Мысли и чувства влюбленнаго такъ сильно сосредоточены на одинъ предметъ, что онъ не им ѣетъ времени наблюдать, анализировать людей, съ которыми встр ѣчается; а ничто такъ не м ѣшаетъ короткости и свобод ѣ 137 въ отношеніяхъ, какъ склонность, въ особенности очень молодыхъ людей, не брать людей за то, ч ѣмъ они себя показываютъ, а допытываться ихъ внутреннихъ, скрытыхъ побужденій и мыслей. —

Кром ѣтого Сережа чувствовалъ въ этотъ вечеръ особенную охоту и способность безъ мал ѣйшаго труда быть умнымъ и любезнымъ.

Знакомство съ отставнымъ Генераломъ, кутилою Долговымъ, 138 бывшее одно время мечтою его тщеславія, теперь не доставляло ему никакого удовольствія. Ему казалось, напротивъ, что онъ д ѣлаетъ удовольствіе и честь этому генералу, ежели говорить съ нимъ, потому что вм ѣсто того, чтобы говорить съ нимъ, онъ могъ-бы говорить съ ней, или думать о ней. Прежде онъ никакъ не см ѣлъ говорить Корнакову «ты», хотя этотъ посл ѣдній часто обращался къ нему въ единственномъ числ ѣ, 139 теперь онъ совершенно см ѣло тыкалъего, и тыканье это доставляло ему необыкновенное удовольствіе. — Ласковый взглядъ и улыбка Графини придали ему бол ѣе самостоятельности, ч ѣмъ умъ, красота, кандидатство и всегдашнія похвалы: въ одинъ часъ изъ ребенка сд ѣлали мущину. Онъ вдругъ почувствовалъ въ себ ѣвс ѣт ѣкачества мущины, недостатокъ которыхъ ясно сознавалъ въ себ ѣ: твердость, р ѣшимость, см ѣлость и гордое сознаніе своего достоинства. Внимательный наблюдатель зам ѣтилъ бы даже перем ѣну въ его наружности за этотъ вечеръ. Походка стала ув ѣренн ѣе и свободнее, грудь выпрямилась, руки не были лишними, голова держалась выше, въ лиц ѣизчезла д ѣтская округленность и неопред ѣленность чертъ, мускулы лба и щекъ выказывались отчетлив ѣе, улыбка была см ѣл ѣе и тверже. —

<VIII> IX.

<Кутежъ.>

Веселье.

Въ маленькой задней красной комнат ѣНовотроицкаго трактира, занимаемой только людьми, пользующимися въ этомъ трактир ѣособенной изв ѣстностью, 140 сид ѣли наши 4 знакомые за длиннымъ накрытымъ столомъ.

«Знаете, за чье здоровье», — сказалъ Сережа Князю Корнакову, наливая бокалъ и поднося къ губамъ. Сережа былъ очень красенъ, и въ глазахъ у него было что-то масляное, неестественное.

«Выпьемъ», — отв ѣчалъ К[орнаковъ], изм ѣняя безстрастное скучающее выраженіе своего лица ласковой улыбкой.

Тостъ за здоровье неназываемой особы былъ повторенъ н ѣсколько разъ.

Генералъ, снявши галстукъ, съ сигарой въ рук ѣлежалъ на диван ѣ, передъ нимъ стояла бутылка коньяку, рюмочка и кусокъ сыру, онъ былъ немного красн ѣе и одутловат ѣе, ч ѣмъ обыкновенно, по его наглымъ, н ѣсколько сощурившимся глазамъ видно было, что ему хорошо.

«Вотъ это я люблю, — говорилъ онъ, глядя на Сережу, который, сидя передъ нимъ, выпивалъ одинъ бокалъ за другимъ, — когда-[то] было время, что и я пилъ также шампанское. Бутылку выпивалъ за ужиномъ на бал ѣ, и потомъ какъ ни въ чемъ ни бывало, танцовалъ и былъ любезенъ, какъ никогда».

«Н ѣтъ, объ этомъ я не жал ѣю, — сказалъ Н. Н., облокотившись на руку и съ грустнымъ выраженіемъ глядя прямо въ прекрасные одушевленные глаза К. — Я еще теперь способенъ выпить сколько хотите, да что? а жалко, что прошло время, когда я также, какъ онъ, пилъ за здоровье и готовъ былъ умереть лучше, ч ѣмъ отказаться отъ бокала за здоровье кого-нибудь, когда я бывало добивался, чтобы мн ѣдостался непременно le fond de la bouteille, 141 вполн ѣв ѣрилъ, что я женюсь на той, за чье здоровье я пилъ этотъ fond de la bouteille. 142 О, ежели бы я только женился на вс ѣхъ, за кого я выпилъ посл ѣднюю каплю, сколько бы у меня было чудесныхъ женъ! Ахъ, какихъ чудесныхъ, коли-бы вы знали, Alexandre….», — и онъ махнулъ рукой. — Ну вотъ вашъ le fond de la bouteille, 143 — сказалъ онъ, наливая ему…. — да что я? вамъ не нужно….» — и онъ весело, ласково улыбнулся ему.

