на бывшей ферме. Вокруг царил неописуемый хаос. Повсюду валялись части разломанных телег, тракторов, машин, хозяйственного инвентаря, старых шин, каких-то непонятных приборов вперемешку с разбитыми орудиями и боеприпасами. Провожатый предупредил нас, чтоб мы были внимательны и шли осторожно, вокруг могут быть мины или невзорвавшиеся снаряды. Внутри дома — всякий хлам, раздробленный так мелко, что определить, чем это было раньше, не представлялось никакой возможности. Нас привели в комнату с земляным полом, без мебели, с дырами в стенах и наспех подлатанной крышей, на полу, прислонившись к стене, молча, не шевелясь, сидели трое. Они были едва живы, и, когда я с ними заговорил, они так и продолжали сидеть молча, не шевелясь. Позже я узнал, что они оглохли, им разорвало барабанные перепонки. Людей в подобном состоянии (у кого-то была содрана кожа на лице, у кого-то губы потрескались от смертоносного ветра) в стране было множество. На полу, под тонким покрывалом еще кто-то лежал. С его головы клочками падали волосы, лицо и руки были покрыты струпьями, всякий раз, когда он кашлял, в черных кровоточащих деснах дребезжали готовые выпасть зубы, он, не переставая, стонал, и плевался кровью. Вокруг него бродили тощие кошки и изящными заостренными язычками подлизывали кровь.

Мы остались там до прибытия корабля. Я хотел найти что-то, на чем можно сконцентрировать взгляд, но не было ничего ни внутри, ни снаружи — ни полей, ни домов, ни дорог. Лишь огромные кучи камней, мусора, костей животных. Камни всевозможных размеров и форм покрывали землю густым метровым слоем, повсюду громоздились огромные курганы — вместо холмов в обычном пейзаже. Мне удалось раздобыть лошадь, и я проскакал десять миль в глубь страны, и везде те же ужасные картины, та же каменная пустыня без признаков жизни или воды простиралась от горизонта до горизонта. Естественный рельеф был разрушен войной, вместо холмов — каменные насыпи, земля, казалось, умерла, окаменела.

Девушка была истощена, измучена путешествием и не хотела его продолжать. Она все время говорила, что ей надо отдохнуть, умоляла меня оставить ее и ехать дальше одному. «Не надо тащить меня, — раздраженно говорила она. — Ты делаешь это только чтобы меня помучить». Я отвечал, что лишь пытаюсь ее спасти. В глазах ее промелькнула злоба. «Это я уже слышала. Какой же я была дурой, что поверила тебе». Несмотря на все мои старания ей угодить, она по-прежнему относилась ко мне, как к вероломному врагу. До сих пор я старался успокаивать ее, пытался относится к ней с пониманием. Но теперь ее постоянная враждебность доконала меня. Я вошел за ней в крошечную каюту. Она сопротивлялась, корабль накренился, она упала и сильно ударилась плечом. «Скотина! Животное! Я презираю тебя! — кричала она, пытаясь встать и ударить меня; я не дал ей подняться, прижав к твердому, холодному полу. — Как я хочу тебя убить!» — крикнула она, зарыдала и забилась в истерике. Я дал ей пощечину.

Она стала бояться меня, но враждебность не ослабла. Ее бледное, упрямое лицо напуганного ребенка действовало мне на нервы. Ей по-прежнему все время было холодно, хотя становилось заметно теплее. Она отказывалась от моего пальто, и мне тяжело было смотреть, как она постоянно дрожит.

Она все больше худела, плоть будто стаивала с костей. Волосы потеряли блеск, стали для нее слишком тяжелы и оттягивали голову вниз. Она все время опускала голову, стараясь не глядеть на меня. Пребывая в апатии, она либо пряталась по углам, либо, спотыкаясь, шаталась по судну, еле держась на слабых ногах. Я уже не испытывал никакого влечения, перестал с ней разговаривать, я взял на вооружение молчание правителя в качестве стиля общения с ней. Я отлично понимал, какое зловещее впечатление должны были производить мои безмолвные появления и уходы, и даже испытывал от этого странное удовольствие.

Мы приближались к концу нашего путешествия.

Одиннадцать

Веселый город, целый и невредимый, полный света и красок, свободы, безопасности, теплого солнца. Счастливые лица. Эйфория от удавшегося побега. Длинный, тяжкий, полный опасностей путь и предшествующий ему кошмар были забыты, ушли в прошлое. Пока кошмар длился, он был единственной реальностью, а потерянный мир казался плодом воображения, сновидением. Теперь же реальностью стал этот потерянный и вновь обретенный мир. Театры, кино, рестораны и гостиницы, магазины, где свободно, без каких-либо талонов продавались всевозможные товары. Ошеломляющий контраст. Непомерное облегчение. Реакция у многих была слишком бурная. У многих это вызывало своего рода умопомрачение, веселье на грани безумия. Люди пели и плясали на улицах, обнимались со случайными прохожими, весь город был украшен, как для карнавала: повсюду цветы, на деревьях развешаны китайские фонарики и гирлянды, здания подсвечены прожекторами, в садах и парках иллюминация. Пульсация танцевальных ритмов не прекращалась ни на секунду. Фейерверки каждую ночь. В ночное небо, оставляя длинный шлейф, взмывали огненные звезды и ракеты, отражаясь в темной воде гавани. Праздникам не было конца: карнавалы, цветочные парады, балы, регаты, концерты, шествия. Ничто здесь не напоминало о событиях, происходящих в других частях света. Распространение доходящих оттуда слухов жестоко пресекалось приказом консула, который взял на себя обязанности по поддержанию права и порядка, «вплоть до восстановления статус-кво». По новым правилам говорить о катастрофе запрещалось. Желание не знать было возведено в закон.

Помня о том, как некогда сам хотел все забыть, я понимал, чем вызвана эта эйфория, но мириться со слепотой и неведением я был не готов. Я не принимал участия в общем ликовании; мне было не до веселья. Я не хотел провести остаток жизни в плясках, или наблюдая за фейерверками. Довольно скоро музыканты и нарядно одетые люди стали вызывать у меня отвращение. Девушке же веселье пришлось по душе, оно полностью ее преобразило, чудесным образом вдохнув в нее жизнь. Исчезли слабость и апатия, она бегала по магазинам, скупая наряды и косметику, посещала парикмахерские и салоны красоты. Она стала другим человеком. Она уже не была стеснительной, с легкостью заводила дружбу с новыми знакомыми, и, черпая уверенность в их благосклонности, стала жизнерадостной и независимой. Мы почти не виделись; частенько я даже не знал, где она. Ко мне она приходила, только когда ей требовались деньги, которые тут же ей выдавались. Для меня ситуация складывалась не лучшим образом. Я хотел прекратить все это.

23
{"b":"217497","o":1}