Однажды хозяйка отправила Нелл на другой конец города за покупками, а дедушка решил пройтись вместе с ней. Так случилось, что возвращались они уже поздно вечером и были ещё очень далеко от дома, когда вдруг хлынул холодный ливень, который не унимался и собирался, видно, идти до самого утра. Нелл со стариком зашли обогреться в кабак «Храбрый вояка» да и остались там на ночь. Одна незадача: у них с собой совсем не было денег, кроме золотой монеты, зашитой в подол платья Нелл, и как ни грустно это было для девочки, но ей пришлось вытащить монету и отдать ее хозяйке в качестве оплаты за ужин и две комнаты на ночь. Монета оказалась дорогой, и большая горсть медных монеток оказалась в кошельке у Нелл, после того как хозяйка принесла ей сдачу.

Они было уже собрались идти спать, как вдруг глаза старика округлились и, дрожащей рукой указывая за занавеску, он прошептал:

— Посмотри туда, Нелл!

Он показывал туда, где несколько мужчин не самой благоприятной наружности играли в карты и громко сквернословили. Девочка с тревогой смотрела на деда, а старик совершенно преобразился: лицо его покрылось пятнами, дыхание стало неровным. Тут из-за занавески раздался хохот, а затем звон монет, брошенных на стол, и старик зашептал словно в бреду:

— Я знал, я знал, что это должно произойти. Это судьба, Нелл. Сколько у нас есть с собой денег? Дай мне деньги, Нелл, я знаю, что у тебя они есть.

— Нет! Нет, дедушка! Пусть они будут у меня, не нужно! — испуганно проговорила Нелл. — Давай уйдём отсюда! Это плохое место! Пусть дождь идёт, а мы всё равно пойдём, лучше мы найдём другое место для ночлега!

— Отдай мне деньги, — яростно потребовал старик, который уже, казалось, не слышал и не видел ничего, кроме игрального стола.

— Нет, дедушка, я не могу сделать этого! — со слезами в голосе воскликнула Нелл и бросилась наверх, туда, где им были приготовлены комнаты. Прибежав, она кинула кошелёк на маленький столик, а сама в слезах упала на кровать. Сердце у неё бешено колотилось от того, что ей пришлось сейчас пережить, она рыдала в подушку, но через какое-то время дремота овладела ею, и она провалилась в сон.

Проснулась Нелл внезапно, в полной темноте, из-за того, что скрипнула дверь. Невозможно описать словами, как перепугалась она, увидев, что кто-то заходит в её комнату. Это мог быть кто угодно: вор или разбойник. Нелл вспомнила грубые голоса карточных игроков, их пьяный хохот, наверняка это был один из этих страшных людей. Она вжалась в кровать и закрыла глаза, притворяясь спящей, боясь даже дышать. А тёмный призрак осторожно, на ощупь двигался по комнате к её кровати. Он подошёл вплотную, так что Нелл могла слышать его дыхание совсем рядом. Девочка от ужаса зарылась головой в подушку, а призрак уже шарил руками по подоконнику, перебирал что-то руками, пока не добрался до стола, на котором лежал кошелёк. Послышался тихий звон — это вор прятал деньги в карман. Потом скрипнули половицы, тень метнулась к двери и исчезла.

Медленно Нелл приходила в себя. Ей было не так жалко денег, как невероятно страшно. Она перевела дыхание и решила, что спокойнее им с дедушкой будет переночевать в одной комнате. Конечно, вряд ли немощный старик мог защитить её от разбойников, но оставаться одной до утра было просто невыносимо, поэтому Нелл собрала свои немногочисленные пожитки и осторожно выглянула за дверь. В коридоре было темно и безлюдно, только узкая полоска света пробивалась из-под двери комнаты, которую отвели её дедушке. Нелл подошла к двери, толкнула её, дверь бесшумно открылась.

Старик сидел у стола, глаза его алчно горели, и в свете свечи он считал деньги, которые только что украл у Нелл.

В ужасе девочка бросилась назад в свою комнату. Ужас и стыд смешались в ней, её бил озноб, она бросилась на кровать и почти сразу провалилась в мёртвый холодный сон.

