На втором этаже едва не столкнулась с парой поднимавшихся наверх слуг. Они посторонились, и я прошла мимо них, старательно отворачиваясь и пряча лицо в ворохе одежды. Впрочем, им было не до меня: обсуждали, что взбесившиеся кони всерьез задели какого-то конюха. Вот поднимающаяся за ними служанка — эта посмотрела на меня куда внимательней, но ничего не сказала — тоже, видно, не о том думала.

Я хотела было выйти из дома на улицу через комнату для прислуги, но там уже гомонили возбужденные голоса. В зале тоже разговаривали, не останавливаясь. Да, время я явно не рассчитала… Пришлось мне, пока не увидели, нырять назад, в каморку под лестницей. Теперь главное — чтоб не спохватились раньше времени, если кто обратит внимание на то, что охранник у двери герцога исчез неизвестно куда. Или же мне стоит надеяться на то, чтоб врач, каждый день осматривающий больного герцога, раньше времени не пришел. Уходить мне отсюда надо поскорей, и под первым же благовидным предлогом.

Пока прятала в самый темный угол принесенную из комнаты герцога одежду, заставляя ее горшками и метлами, отвратительный голос управляющего раздался почти что над ухом, в комнате для слуг, причем в выражениях он не стеснялся. Разгоняет работничков по местам, распорядитель хренов! Этот не даст слугам посидеть без дела, всегда им работу найдет.

Когда через минуту он заглянул в каморку, я стояла там, прислонившись к стене.

— Пойдем — процедил он. — Госпожа Тайанна тебя ждет. Да, а стул где? Сломала? Ну, корова неловкая! Ты хотя бы представляешь, каких денег такой стул стоит?

— Он же и так был сломан! Чуть живой стоял.

— А вот это не твое дело! Отрастила себе задницу, не один стул не выдерживает! Жрать меньше надо в три горла, вот жир на боках нарастать и не будет! А то вон, как сядешь, так со стула сало свисает во все стороны… Да оставь ты свои сумки, что ты с ними носишься! Добро, что-ли, какое там держишь? А то как же, еще украдет кто такое сокровище — пару драных лаптей!

— Не могу! В одной сумке моя одежда, в другой подарки для тетушки и всей ее семьи.

— Представляю, что ты ей привезла! Неужели позапрошлогоднюю квашеную капусту всем Дурным Двором не доели, и ты сюда целый бочонок этой дряни притащила? А может там соленые грибы с того же года? Протухли, поди? Не любишь ты тетушку…

— Тебя бы позапрошлогодней капустой накормить — помимо воли вырвалось у меня. — Сразу целый бочонок заставить съесть! А заодно грибами от души попотчевать! Причем тухлыми! И настоять, чтоб ты все это молоком запил!

— Что?! Никак, у тебя голосок прорезался! Верно госпожа Тайанна говорила, что паршивый у тебя характер! И что дура ты деревенская — об этом тоже известно. Оттого и не замужем до сей поры — не нужна никому. Топай за мной, корова!

С великим трудом удержавшись, чтоб не пнуть домоправителю по этому самому месту, откуда растут ноги, я последовала ха хмырем. Проговорился, мерзавец! Все он о нашей семье знал, тетка рассказала, причем, по всему выходит, поведала так, что и управляющий считает, что вправе издеваться над темной деревенщиной. А выламывался-то передо мной, изображая, что ничегошеньки ему про нас неизвестно! Ладно, перетерпим ради дела. Но главное — убраться бы отсюда поскорей, пока наверху тихо.

Если я рассчитывала, что он отведет меня в комнату тетки, то в этом предположении попала пальцем в небо. Не сподобилась я до такой чести. А может, все было куда проще — не хотела тетка, чтоб меня увидел кто из челяди. Что бы там тетка не говорила, а внешнее сходство между мной и Эри все же присутствует. Помещение для слуг, рядом с моей каморкой — вот где ждала меня родственница. Кроме нее, там никого не было: всех домоправитель разогнал работать. Тетка сидела на высоком стуле посреди комнаты — ждала меня.

— Тетушка! — воскликнула я, заходя в маленькую комнатку и стремясь придать голосу как можно больше радости — Здравствуйте, тетушка!

Шагнула было к ней, чтоб обнять дорогую родственницу, но тетка протянула вперед руку, удерживая меня на расстоянии.

