Тот же самый ключ она вставила в замок еще одной стальной двери, оказавшейся за бетонной стенкой, и с облегчением вздохнула, когда та защелкнулась у нее за спиной.

Теперь Анна находилась в ярко освещенном холле с толстым ковром на полу. Прямо и по бокам — двери. За одной — ванная комната и туалет, крошечная кухня. Анна открыла холодильник — продуктов достаточно.

За второй дверью — спальня. В третьей комнате, довольно большой, стояли мягкий диван, несколько кресел вокруг низкого круглого стола, справа у стены — письменный стол, на котором уместился компьютер. В мебельную стену были вмонтированы телевизор, видеомагнитофон, вместительный бар с напитками.

В ящике письменного стола она нашла несколько видеокассет, пересчитала — ровно шесть. Перед тем как посмотреть их, зашла в ванную комнату, где увидела душевую кабинку, раковину под большим зеркалом. Анна знала, что, если нажать кнопку под раковиной, та стена, против которой она сейчас стоит, откроет ей вход почти в такой же бетонный коридор, которым она пришла сюда. Завершится он железной лестницей, ведущей к канализационному люку. С помощью рычажка — он тоже спрятался под верхней ступенькой — люк бесшумно сдвинется. Тишину нарушат разве что шуршащие от ветра кусты малинника, в гуще которых расположен этот выход. Оттуда напрямик через небольшую рощицу всего минут десять-пятнадцать быстрого хода до трех башен-двенадцатиэтажек, с которых начинается северная часть города. От рощи с озером эти дома отделяет длинный ряд гаражей. Один из них Алексей Петрович купил год назад. Сейчас там стоит, заправленный «под завязку» новый джип, а в бардачке его — доверенность на имя Анны.

Малинником завершался пустующий пока участок земли, примыкающий к забору дома, который Анна покинула всего пять минут назад. Подземный бункер и бетонные переходы были построены как раз во всю длину этого участка. А на соседнем, справа, за высоченным забором стоял дом, принадлежащий первому заместителю губернатора Николаю Ращинскому.

— Какого черта ты в такую рань поперся на кладбище?

— Ну, как же, Николай Семенович, вы сами мне поручили все проверить и чтобы к девяти утра был полный порядок. Там же с самых похорон никто не был. К семи я вызвал бригаду рабочих из ДЭУ-9, чтобы вывезли всю грязь, разровняли землю, освежили краской крест, в оранжерее заказал сорок роз, они уже на могиле.

— А, зря все это! Минеев на кладбище все равно не поедет. Откроет выставку — и вполне достаточно. Так кто там к Терехиным наведался?

— Девчонка молодая. Сильно плакала и обнимала памятник, который вас в прошлый раз так удивил.

— Ты, Макс, кстати, узнал, кто этот памятник поставил, сколько за него заплатили?

— Заплатили хорошо — черный мрамор нынче дорогой. А вот кто именно, в бюро погребальных услуг и сами не знают. Заказ был из Москвы. Почтой прислали портрет Терехиной. Оплата перечислением. Может, по реквизитам попытаться узнать, кто так расстарался?

Ращинский махнул рукой:

— Пока не надо. Девицу эту узнаешь?

Максим, помощник губернатора, пожал плечами:

— Она хоть и лицом ко мне стояла, но далековато все же. И памятник ее загораживал. — Он задумался. — Ну, какая она… Выше среднего роста, худенькая, волосы по плечи, светлые. Но не блондинка. Черт, как этот цвет-то называется…

— Платиновый? Пепельный?

— Во-во, пепельные у нее волосы.

— Может, седые?

— Да вы что, Николай Семенович, говорю, девчонка молодая совсем.

«Что я голову ломаю? — разозлился на себя Ращинский. — Дальняя родственница, сокурсница, подруга детства — да мало ли кто знал Настю?!»

Он глянул на молодого человека:

— Ну, ладно. На могилке Шерсткова, говоришь, все в порядке?

— Полный порядок!

— Вот и поезжай туда сам, Макс. Пусть из оранжереи тебе еще цветочки доставят, скажи пару проникновенных слов от имени губернатора. И, сам знаешь, держи ушки на макушке: разговоры разные идут.

— Да понятно. Сейчас больше даже не об Андрее судачат, а о бабе этой, Марии. Не знаете, будут на выставке ее портреты?

