— Да плевать я на него хотела! — вскочила девушка.

— То-то всю ночь плевались так, что весь квартал заслушался, — хихикнула бабка.

— Это вы и ваша магия!

— А восточная магия самая крепкая. Не знала?

— И не хочу знать! Я ухожу! — заявила Женя, рванув вон в испуге.

— А, ну, ну, — хмыкнула женщина. — Беги, беги – до ограды и обратно.

Женя зубами стучала с испуга и, казалось ей, что попала она в лапы вурдалаков, минимум, и что они еще натворят по доброте душевной, только им ведомо: то ли в мышь превратят, рабой сделают, то ли неврастению с психическим стрессом заработать без всякой магии помогут. Что бабка все может – верилось уже легко и принималось, несмотря на возмутительную, не вяжущуюся с реальностью, суть. И ведь чуяла душа подвох! Ну, не могла иначе, чем с подачи ведьмы, Женя страстью к Хамату воспылать!

Нет, бежать, бежать!

Но только за ограду вышла, как остановилась, страхом парализованная: куда бежать? Что там впереди?

Во двор метнулась, поежилась: бежать страшно, а оставаться еще страшней.

Опять за ограду вышла, шаг сделала и застыла – не идут ноги, глаза боятся.

Вернулась и осела у камней, заподозрив в своей нерешительности бабкины проделки. Нет, ну, надо же в такую переделку попасть?! И хоть плачь, а ни одной мысли дельной, как выпутаться, не приходит.

Так и просидела у ограды, переходя от отчаянья к унынию и обратно, пока Хамат не приехал. Как раз на самом пике ее ‘положительных’ эмоций появился. Только из машины вылез – Женя к нему. Схватила за рубаху, рванула на себя:

— Увези меня! Сейчас же увези отсюда!

—Что случилось? — растерялся тот, не понимая причины агрессивности и нервозности жены. Попытался успокоить, обнять, да куда там – вырвалась да еще и оттолкнула:

—Не смей ко мне прикасаться! Подлец! Видеть тебя не хочу и всю твою семейку! Приворожил меня, да?! Опоил, как дурочку?!

—Я?...

— Не ты, так Сусанна, бабка вон твоя!

— О чем ты, Женя?

— Не строй из себя невинность!! Я все знаю! Она мне рассказала, — махнула рукой в сторону дома. Хамат чуть побледнел, задумался, но признаваться не хотел:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— А мне все равно понимаешь, или нет! Подлец! Боже мой, какой же ты подлец!... Или ты сейчас же увозишь меня отсюда, отдаешь документы и садишь на самолет, или я … — девушка закружилась на месте, оглядываясь и пытаясь придумать, чем бы таким Хамату пригрозить. На ум пришла лишь глупость. — Я останусь здесь во дворе, с места не сойду, есть не буду! Умру, стану привидением и буду травить вас, как вы меня травите!

У Хамата лицо от ее заявления вытянулось: странная угроза.

— Женечка, ты понимаешь, что говоришь?

— Я понимаю больше, чем ты думаешь!

— Хорошо, — ладони выставил, видя, что Женя не в себе. — Хочешь, оставайся, только успокойся.

— А-а! Понятно, против бабушки ты не пойдешь… Но запомни: либо она, либо я! — выкрикнула как в бреду последний аргумент, более чем зыбкий по ее мнению, но другого не было.

— Я понял, — заверил Хамат, оглядываясь на дом: неужели бабушка действительно ей что-то рассказала? Невозможно. — Успокойся. Может быть, ты что-то не так поняла, я разберусь.

— Все! Я объявляю молчаливую забастовку и голодовку! — Развернулась и села на землю у камней с угрюмым, несчастным и раздраженным видом. Хамат озабоченно нахмурился: похоже, Женя не шутит. И пошел к Мириам за объяснениями.

Та не отпиралась.

— Чего таиться? Рассказала,— усмехнулась.

— Зачем, бабушка?— Огорченно вздохнул парень, еще не веря в то, что его подвел близкий человек.

