— Я не знаю. Сегодня ночью я ничего не знаю. Почему ты спасла меня в озере? — На этот вопрос она еще не ответила.
Она развела руками, словно рябь прошла по воде.
— Зачем тебе умирать?
— Но я собираюсь умереть.
— Ты бы поспешил в темноту? — спросила она.
Он ничего не ответил. Через мгновение она сделала шаг к нему. Он остался неподвижным, стоя на коленях, увидел, как она протянула руку. Он закрыл глаза за секунду до того, как она прикоснулась к его лицу. Его охватило почти неодолимое желание. Жажда уйти от себя, от мира. И никогда не возвращаться. Ее окружал аромат цветов в ночи.
Все еще с закрытыми глазами, Алун произнес:
— Нам говорят… нам говорят, что будет Свет.
— Тогда Свет будет для твоего брата, — сказала она. — Если это правда.
Ее пальцы задвигались, прикоснулись к его волосам. Он чувствовал, как они дрожат, и понял только сейчас, что она так же испугана и так же полна желания, как и он. Миры, которые движутся рядом друг с другом, никогда не соприкасаясь.
Почти никогда. Он открыл рот, но еще не успел заговорить, как почувствовал поразительно быстрое движение и одиночество. Алун так и не сказал то, что собирался, он не знал, что собирается сказать. Он быстро поднял глаза. Она уже стояла в десяти шагах от него. В мгновение ока. Снова стояла у деревца, полуобернувшись, готовая бежать дальше. Ее волосы стали темными, черными, как вороново крыло.
Алун оглянулся через плечо. Еще кто-то поднимался по склону. Он совсем не удивился. Словно способность чувствовать удивление вытекла из него, подобно крови.
Он все еще был очень молод в ту ночь, Алун аб Оуин. Он подумал, узнав поднимавшегося на холм и смотрящего мимо него на светящееся существо, что больше его ничто и никогда не удивит.
Брин ап Хиул поднялся на вершину и присел на корточки, кряхтя от усилия, рядом со стоящим на коленях Алуном. Могучий мужчина сорвал несколько травинок, молча, не отрывая глаз от фигурки у дерева недалеко от них.
— Почему ты ее видишь? — спросил Алун тихо. Брин растер травинки своими громадными ладонями.
— Я был в том озере почти целую жизнь тому назад. В ту ночь, когда девушка отказала мне, я пошел в лес, чтобы развеять горе. Неразумный поступок. Девушки могут заставить совершить неразумный поступок.
— Как ты узнал, что я…
— Один из людей Шона прискакал с докладом. Сказал, что ты убил двух эрлингов и застрял в пруду, застыл там, пока Сейнион не вынес тебя оттуда.
— А Шон?..
— Нет. Мой человек больше ничего мне не сказал. Он ничего не понял.
— А ты понял?
— Я понял.
— Ты… видел их все эти годы?
— Я мог их видеть. Это случается нечасто. Они нас избегают. Эта… не такая, как все, она часто приходит сюда. Думаю, одна и та же. Я вижу ее иногда здесь, наверху, когда мы живем в Бринфелле.
— Никогда не поднимался наверх?
Брин посмотрел на него в первый раз.
— Боялся, — просто ответил он.
— Я не думаю, что она причинит нам зло.
Фея молчала, застыв у стройного деревца, все еще колеблясь, остаться или убежать. Слушала их.
— Она может причинить тебе зло, притягивая тебя сюда, — сказал Брин. — После тяжело возвращаться. Ты знаешь это не хуже меня. У меня есть… обязанности в этом мире, парень. И у тебя тоже, теперь.
Сейнион, там, внизу, сказал: «Тебе не дано разрешения уйти от нас».
Алун смотрел на собеседника в темноте, думал о бремени этих слов. О целой жизни с таким бременем.
— Ты бросил меч, чтобы прийти сюда.
Тут он увидел, как Брин улыбнулся. С легкой печалью большой мужчина ответил:
— Как я мог позволить тебе оказаться храбрее меня, парень? — Он снова улыбнулся и встал. — Я слишком старый и толстый, чтобы сидеть на корточках всю ночь в темноте. — Его массивная фигура темным силуэтом выделялась на фоне неба.
Сияющая фигурка у дерева отошла еще на несколько шагов от них.
— Железо, — тихо произнесла она. — Все еще. Это… больно.