«Ахъ, 144 не напоминайте мн ѣ, я забылъ про то, что мн ѣне нужно, да и помнить не хочу, мне такъ хорошо теперь», — и глаза его сіяли истиннымъ восторгомъ молодой души, безъ страха предающейся своему первому увлеченію. —

— Что это, какъ онъ милъ! — сказалъ Н. Н., поворачиваясь къ Генералу, — ты не можешь себ ѣпредставить, какъ онъ мн ѣменя напоминаетъ. — Debouchons le tout-a-fait. 145

— Да, — сказалъ Генералъ, — знаешь что, мн ѣ<давно хот ѣлось собрать компанію къ Цыганамъ, нынче я въ дух ѣ, по ѣдемъ.> Allons au b… 146 и его возьмемъ съ собой. —

Черезъ пять минуть Al[exandre] сид ѣлъ уже въ ночныхъ санкахъ Н. Н.; св ѣжій, морозный воздухъ р ѣзалъ ему лицо, передъ нимъ была толстая спина кучера, тусклые фонари и ст ѣны домовъ мелькали съ об ѣихъ сторонъ. —

Мечты.

«Вотъ я въ деревн ѣ, въ которой я родился и провелъ свое д ѣтство въ полномъ 147 милыми и дорогими воспоминаніями Семеновскомъ. Весна, вечеръ; я въ саду, на любимомъ м ѣст ѣпокойной матушки, около пруда, въ березовой алле ѣ, и не одинъ, — со мной женщина, въ б ѣломъ плать ѣ, съ волосами, просто убранными на прелестной головк ѣ; и эта женщина та, которую я люблю, — такъ, какъ я никого не любилъ до сихъ поръ, которую я люблю больше, ч ѣмъ все на св ѣт ѣ, больше, ч ѣмъ самаго себя. М ѣсяцъ тихо плыветъ по подернутому прозрачными облаками небу, ярко отражается вм ѣст ѣсъ осв ѣщенными имъ облаками въ зеркальной поверхности тихой воды пруда, осв ѣщаетъ желтоватую осоку, поросшую зеленыя берега, св ѣтлыя бревны плотины, нависшія надъ ней кусты ивы и темную зелень кустовъ распустившейся сирени, черемухи, наполняющей чистый воздухъ какимъ-то весеннимъ отраднымъ запахомъ, и шиповника, густо сросшихъ въ клумбахъ, разбросанныхъ около извилистыхъ дорожекъ, и кудрявыя, неподвижно-висящія, длинные в ѣтви высокихъ березъ, н ѣжную обильную зелень липъ, составляющихъ прямыя темныя аллеи. За прудомъ, въ глуши сросшихъ деревьевъ громко слышится звучная п ѣсня соловья и еще звучн ѣе разносится по неподвижной поверхности воды. Я держу н ѣжную руку женщины, которую я люблю, смотрю въ эти чудныя большія глаза, взглядъ которыхъ такъ отрадно д ѣйствуетъ на душу, она улыбается и жметъ мою руку — она счастлива!»

Глупыя — отрадныя мечты. Глупыя по несбыточности, отрадныя по поэтическому чувству, которымъ исполнены. Пускай он ѣне сбываются — не могутъ сбываться; но почему не увлекаться ими, ежели одно увлеченіе это доставляетъ чистое и высокое наслажденіе? Сашиньк ѣвъ эту минуту и въ мысль не приходило задать себ ѣвопросъ: какимъ образомъ женщина эта будетъ его женою, тогда какъ она за мужемъ, и, ежели бы это было возможно, хорошо-ли бы это было, т. е. нравственно ли? и какимъ бы образомъ онъ въ такомъ случа ѣустроилъ свою жизнь? Кром ѣминутъ любви и увлеченія онъ не воображалъ себ ѣдругой жизни. Истинная любовь сама въ себ ѣчувствуетъ столько святости, невинности, силы, предпріимчивости и самостоятельности, что для нея не существуетъ ни преступленія, ни препятствій, ни всей прозаической стороны жизни. —

Вдругъ сани остановились, и это прекращеніе равном ѣрнаго, убаюкающаго движенія разбудило его. <На л ѣво отъ него видн ѣлось довольно большое для города, пустое, занесенное сн ѣгомъ м ѣсто и н ѣсколько голыхъ деревьевъ, направо былъ подъ ѣздъ низенькаго, н ѣсколько криваго с ѣренькаго домика съ закрытыми ставнями.

«Что, мы за городомъ?» — спросилъ онъ у кучера.

«Никакъ н ѣтъ, евто Патріарши пруды, коли изволите знать, что подл ѣКозихи». —>

Н. Н. и веселый Генералъ стояли у подъ ѣзда. Посл ѣдній изо вс ѣхъ силъ то билъ ногою въ шатавшуюся и трещавшую отъ его ударовъ дверь домика, то подергивалъ за заржав ѣлую изогнутую проволоку, вис ѣвшую у притолки, покрикивая при этомъ довольно громко: «Ей, Чавалы! Отпханьте, Чавалы!» Наконецъ послышался шорохъ — звукъ нетвердыхъ, осторожныхъ шаговъ въ туфляхъ, блеснулъ св ѣтъ въ ставняхъ, и дверь отворилась. На порог ѣпоказалась сгорбленная старуха въ накинутомъ на б ѣлую рубаху лисьемъ салоп ѣи съ сальной оплывшей св ѣчей въ сморщенныхъ рукахъ. По первому взгляду на ея сморщенныя р ѣзкія энергическія черты, на черные блестящіе глаза и ярко пос ѣд ѣвшіе черные какъ смоль волоса, торчавшіе изъ-подъ платка, и темно-кирпичнаго цв ѣта т ѣло, 148 ее безошибочно можно было принять за Цыганку. Она поднесла св ѣчку на уровень лицъ Н. Н. и Генерала и тотчасъ, какъ зам ѣтно было, съ радостью узнала ихъ.