— С чего, значит, ты должна делать то, что тебе приказано…
В ту же секунду мое сердце словно со страшной силой сжали ледяные пальцы, а еще через мгновение я не смогла дышать, без сил хватая ртом воздух, который не проходил вглубь горла. Это длилось бесконечно долго, а потом давление ослабло. На несколько коротких секунд я сумела перевести дух, а потом пальцы вновь сжались на моем бедном сердце. Казалось, оно вот-вот лопнет от того, с какой невероятной силой его безжалостно давили стальные тиски, одновременно с этим вонзая в мое тело сотни раскаленных иголок. Боль была такой сильной, что мне казалось, будто через них в меня течет ручей из жидкого огня, причем в эту бурлящую струю без остановки вливаются все новые и новые струйки, не оставляя в покое самой крохотной клеточки тела… Однажды в детстве я случайно обожглась каплей раскаленного свинца, и хорошо запомнила ту жгучую непреходящую боль. Но то, что я испытывала сейчас — это было хуже, куда хуже, хуже во много раз… Я уже была не человеком, а сгустком всепоглощающей боли. Вокруг головы будто крутился раскаленный обруч, без остановки сжимающий мою голову все сильнее и сильнее. Это даже не боль, это нечто немыслимое и куда более страшнее…Не в силах человека вынести такое…
У меня было только одно желание — чтоб прекратились эти немыслимые страдания, раздирающие на части, не позволяющие думать ни о чем ином… Только бы избавиться от этих мучений! В голову змеей проскользнула чужая мысль, и беспрерывно, настойчиво внушала мне одно: зачем так мучаться, так страдать? Для чего это надо, и кому? Упрямство — это глупость, и может рассердить господина! Ведь терпеть такую боль — вне человеческих сил! Для этого и всего-то требуется упасть на колени перед сидящим человеком и назвать его своим господином… Это далеко не самая большая цена за избавление… Разве это сложно — преклонить колен и покориться сильному, умному владыке, который лучше знает, что мне надо? Не стоит понапрасну сердить его, лучше проявить покорность… Разве это так сложно сделать?..
Не знаю, может быть я бы так и поступила — все одно в голове крутилась только одна эта мысль, если б не тот, другой, живший вместе с моей душой. Прогоняя из моей головы чужую благостную мысль о покорности и верном служении, он дал мне понять: если сейчас я хоть единожды поддамся колдуну, проявлю слабость, то, считай, это уже останется навсегда. Через эту просьбу на меня будет наложена печать покорности, и снять ее очень сложно, почти невозможно. Сейчас я могу противостоять ему, а через ту печать колдун навсегда может сломать меня тем или иным способом, сумеет закабалить как меня и мое сознание, так и ту душу, что живет во мне, превратить нас обоих в свое послушное оружие… Ведь именно этого колдун и добивается, тем более что он имеет представление, каким образом этого можно добиться…
Ах, вот, значит, как! Ладно, — озверела я, — попробуем и мы дать ответ… Не знаю, как именно это получилось, но пока мое бедное тело сжималось и изгибалось от невыносимой боли, мысленно я рванулась в сознание к колдуну, как в открытую дверь чужого дома, причем моему бешенству не было предела. Казалось, я тоже, даже не вошла, а вбежала в его тело, и в его разум, и колдун это понял. Теперь растерялся и удивился уже он сам, и промедлил с ответом какую-то секунду, но мне хватило и этого. Тут главное — кто кого опередит, а я вовсе не собиралась терять свое случайное преимущество! Нет уж, голубь, сейчас будет мой ход! Я и сама чувствовала биение чужого темного сердца, и тоже мысленно протянула к нему руку, с ненавистью сжимая пальцы на пульсирующем, горячем, влажном, при этом, опять-таки мысленно, с невероятной силой отбивая другой рукой спешащего на помощь колдуна…
Не знаю, сколько именно времени продолжалась наша схватка — мгновение или минута, но внезапно нас как бы отшвырнуло назад, каждого в свое тело. Скорее, это было больше похоже на то, когда каждый из нас выкидывает из своего дома влетевшего туда без приглашения постороннего, причем делает это без особых церемоний. Такое впечатление, будто мы покидаем общее место схватки, и при том каждый захлопывает за собой дверь собственного дома, крепко — накрепко запирая ее от чужого вторжения, а заодно закрывая ставнями все окна от проникновения извне… Самое интересное в том, что мой предок непонятным образом на прощание, перед уходом, сумел отвесить колдуну увесистого "леща". Молодец!