Брин не двигался. «Он ее не услышал? — подумал Алун. — Так и не узнал музыки этого голоса за все эти годы? Почти целую жизнь тому назад». И удивился, что у кого-то хватило силы воли узнать все это, но никому не рассказывать и не приближаться.
— Но я оставил свой… — Брин осекся. Тихо выругался. Полез рукой в сапог и вытащил спрятанный там нож. — Мне очень жаль, — сказал он. — Это не нарочно, дух. — Он отвернулся, сделал шаг в сторону и метнул нож в ночной воздух, далеко вниз с холма, через забор, в пустой двор.
Очень сильный бросок. «Я бы так не смог», — подумал Алун. Он смотрел на стоящего рядом человека: это он когда-то убил Вольгана, в те дни, когда эрлинги приплывали сюда каждую весну или лето, год за годом, большими дружинами. То были времена более трудные, более темные, еще до рождения Алуна и Дея. Но если тебя убили на узкой, заброшенной тропинке сегодня, то ты бы погиб точно так же, как мог погибнуть тогда, от рук людей самого Вольгана, не так ли? А твоя душа…
Брин повернулся к нему.
— Нам надо идти, — сказал он. — Мы должны идти.
Алун продолжал стоять на коленях на холодной траве. «А твоя душа?» Он сказал:
— Считается, что ее не существует, да?
— Кто станет это утверждать? — спросил Брин. — Разве они были глупцами, наши предки, которые рассказывали о феях? Об их славе и падении? Их народ живет здесь дольше, чем мы. А священники проповедуют, что они угрожают нашей надежде на Свет.
— Они это проповедуют? — спросил Алун.
И услышал горечь в собственном голосе. Здесь царила тьма, в звездной ночи, свет был только там, где стояла фея.
Он снова повернул голову, почти против своей воли, и посмотрел на нее. Ее волосы опять стали светлыми. После того, как нож улетел, подумал он. Он вспомнил прикосновение ее пальцев, аромат цветов. Он сглотнул. Ему хотелось еще раз спросить ее о Дее, но он не спросил. Промолчал.
— Ты знаешь, что это правда, то, что они проповедуют, — сказал Брин ап Хиул. Он смотрел на Алуна, а не на сияющую фигурку за деревом, теперь ее волосы приобрели цвет неба на востоке перед восходом солнца. — Ты это чувствуешь, не так ли? Даже здесь. Пошли вниз, парень. Помолимся вместе. За твоего брата, и моих людей, и за нас самих.
— Ты можешь… просто уйти от этого? — спросил Алун. Он смотрел на фею, которая тоже смотрела на него, не двигаясь, не говоря ни слова.
— Я должен, — ответил Брин. — Я всю жизнь так поступал. И ты тоже теперь начнешь так поступать ради своей души и ради всего того, что нужно сделать.
Алун услышал нечто странное в его голосе. Повернул голову и снова поднял глаза. Брин смотрел на него сверху, в упор, смутная фигура в ночной темноте. Тридцать лет с мечом, в сражениях. «Ради того, что нужно сделать». Если бы сегодня ночью светила одна из лун, ничего этого не случилось бы.
Но Дей все равно был бы мертв. Среди прочих мертвых. Дочь Брина бросила ему вызов, заставила уйти в ночь, потому что… он не смог ей ответить и не мог освободиться от этой пустоты внутри.
Алун снова повернулся к фее. Ее широко расставленные глаза смотрели прямо в его глаза. Может быть, подумал он, облегчение возможно. Он медленно вдохнул воздух и выдохнул его. Встал.
— Присмотри за ним, — произнес он. Больше ничего. Она поймет.
Она сделала несколько шагов вперед, обратно к дереву. Положила на него руку, словно обняла, и слилась с ним. Брин повернулся спиной и решительно зашагал вниз, Алун следовал за ним, не оглядываясь, зная, что она там, смотрит на него со склона, из другого мира.
Когда он вошел во двор, Брин уже нашел их мечи. Он подал Алуну его меч и пояс.
— Утром найду нож, — сказал ап Хиул. Алун покачал головой.
— Мне кажется, я видел, куда он упал. — Он пересек двор. Свет от ламп в домах так далеко не добирался, только освещал окна, показывая, где находятся люди, присутствие жизни среди умирающих и мертвых. Он почти сразу же нашел нож в темной грязи. Принес его Брину, который постоял несколько секунд, держа его в руках и глядя на Алуна.
