Поев, решила пойти принять душ и смыть с себя тонну косметики и лака (ну а что? Голова-то чешется!). В ванной сняла с зеркала тряпку и посмотрела на себя. В голове остались только нецензурные мысли. Из зеркала на меня смотрело нечто с колтуном на голове, чуть припухшими из-за косметики глазами, сама косметика размазалась (но все оказалось не так смертельно), на левой щеке алели три красных полосы, достаточно глубоких (у нее что ногти алмазные?!). Стянув с себя платье и белье, залезла в душевую кабину и с удовольствием отмыла волосы от лака. Выползла из кабинки, вытерлась полотенцем и из-за неимения другой одежды, влезла в старую. Волосы пока обмотала полотенцем и вернулась в комнату.

Жаль я не могла узнать сколько времени прошло с момента моего исчезновения. Навскидку прошло не больше пяти часов. Делать нечего, просто лежала и смотрела в потолок, пытаясь избавиться от упаднических мыслей. Ломиться в дверь с просьбой меня выпустить или пытаться разговорить свою охрану я не буду, потом мне же это боком и выйдет. Вдруг у него какие-нибудь извращенские мысли в голову придут, а судя по всему на помощь мне никто не придет. С такими мыслями я провалилась в дрему.

Сквозь дрему я услышала шум от подъехавшей машины (а мои окна выходили как раз в сторону проселочной дороги. Судя по всему, мы находились в каком-то загородном доме). Вскочив, я подошла к окну, сердце раненой птицей билось в груди, либо это свои, либо мне уже никто не успеет помочь. Машин было несколько. Они просто встали, и никто из них долгое время не выходил. Охранники, торчащие у меня под окнами пошли в их сторону и наклонившись в приоткрытое окно автомобиля стали что-то говорить. Дальше все произошло слишком быстро. Тот, кто сидел на переднем сидении, открыв дверь, ударил охранника по голове и, выскочив, вырубил его. В это время его товарищ оглушил второго. Я часто задышала, это явно были свои. Из остальных машин вышло еще несколько человек, одетых в камуфляж и крадучись, направились к дому.

Недолго думая, я подхватила пустой поднос и тарелку и, притаившись под дверью, метнула тарелку прямо в окно. Послышался звон разбитого стекла. Через несколько секунд в скважине заскрежетал ключ и в комнату влетел недавний парень. Пока он озирался, я подкралась к нему со спины и долбанула его по голове подносом, к моему удивлению (и огромной радости) вырубить его удалось с одного удара. Немного подождав, я высунула нос в коридор, он был пуст. Подхватив юбку, крадучись я потопала по коридору к виднеющейся впереди лестнице. Вдруг послышался шум открываемой двери.

— Стой, с*ка! — какой-то нехороший амбал больно схватил меня сзади за локоть и стал тянуть на себя. Еще раз рванувшись, я с удивлением поняла, что меня больше никто не держит. Недолго думая, я собралась рвануть дальше, как меня бережно (!!!) перехватили за плечи, — Кира?

Я обернулась. Меня удерживал достаточно молодой парень в форме и с микрофоном в ухе. Я поняла, что это один из тех, кто выскочил из машины. Выдохнув с облегчением, я кивнула.

Поднеся микрофон к губам, парень проговорил: — Это Александр. Она со мной, я вывожу ее. — Ему что-то ответили и он, отключившись потянул меня в сторону лестницы.

— А где…

— Основную охрану мы вывели из строя, остальных сейчас задерживают. — Обернувшись, парень улыбнулся и потянул меня дальше.

Мы беспрепятственно спустились вниз. Внизу было еще несколько громил (без сознания) и ребята в такой же форме, что и Александр упаковывали их в наручники. Александр остановился на несколько секунд и, переговорив с ребятами, обернулся ко мне.

— Сколько человек было в доме?

— Не знаю, я видела только троих и мою мать, больше никого.

Кивнув, он продолжил буксировать меня к выходу.

Когда мы вышли наружу, я не успела даже моргнуть, как оказалась в родных объятьях. Меня окутал родной запах. Не знаю что он мне говорил, у меня наконец началась истерика.

— Алекс — всхлип — Люблю — всхлип — Прости — рыдания.