Какое-то время мы с колдуном молча и растерянно взирали друг на друга: я, мокрая от пота, и он, с бисеринками влаги на лбу… Как два озадаченных борца после внезапной схватки, сами не ожидающие такого результата. Неужели я его сумела достать?! Невероятно! Этого не может быть! Хотя почему не может? Еще как может, оказывается… Не могу сказать точно, что я чувствовала в эту минуту — недоумение, радость или торжество… Но вот от колдуна, все так же сидящего за своим столом, волной шло бешенство и злость пополам с немалой долей удивления, хотя он и не показывал этого внешне. Каждый из опасения перед другим боялся сделать лишнее движение.
— Вот даже как? — наконец бросил мне он. — Имущество еще старается взбрыкнуть? Цену себе набиваешь? Учти — только что ты совершила немалую ошибку. Напрасно ты так поступила, напрасно…
— Напрасно ваш приятель в свое время согласился на предложение моей тетки сделать из меня батта! — я тоже стала приходить в себя.
— Ну, это дело прошлое, и нечего об этом вспоминать, тем более со злостью. Ох, людишки безголовые! Обижаться за подобный дар вместо того, чтоб возблагодарить Великого Сета за возможность возвыситься над другими!.. У тебя точно ума нет!
— Я, знаете ли, не отношусь к числу тех людей, которые любят власть. Как раз наоборот, предпочитаю тихую и спокойную жизнь. Благодарить… За что?
— Хотя бы за то, нахалка, что мой друг ради эксперимента (хотя лично я считаю, что это было ошибкой) вложил в тебя, дуру неблагодарную, часть своего таланта и умения, хотя ты была не достойна даже целовать пыль у его ног! Уже за одно это ты должна падать на колени при каждом упоминании его имени! Он дал тебе возможность подняться над такими же серыми мышами, как ты…
— А также за то, что по его воле мне на этом свете жить осталось всего ничего? За свою погубленную судьбу? Я уже сказала вам, что не отношусь к числу тех, кому нужно от жизни получить очень и очень многое!
— А ты что хочешь, все получить бесплатно, просто так? Такого не бывает. В обмен на кое-какие способности ты получила нечто такое, что могло бы дать тебе такие возможности, о которых мечтают многие!
— Мне всего этого было не надо!
— Да кому интересно твое мнение? И какое нам до него дело? Сиди тихо со своим мнением, смотри преданным взглядом, помалкивай в тряпочку и без рассуждений исполняй то, что тебе приказывают! Нет, ну надо же: она пытается осуждать тех, о ком недостойна даже думать!.. Тупость, узость мышления, и ничего более. Правильно говорят умные люди, что за последнее время людишки стали излишне много себе позволять, и слишком высоко о себе думать. Давно пора укоротить распоясавшееся быдло!.. Да, а вот за то, что ты попыталась сейчас сделать… Ну, любому понятно, что за это тебе придется ответить.
— Хватит угрожать! Надоело слушать! Кстати, вы мне так и не сказали, что именно сделал со мной тот колдун, ваш дружок?
— Что именно? Не знаю, знакомо ли в вашей дикой стране такие умные слова, как прогресс в науке, эксперимент… Впрочем, как я это уже сказал, лично для тебя это не важно, а вот в результатах проведенного опыта надо еще разбираться. Это же в письме отметил и мой погибший друг… А ты пока пошла вон, но не думай, что только что произошедшее здесь так просто сойдет тебе с рук. Я и за меньшие грехи с ослушников шкуру спускал. До костей. И соль туда засыпал. Причем целыми кристаллами. Так что жди…
— Этими же самыми словами вы пугали и Вена с Даном…
— Пошла вон, я сказал!..
Когда я в сопровождении все тех же охранников выходила из дома колдуна, то рядом с крыльцом толпилось уже немало народа. Как я понимаю, здесь ждали именно меня. Чтоб поглядеть. Десятка полтора мужчин самого разного возраста и обличия, причем мое появление было встречено смесью любопытства и острой неприязни, почти ненависти. Ну, я их в какой-то степени даже могу понять: вместо небольшого приятного развлечения они получили нежданный отпор, причем со стороны девки… К тому же им хотелось посмотреть на женщину, которая своим нежданным вмешательством разрушила все их планы на будущее. Да, будь их воля, мне бы сейчас пришлось невесело… Убили бы, в лучшем случае!
