Это опред ѣление (что храбрость есть способность им ѣть высокія чувства и подавлять ими страхъ) совпадаетъ съ инстинктивнымъ нашимъ чувствомъ, которое говоритъ намъ, что только люди высокой доброд ѣтели способны къ истинной храбрости. —

Платонъ говоритъ, что храбр[ость] есть знаиіе того, чего нужно и чего не нужно бояться, я говорю, что храбр[ость] есть <чувство руководящее насъ въ выбор ѣ> способность души увлекаться высокимъ чувствомъ до такой степени, чтобы забывать страхъ къ смерти.

Опред ѣленіе это не сливается съ самоотверженіемъ. Храбрость есть понятіе бол ѣе общее, самоотверженіе — частное. Маштабъ, по которому можно изм ѣрять высоту [?] чувства, есть эгоизмъ и самоотверженіе. —

** № 24.

Какъ хорошо жить на св ѣт ѣ, какъ прекрасенъ этотъ св ѣтъ! — почувствовалъ я, — какъ гадки люди и какъ мало ум ѣютъ 111 ц ѣнить его, — подумалъ я. Эту не новую, но невольную и задушевную мысль вызвала у меня вся окружающая меня природа, но больше всего звучная беззаботная п ѣснь перепелки, которая слышалась гд ѣ-то далеко, въ высокой трав ѣ. —

«Она в ѣрно не знаетъ и не думаетъ о томъ, на чьей земл ѣона поетъ, на земл ѣли Русской или на земл ѣнепокорныхъ горцевъ, ей и въ голову не можетъ придти, что эта земля не общая. Она думаетъ, глупая, что земля одна для вс ѣхъ, она судитъ по тому, что прилет ѣла съ любовью и п ѣснью, построила гд ѣзахот ѣла свой зеленой домикъ, кормилась, летала везд ѣ, гд ѣесть зелень, воздухъ и небо, вывела д ѣтей. Она не им ѣетъ понятія о томъ, что такое права, покорность, власть, она знаетъ только одну власть, власть природы, и безсознатель[но], безропотно покоряется ей. Она глупа, но не отъ того ли она и свиститъ такъ беззаботно. Ей нечего желать и нечего бояться.

Но постой! ты увлеклась, перепелка: разв ѣиногда, спрятавшись въ густой трав ѣ, не подымаешь ты съ ужасомъ свои красные глазенки къ высокому синему небу, не сл ѣдишь ими съ трепетомъ за медленнымъ полетомъ чернаго коршуна, который зат ѣмъ только и взвился подъ облака, чтобы отъискать тебя, видишь, куда смотрятъ его кровожадные глаза? имянно на то м ѣсто, къ которому ты прижалась, и, невольно распустивъ крылья, напрасно стараешься скрыть отъ него своихъ голыхъ больше-головыхъ д ѣтенушей. —

А! и ты трепещешь, и ты боишься? да и кто не боится неправды!

_____________

** СВЯТОЧНАЯ НОЧЬ.

(1853)

I.

Въ одну изъ ясныхъ, морозныхъ январскихъ ночей Святокъ 18…. года, внизъ по Кузнецкому Мосту, дробной рысью катилась извощичья карета на пар ѣхудыхъ разбитыхъ лошадей. — Только темносинее высокое небо, ус ѣянное пропадающими въ пространств ѣзв ѣздами, заинд ѣвшая борода кучера, захватывающiй дыханіе, щиплющій за лицо воздухъ и скрипъ колесъ по морозному сн ѣгу напоминали т ѣхолодные, но поэтическіе Святки, съ которыми мы съ д ѣтства привыкли соединять какія-то смутныя чувства — любви къ зав ѣтнымъ преданіямъ старины, темнымъ народнымъ обычаямъ и — ожиданія чего-то таинственнаго, необыкновеннаго……. —

Н ѣтъ ни б ѣлыхъ громадныхъ сугробовъ сыпучаго сн ѣга, занесшаго двери, заборы и окна, ни узкихъ, пробитыхъ около нихъ тропинокъ, ни высокихъ черныхъ деревъ съ покрытыми инеемъ в ѣтвями, ни безграничныхъ ярко-б ѣлыхъ полей, осв ѣщаемыхъ св ѣтлой зимней луной, ни чудной, исполненной невыразимой прелести тишины деревенской ночи. Зд ѣсь высокіе непріятно-правильные дома съ об ѣихъ сторонъ закрываютъ горизонтъ и утомляютъ зр ѣніе однообразіемъ; равном ѣрный городской шумъ колесъ не умолкаетъ и нагоняетъ на душу какую-то неотвязную, несносную тоску; разбитый, навозный сн ѣгъ покрываетъ улицы и осв ѣщается кое-гд ѣламповымъ св ѣтомъ, падающимъ изъ ц ѣльныхъ оконъ какого-нибудь магазина, или тусклыми фонарями, которые, приставляя л ѣсенку, поправляетъ засаленный будочникъ: все составляетъ р ѣзкую и жалкую противуположность съ блестящимъ, безграничнымъ покровомъ Святочной ночи. Міръ Божій и міръ челов ѣческій.