— Здравствуй, Лия. Что ты здесь делаешь? Надолго приехала? Почему заранее не предупредила, что в столицу собираешься?

Тетка говорила спокойно, даже равнодушно, без малейших эмоций в голосе. Кто со стороны послушает, решит, будто последний раз мы с ней беседовали, самое позднее, утром, но уж никак не три года назад. Более того, в ее ровном голосе чуть проскакивал оттенок досады и раздражительности. Я даже чуть оторопела. Хоть в этот дом и я сама не с добром пришла, но такого приема не ожидала. Умом все понимаю: никто из нас, деревенских родственников, ни Эри, ни тетке не нужен (они, судя по всему, предпочли бы быть круглыми сиротами), но хотя бы для вида показать, что тебе небезразлична родня — неужели это так сложно изобразить? Да и не виделись мы несколько лет. Неужели самой не хочется посмотреть на нас? Мне еще раз пришло в голову, что ожидай меня здесь другой прием, куда более сердечный, то еще неизвестно, как бы я повела себя по отношению к семье князя. Все-таки родня… Впрочем, судя по более чем "радушному" приему, родня, похоже, бывшая… И совершенно ненужная. А между тем хмырь — домоправитель и не подумал уйти: стоит у стены, смотрит (но уже довольно почтительно), да опять качается с пятки на носок. Верная собака на страже госпожи… До чего же ты меня злишь, мужик, высказать не могу!

— А я к вам приехала, тетушка! Не предупредила, конечно, но так уж получилось…А вот насчет того, на какой срок я приехала… Думаю, что задержусь здесь надолго.

— Вот даже как? А как же жених твой? Он что, в поселке остался? Не дело это, женихов одних оставлять. Вдруг уведет кто! Отчего же он с тобой не поехал? Неужто разлюбил? Или поссорились? Наверное, повод для этого подала! Глупость, поди, какую сотворила? Ты это можешь! Ничего, еще помиритесь. А ожерелье свое куда дела? Потеряла? Что ж ты так невнимательно с добром обращаешься? Или, не приведи того Всеблагой, муж Даи его украл да пропил? С него станется!

В тетушкином голосе проскальзывала чуть заметная насмешка. Да все она про нас знает: и про мою несостоявшуюся свадьбу, и про Вольгастра с молодой женой, и про сестрицу с ее непутевым мужем…Конечно, недаром ее управляющие в Большом Дворе каждую седмицу в Стольград письма для тетушки с обозами отправляют. Может, события последних дней ей пока и неизвестны — уж очень неожиданно даже для себя я собралась и уехала из поселка, а насчет всего остального тетка в курсе происходящего. Думаю, единственное, что ей неизвестно — это события последних дней. Вряд ли ей все в подробностях успели описать и быстро отправить послание с оказией. Так что, если кто из управляющих и написал сюда письмо о происшедшем за последние дни, то в столице оно появится, в лучшем случае, или сегодня, или завтра,

— Нет, тетушка. Просто свадьбы не будет. Вольгастр женился на другой, а ожерелье мы ему вернули.

— Да, — протянула тетка, уже не скрывая усмешки, но, тем не менее, пытаясь изобразить сочувствие, — да, не сумела ты мужика захомутать. Что ж ты у нас за человек такой: один на тебя, бестолковую, сдуру клюнул, так и того удержать не сумела! Ни на что у тебя толку нет! А Дая? И сама бездельница, и мужа себе под стать нашла. В кого хоть у моей бедной сестры обе дочери такие никудышные уродились?! Вот еще наказание мне на шею свалилось! А постарела-то ты как! Прямо старуха совсем! Кожа черная, будто по земле каталась, морщин вон сколько, волос седых полна голова…

А я еще удивляюсь, от кого домоправитель нахватался столь милого обращения с людьми! Да вот он, наглядный пример, перед глазами сидит, да издевательски улыбается! Ну не может она без того, чтоб лишний раз не сунуть меня лицом в грязь! Вот дрянь! Ну, родственница дорогая, чтоб тебя!.. Это же ты, ты виновата во многом из того, что со мной произошло! Ведь по твоему хотению я стала такой, какая есть, и еще неизвестно, сколько мне осталось жить на этом свете! Ой, не сорваться бы мне, хотя злость начинает медленно, но неотвратимо подниматься в душе. Надо ее выпустить хоть немного, иначе я за себя не отвечаю…