— Один или два, — Ращинский ухмыльнулся, — на которых нет ни сисек, ни голой задницы.

Когда за помощником губернатора закрылась дверь, Ращинский, закурив, подошел к окну.

Нет, не идет из головы! Кто ж это все-таки был сегодня на могиле Насти Терехиной?

На столе тихо брякнул телефон.

— Николай, поднимись ко мне. Разговор есть.

Голос губернатора Аркадия Борисовича Минеева звучал устало и глухо.

Две кассеты Анна просмотрела. Очень хотелось курить. Захватив с собой сигареты, пошла на кухню. В шкафу отыскала банку растворимого кофе, налила в электрочайник воды и в ожидании, пока закипит, думала об увиденном. За четыре года Клава Семенова изменилась не в лучшую сторону. Первая леди! Свадьба ее с нынешним губернатором Аркадием Борисовичем Минеевым состоялась 31 декабря 1996 года, через два с небольшим месяца после выборов. Это подтверждает и дата на видеопленке. На тех кадрах Клавочка хороша и счастлива — своего добилась. Свадьба была многолюдной, богатой и представительной, мелькали даже лица московской богемы — знаменитый кинорежиссер, модная певица, известный телеведущий. Почтили, так сказать. Даже новогодним праздником с собственной семьей пожертвовали.

Клавочка вся светится — сбылось, сбылось!.. Что ж такого случилось за это время, если померкли ее сияющие глаза и словно прибавила она с десяток лет — именно такая она на последних кадрах видеопленки. Что так разочаровало ее и выбило из победной колеи — нелюбовь мужа? Так она и выходила за него без любви. Любила Клавдия всегда только себя. Уж кто-кто, а Анна знала об этом лучше других: дружили чуть ли не с детского сада. К тряпкам, славе, деньгам, известности у подружки была патологическая тяга. И Анну она предала только потому, что всегда завидовала ее уютному, благополучному дому. Просто страдала, что нет у нее такой удачливой в делах старшей сестры, как Анастасия. Когда Анна по настоянию Стаси на два года уезжала в английскую бизнес-школу, Клавдия не скрывала, что сердце ее разрывается от тоски — вот и ей бы, и ей бы такое! Как она униженно просила Стасю, чтобы та взяла ее к себе на работу, — пролезла-таки в банк. Правда, сестра никогда не жалела об этом, экономистом Клава была хорошим. Как и предательницей.

Одной бы ей, конечно, со Стасей не справиться никогда, если б не друг сердечный Ращинский. На свадьбе Минеевых он — свидетель. В суде, где Стасю приговорили к четырем годам тюрьмы, был тоже свидетелем, как и Клавдия, — и только! Теперь она — жена губернатора, он — первый заместитель. Заслужили!

Анна вздрогнула от щелчка: закипел чайник. Выбрала чашку с забавной собачьей мордой, заварила крутым кипятком кофе.

На второй пленке, где фигурировал Ращинский, были в основном официальные материалы, снятые скорее всего журналистами местного телевидения: пресс-конференция, встреча делегации, какое-то совещание. Но была и пара эпизодов из личной жизни, заснятых без ведома заместителя губернатора: рыбалка с губернатором Минеевым и, что особо заинтересовало Анну, пикник в лесистой местности.

Анна, отодвинув пустую чашку, снова закурила. Интересно, что общего у Николая Семеновича с бандитом Левой Бессарабовым, которому первый заместитель губернатора совсем недавно, судя по дате на видеопленке, услужливо подливал водочку в стакан? Странно, что 9 Мая, когда так торжественно отмечалось 55-летие Победы, Ращинский, совсем не последнее лицо в области, предпочел обязательному официозу вот этот уединенный пикничок на зеленой травке.

Анна вернулась в комнату, вставила в видеомагнитофон третью пленку. А вот и Лева Бессарабов! Мелькали кадры какого-то конкурса красоты, Лева явно на первых ролях в этом мероприятии. В жюри заседает, оценки выставляет, вручает призы. Главное лицо!

Да, надо признать, что сегодня Бессарабов с бандитом, по крайней мере внешне, не ассоциируется. Белоснежная рубашка с бабочкой, до блеска начищенная обувь, хорошо сшитый костюм, в котором он себя явно не ощущает чужаком, значит, так одевается давно и не от случая к случаю. Ай да Лева, аристократ, да и только!