Карета остановилась у осв ѣщоннаго магазина. Изъ нея выпрыгнулъ 112 стройный, хорошенькій мальчикъ — л ѣтъ 18 на видъ — въ круглой шляп ѣи шинели съ бобровымъ воротникомъ, изъ-за котораго вид ѣнъ былъ б ѣлый бальный галстукъ, и, зв ѣня колокольчикомъ, торопливо вб ѣжалъ въ дверь.

«Une paire de gants, je vous prie», 113 — отв ѣчалъ онъ на вопросительный «Bonsoir, Monsieûr», 114 которымъ встр ѣтила его худощавая француженка изъ-за конторки.

«Vot’numerô?» 115

«Six et demi», 116 — отв ѣчалъ онъ, показывая маленькую, почти женски-н ѣжную руку. —

Молодой челов ѣкъ, казалось, куда-то очень торопился; онъ, прохаживаясь по комнат ѣ, сталъ над ѣвать перчатки такъ неосторожно, что разорвалъ одну пару; съ д ѣтскимъ движеніемъ досады, показывавшемъ въ немъ однако энергію, швырнулъ ее на землю и сталъ растягивать другую. —

«Сынъ мой, это вы? — послышался пріятно-звучный, ув ѣренный голосъ изъ сос ѣдней комнаты, — войдите сюда».

Молодой челов ѣкъ по звуку голоса и еще бол ѣе по названію сына тотчасъ узналъ своего знакомаго и вошелъ къ нему. —

Это былъ высокій мущина, л ѣтъ 30, чрезвычайно худой, съ рыжими бакенбардами, проходящими по середин ѣщокъ до концовъ рта и начала острыхъ воротничковъ, длиннымъ сухимъ носомъ, спокойными, впалыми, голубыми глазами, выражающими умъ и насм ѣшливость, и чрезвычайно тонкими, бл ѣдными губами, которыя, исключая того времени, когда открывали прекрасные мелкіе зубы, складываясь въ выразительную, симпатичную улыбку, лежали всегда какъ-то особенно важно и строго. Онъ сид ѣлъ, вытянувъ длинныя ноги, передъ большимъ трюмо, въ которомъ, казалось, съ удовольствіемъ разсматривалъ отражавшуюся стройную фигуру молодаго челов ѣка, и предоставлялъ полную свободу выказать свое куафёрское искуство Мосьё Шарлу, который, ловко поворачивая въ помадныхъ рукахъ щипцы и покрикивая на Эрнеста, подававшаго ихъ, давалъ, по своему выраженію, «un coup de peigne à la plus estimable de ses pratiques». 117

«Что? на балъ? любезный сынъ». —

«Да, а вы, Князь?»

«Тоже долженъ ѣхать; видите», — прибавилъ онъ, указывая на б ѣлый жилетъ и галстукъ, такимъ недовольнымъ тономъ, что молодой челов ѣкъ съ удивленіемъ спросилъ его: неужели онъ не хот ѣлъ ѣхать? и что-бы онъ д ѣлалъ въ такомъ случа ѣц ѣлый вечеръ?

«Спалъ-бы», — отв ѣчалъ онъ равнодушно и безъ мал ѣйшей афектаціи.

«Вотъ этаго я не могу понять!»

«И я тоже не понималъ л ѣтъ 10 тому назадъ: л ѣтъ 10 тому назадъ я готовъ былъ проскакать 300 верстъ на перекладныхъ и не спать 10 ночей для однаго бала; но тогда я былъ молодъ, разум ѣется, влюбленъ на каждомъ бал ѣ, а — главное — тогда мн ѣбыло весело; потому что я зналъ, что я хорошъ, что, какъ меня ни поверни, никто не увидитъ ни лысины, ни накладки, ни вставленнаго зуба……..»

«А вы за к ѣмъ волочитесь? сынъ мой», — прибавилъ онъ, вставая передъ зеркаломъ и оправляя воротнички рубашки.

Этотъ вопросъ, сд ѣланный самымъ простымъ разговорнымъ тономъ, казалось, очень удивилъ молодаго челов ѣка и привелъ въ такое зам ѣшательство, что онъ, красн ѣя и запинаясь, едва могъ выговорить: «я ни за… я ни.. когда еще не волочился».

«Виноватъ, я и забылъ, что въ ваши года не волочатся, а влюбляются, такъ скажите мн ѣпо крайней м ѣр ѣ, въ кого влюблены?»

«Знаете, Князь, — сказалъ молодой челов ѣкъ улыбаясь, — что я даже не понимаю, что такое значитъ: волочиться, faire la cour…» 118

«Я вамъ сейчасъ объясню — вы знаете, что такое быть влюблену?»

«Знаю».

«Ну такъ, волочиться значить д ѣлать совершенно противное того, что д ѣлаютъ влюбленные — понемногу разсказывать про свою любовь и стараться, чтобы въ васъ были влюблены; однимъ словомъ, д ѣлать противное тому, что вы д ѣлаете въ отношеніи къ милому дебардеру, въ котораго вы влюблены».

Молодой челов ѣкъ покрасн ѣлъ еще разъ.

«Нынче утромъ мы съ вашей кузиной говорили про васъ, и она открыла мн ѣвашу тайну. — Почему вы до сихъ поръ не представлены?»

«Не было случая».

«Какъ можно, чтобы не было случая; н ѣтъ, скажите лучше, что не можете р ѣшиться; я знаю, истинная, а въ особенности первая любовь стыдлива. Это нехорошо».