Малышка Нелл

Наутро, мертвенно-бледная, она спустилась к завтраку. Дед её уже был за столом. Он делано шутил, но это явно давалось ему с трудом.

— Дедушка, — тихо сказала Нелл, — случилась неприятность, ночью у меня украли все наши деньги…

Последней искрой горела в ней надежда на то, что старик сейчас сознается в содеянном и сможет тогда раскаяться. Но он только посмотрел на неё невидящими глазами и сказал:

— Не думай об этом, дорогая Нелл, пусть всё горе будет в этом. И давай поскорее уйдём из этого места.

С той поры на лице старика снова поселилась страшная бледность, а по ночам, думая, что его никто не видит, он уходил и возвращался под утро мрачный и утомлённый. Деньги он брал у Нелл, но она делала вид, что не замечает этого, боясь, что в своём безумии он решит ограбить их добрую хозяйку.

Нелл становилась всё тоньше и тоньше, всё бледнее и бледнее, но старик, казалось, не замечал этого. Только миссис Джарли стала внимательно смотреть за Нелл, подозревая, что в девочке завелась какая-то смертельная болезнь. Нелл угасала на глазах, она таяла как свеча. Много времени она проводила на городском кладбище, где стояли тишина и покой. Только деревья шуршали высоко-высоко, напоминая Нелл о тех счастливых временах, когда она вместе с дедушкой шла по дороге неизвестно куда. Однажды Нелл заснула на траве, слушая пение птиц, и больше не проснулась.

Её похоронили здесь же, на городском кладбище. Каждый день старик приходил к её могиле и сидел там, сжимая в руках её сумочку. Домой он возвращался уже затемно и, ложась в кровать, говорил: «Она придёт завтра». А на следующий день снова шёл на кладбище, и снова возвращался, и снова говорил: «Она придёт завтра». И, просыпаясь утром, он мечтал, как Нелл соберёт их пожитки, положит в узелок немного сыра и хлеба, и они снова пойдут по дороге неизвестно куда, чтобы продолжить своё счастливое странствие.

Уж можете поверить, это были очень старые колокола! Они, грозные чёрные великаны, виднелись на самом верху высокой колокольной башни, внутри которой как хозяин гулял ветер, завиваясь по винтовой лестнице и сотрясая всю башню так, что дрожь пробирала. Это были не робкие колокола, повинующиеся внезапному порыву ветра! Нет, они звонили только тогда, когда сами считали необходимым. Когда во что бы то ни стало нужно было достигнуть слуха матери, склонившейся над больным ребёнком, или когда морякам, попавшим в бурю, нужно было дать надежду на счастливое возвращение к родному берегу. Тогда-то они звонили во всю силу, и громкое пронзительное их пение слышал весь город.

Никто в Лондоне не знал их лучше, чем Тоби Вэк, разносчик писем. Не счесть, сколько раз трусил он мимо этой колокольни своей знаменитой рысцой: дождь, холод, полуденное пекло — всё было ему нипочём. Маленький тщедушный старик, он не любил получать даром свои деньги, и, хотя платили за его работу жалкие гроши, как только в руки ему попадало письмо, которое надлежало передать адресату, он сразу же преисполнялся невероятной решимостью и доставлял это письмо с таким рвением, как будто от этого зависела судьба целого народа.

Сейчас он только-только отнёс важный конверт и бежал обратно. Вы спросите, зачем же он бежал, а не шёл неторопливо, сейчас, когда письмо было уже доставлено? Сила привычки была так велика, что Тоби с трудом не только ходил, но даже и стоял. Чаще всего, дожидаясь кого-то, он трусил по кругу на одном месте. Вот и сейчас он уже добрался до своей родной колокольни, и так как идти ему пока было некуда, то он просто бегал туда-сюда по тротуару.

Было обеденное время, но этот честный старик жил очень бедно, и ему далеко не каждый день удавалось пообедать. Сейчас он только что пришел к выводу, что сегодня, наверное, снова придётся работать на голодный желудок, но вдруг услышал весёлый девичий голос: