Мне показалось, он хотел сказать что-то другое, но вовремя остановился.

Пока они громко спорили, я стояла в отдалении за машиной и с болезненной жадностью разглядывала все вокруг. И чем дольше я смотрела на каменную громаду здания, на многочисленную охрану, тем яснее становилось: отсюда не убежать.

Мой взгляд постоянно возвращался к той части леса, откуда мы приехали.

– Интересно?

Как он появился в поле зрения, я не заметила. На Кристофе был длинный темный плащ, окутывающий тело, подобно кокону из тьмы, и его бледное лицо, казалось, парило в воздухе: глаза, прищуренные то ли от злости, то ли от ликования, улыбка, полная сарказма.

Нет!

Еще не осознав своего движения, я бросилась бежать!

Я знала, что это бесполезно, что никогда не сравнюсь с ним в скорости. Знала, что он меня поймает, и ждала, когда руки сомкнутся вокруг меня… И все равно бежала!

Но, как ни странно, чужого прикосновения не было.

Поэтому я не останавливалась. Мчалась, как никогда в жизни! Казалось, позади оставались километры!.. Вот только лес тянулся все такой же плотной нескончаемой стеной.

Потом я начала уставать. Вдохи уже не приносили облегчения, воздух обжигал легкие, грудь разрывалась от боли, ноги переставали слушаться. Я падала все чаще…

И вдруг поняла, что он делает – загоняет, как зверя.

У меня не хватит сил убежать! Лес был невыносимо, неумолимо бескрайним…

Но все равно я не останавливалась. Уже не шла – брела, зацепляясь ногой за ногу… Наверное, больной старик легко бы меня обогнал. Наверное, он бы и чувствовал себя значительно лучше, чем я… Наконец, я упала и больше не смогла сдвинуться с места. Меня стотонным весом придавила темнота, и мир исчез…

Я проснулась от щекочущего ощущения – по щеке полз муравей. Все тело болело нещадно, будто меня избили палками. Но, пошевелив слегка конечностями, я поняла: это всего лишь боль после вчерашнего марафона.

Кто-то заслонил свет, падавший мне на лицо…

Я знала – кто. Он не увидит моего страха!

– Из тебя могла бы получиться неплохая спортсменка! – его голос был пропитан глубоким сарказмом.

– Ты не можешь обвинять меня в попытке убежать, Кристоф.

Медленно, подавив стон, я села и привалилась к ближайшему стволу.

– Неужели? – он скрестил руки на груди.

– Да! Любой здравомыслящий человек не согласится просто, без борьбы, потерять свою свободу и… жизнь. Я должна была попытаться. И попыталась! Иначе до последних дней проклинала бы себя, что не решилась…

Кристоф хмыкнул и холодно произнес:

– Идем, Снегова, у тебя есть уникальная возможность увидеть кое-что… интересное, – и он, рывком поставив меня на ноги, почти вежливо взял под руку, несмотря на то, что при этом ему приходилось практически тащить меня.

Зная, что бессмысленно, я все же не смогла удержаться и, не поднимая глаз, прошептала:

– Кристоф, отпусти меня.

– Есть в этой жизни то, что невозможно ни при каком раскладе, Диана, – ответил он так же тихо.

Мы прошли совсем немного, когда впереди промелькнул просвет – трасса. На обочине стояла все та же машина с вчерашним водителем. При нашем приближении он выскочил, распахивая двери. Хотя в свете дня его лицо выглядело еще более отталкивающим, я не испытывала страха перед ним. Все было безразлично, мне уже ничего не могло помочь…

Усадив меня на заднее сиденье, Кристоф занял место впереди. Он казался таким спокойным и расслабленным, как будто и не гонялся за мной ночью по лесу. Через несколько минут – а я-то, глупая, думала, что далеко убежала! – машина подъехала к уже знакомым воротам, которые без вопросов открылись, пропуская нас внутрь. Охрана стояла навытяжку.

Наконец я поняла, кто – господин.

Возле входа в здание машина затормозила. Водитель почти вылетел со своего места, открыл дверь… господину, а потом и мне. Руку больше не предлагал. Зато Кристоф крепко ухватил меня выше локтя и повлек за собой ко входу. Что бы меня там ни ожидало, это было страшно.

– Кристоф, я… я…

– Что?

– Я не буду пытаться убежать. Пожалуйста, отпусти.

Пусть видит, что я не боюсь… даже если умираю от страха.

Его рука разжалась.

Мы вошли внутрь и погрузились в глубокую тьму. И почему-то только здесь, только сейчас я поняла: Кристоф на самом деле крайне зол! Удивительно, как можно было не ощущать потока злости, рвущегося из его тела? Как я могла подумать, что он спокоен?

Мы шли недолго, около минуты. Кристоф остановился перед блестящей стальной дверью, и я услышала, как он набирает шифр. Электронное попискивание резко контрастировало с ржавчиной и грязью окружавшей нас комнаты. Дверь бесшумно отворилась, и из нее полился неяркий свет. Кристоф кивком головы приказал войти, и мне не оставалось ничего иного, кроме как шагнуть через порог…

Мы стояли на небольшом возвышении в просторном зале. Наверное, когда-то там был цех: маленькие окна под высоким грязным потолком почти не давали света, его недостаток возмещал белый гладкий пол. Основная часть помещения отделялась от парапета у двери массивной решеткой. Справа и слева вдоль стен проходили глубокие стоки, и в них, словно анаконды, затаились длинные буро-зеленые шланги. В дальнем конце виднелась двустворчатая мощная дверь.

Внизу за решеткой – там, куда вела лестница, находилось около сотни человек. Одетые в одинаковую одежду, они казались слишком сонными, чтобы быть чем-то иным, чем просто громоздкими куклами. Некоторые из них стояли возле решетки и механически ощупывали ее, но большинство в оцепенении лежали на двухэтажных пластиковых нарах. Несмотря на значительное количество людей, было тихо, чисто и даже пахло приятно.

– Те, кто находится здесь дольше остальных, уже не хотят ходить, специальные препараты полностью уничтожили это желание. Кого привезли недавно, еще пытаются бежать, – голос Кристофа звучал почти по-лекторски.

Я стояла у гигантской клетки и завороженно смотрела на ее обитателей. Он был прав, проявляющие меньше активности даже выглядели иначе: очень бледные, почти неподвижные, с пустыми взглядами, они производили впечатление призраков – казалось, еще миг, и предметы станут видны сквозь их тела.

– Тебя ждет то же самое, если будешь создавать проблемы, – он стоял рядом и внимательно изучал мою реакцию. – Ты поняла?

Я подумала, насколько же сильно ненавижу это существо, и только после посмотрела ему в глаза, измеряя всю глубину моей ненависти!

– Ну что ж… – его взгляд стал напряженным и, как ни странно, неуверенным, – сама напросилась.

Он потянулся к двери, через которую мы вошли, и что-то нажал на сенсорном блоке управления рядом с дверью. Не успела я задуматься, что он имел в виду, как дальняя дверь распахнулась с приглушенным жужжанием, и в зал с людьми ворвались… они!

– Что… – я быстро повернулась к Кристофу – и забыла о словах.

На лице его появилось непривычное выражение – так мог бы смотреть владелец псарни на своих лучших собак.

– Понимаешь, Диана, – ласково обратился ко мне хозяин. – Все мои… подчиненные… должны чем-то питаться. Но, как ты сама понимаешь, охотиться на улице средь бела дня теперь небезопасно даже для них, – и он указал жестом на тварей, для которых не существовало в человеческом языке ни описания, ни названия. В чем, впрочем, не было никакой необходимости – никто из людей, увидевших эти огромные тела из бронированных мышц, когтей и клыков, не прожил бы достаточно долго для того, чтобы их описать или назвать.

– Поэтому мне и приходится заботиться об их благополучии – находить для них пищу, – он резко улыбнулся. – Помни, у меня много таких «тюрем»! В каждой найдется место и для тебя. А теперь… Смотри! – и, нежно взяв за подбородок, он повернул мое лицо в сторону разверзшегося ада…

Я пыталась удержать глаза открытыми, цепляясь за мысль: если только судьба пошлет шанс, я заставлю этого всесильного монстра испытать боль не меньшую!.. Чем я. Чем обреченные люди внизу за решеткой, которые вырывали в месиве бойни еще один вздох ценой собственной плоти… И все же… видеть тех, кто безропотно принимал удары фурии-судьбы, было стократ страшнее.