Он гладил меня по голове, целовал мое лицо, потом прижав крепко к себе зашептал — Малышка, успокойся. Я рядом, все закончилось. Любимая, не плачь…

Он о чем-то переговаривался с другими людьми, я же ничего пока не могла адекватно воспринимать, просто цеплялась за него и плакала, выпуская со слезами все то напряжение и волнение, которое мне недавно пришлось пережить…

Похищение от лица Алекса

Я прижимал к себе свою малышку. Не знаю кого из нас трясло больше. Она плакала, прижавшись ко мне, я обнимал ее, пытаясь успокоить и постепенно успокаивался сам. Пока обнимал ее, переговорил с парнями, которые помогали с поисками Киры. Они сказали, что все в доме обезврежены. Рядом требовали к себе внимания брат и дядя, моей девочки. Когда подъехал джип Горенко, мне пришлось отпустить малышку, на ее щеке я заметил три глубоких царапины. Сознание заволокло яростью. Аккуратно взял ее за лицо и повернул к себе левой щекой.

— Кто? — это было единственное, что я смог выдавить из себя из-за душившей меня ярости. Кира только испуганно на меня посмотрела, потом перевела взгляд за мою спину и ее лицо превратилось в каменную маску. Проследив за ее взглядом, я увидел как из дома волокут визжащую женщину. Это оказалась мать Киры и Севы, вслед за ней вывели еще человек шесть, закованных в наручники.

Парней распихали по машинам и сразу же увезли. Евгений Степанович с непроницаемым лицом подошел к Кире и, взяв за подбородок, осмотрел ее царапины. Несмотря на визжащую жену, он спросил у малышки, для чего ее похитили. Маленькая долго смотрела ему в глаза, он незаметно кивнул и она начала рассказывать. С каждым произнесенным словом, я все сильнее сжимал кулаки. Кажется сейчас я переступлю через свой принцип, никогда не бить женщин. Друг, заметив мое состояние, подошел и положил руки мне на плечи: — Не стоит, Лех.

Я посмотрел на него. Он с презрением разглядывал свою мать, лицо у него было бледным и на шее сильно дергалась жилка, говоря о том, что мой друг сейчас сам находится на грани.

Сзади подошла Кира и легко тронула брата за плечо. Развернувшись Сева крепко прижал к себе сестру, а она в ответ крепко прижалась к нему, не могу представить что они оба сейчас чувствуют. Увидев царапины на щеке Киры, глаза Севы потемнели и он было дернулся в сторону своей матери, но ему помешала Кира, повисшая на его шее. Сзади подошел Горенко и положил руку ему на плечо.

— Я сам с ней разберусь.

Он пошел в сторону своей жены немного рваной походкой. Мне стало его жаль. Видимо в отличие от мамы ребят, он любил ее, и сейчас ему приходилось переступать через свои чувства, потому что, судя по слухам ходившим о нем, он так просто не прощает предательство.

О чем они говорили мы расслышать не могли, до нас долетали только эмоциональные отрывки ее фраз:-…меня заставили! — …я же люблю тебя! — …как ты можешь мне не верить!

Закончив разговор, его ребята потащили ее в к машине, а Горенко подошел к нам и обратился к Кире:

— Прости, я должен был лучше за ней смотреть. Если бы я это сделал, то такого бы не произошло.

— Не беспокойтесь Евгений Степанович, она бы все равно сделала что-нибудь в этом духе, вашей вины в этом нет.

Горенко просто кивнул на ее слова. — Она больше никого из вас не побеспокоит, можешь не переживать по этому поводу.

Горенко развернулся и только собрался уйти, как малышка его окликнула:

— А что будет с ней?

Евгений Степанович повернулся: — Не волнуйся, я просто приобщу ее к общественным работам.

— А…

— Ну и естественно разведусь с ней, лишив ее любых прав на имущество. — Горенко, снова развернулся, сел в машину и они уехали.

Я подошел к Кире и обнял, скрестив руки на ее животе. — Не переживай, малышка, он ничего с ней не сделает.

Она развернулась и обняла меня руками за шею: — Да я не из-за этого переживаю, а из-за того, что она может опять найти себе какого-нибудь богатого дурачка, и может еще отомстить решит.