— А затем, что не тело ее, а душу и сердце взять тебе надо. Приворот что? Пелена на время. Спадет и тебя, и ее злостью да тоской сгрызет. Но если сердцем привязана – никуда не денется. И стоит ли скрываться, если рано или поздно все равно узнает, чем я владею? Опять же кому мне уменье свое передать, как не ей? Ай, Хамат! Сегодня живи, но о завтра думай! Так-то!

— Что ты наделала бабушка? Что мне теперь делать?

— Любить, как любил. За это тебе все простится. А Женя твоя отходчивая, да душой широкая – простит, не сомневайся.

Парень головой покачал: была ситуация сложной, а сейчас хуже некуда стала. И только ведь помирились!

— Ты головой не качай, ты ею думай!

— Я знаю бабушка, ты мудра и видишь, знаешь больше меня, потому ни обиды на тебя не держу, ни попрекать не стану…Но не ожидал я от тебя.

— Ай, внучек, все ты ожидал. Знал, когда вчера просил в сотый- последний раз, что против воли моей идешь. Я б тебя не остановила – жизнь бы покалечила. Магия-то в меру на пользу, а чуть перегнешь – беды не оберешься. Так что головой не качай да брови не хмурь. Кланяйся да благодари! Одно у тебя место было слабое – на меня надежда. Знал – не подведу. Да вырос ты, чтоб за бабкин подол цеплялся да на силу мою надеялся. Пора уж самому жить, женат ты все-таки, отцом будешь, а я стара, уйду скоро. Но правнуков еще понянчу и жену твою магии обучу. Мальчика сегодня во сне видела – сына твоего. На вторник пришел, значит, через год народится.

Последнее известие немного успокоило Хамата и помогло примириться с бабушкиным поступком . Он поклонился ей, обнял.

— Благодарю.

Хамат сел рядом с Женей, но та даже не пошевелилась, не посмотрела на него.

— Ты испугана и обижена, но не стоит Женечка. Бабушка старая женщина и порой сама не знает, что говорит. У нее другие приоритеты, другие взгляды на жизнь.

— Скажи честно, ты подливал мне что-нибудь? — сверкнула на него глазами девушка. Хамат мог солгать, но не стал:

— Да, — сказал, глядя ей в глаза прямо и бесхитростно.

— Боже мой, ты даже не считаешь, что делал что-то плохое, не жалеешь, — покачала головой Женя, ужасаясь.

— Мне не о чем жалеть.

— И снова бы сделал?

— Да. Ради тебя я сделал бы что угодно, — заявил твердо.

Девушка зажмурилась: какой кошмар! Разве можно любить настолько безоглядно, совершать от низких до благородных поступков во имя одного – своего чувства, и сквозь призму страсти не различать границы дозволенного, не видеть разницы меж плохо и хорошо, стирать любые рамки морали? Любовь?

— А я? Меня ты спросил?! Почему ты решил, что вправе распоряжаться мной, моей жизнью? Кто дал тебе это право?!

— Любовь.

Женя открыла рот и закрыла, сообразив, что с Хаматом нельзя разговаривать, как с равным, разумным, с ним нужно говорить, как с больным, стучаться в разум мягко и ласково. Только хватит ли у нее сил?

— Ты должен понять, насильно человека не удержать. Ни магия, ни хитрость не помогут в привлечении человека, и если ты любишь, должен беречь того, кто тебе дорог, не ломать себе в угоду.

— Разве я ломаю тебя? Разве хитрю? Я честно предложил тебе свою руку, сердце, капитал. Все, чем владею. Потому что без тебя мне ничего не надо. Но ты отказала, не оставив мне выбора. Мы предназначены друг другу судьбой и, если ты этого не понимаешь, я понимаю, поэтому как мужчина и взял на себя ответственность решать.

— Это безумие, Хамат.

— Это страсть. Ее сила не знает границ. Вспомни себя – разве ты понимала что-нибудь, когда желала моих объятий? Что тебе не нравится, Женечка? У нас ведь все хорошо, я люблю тебя, ты меня…

— Хамат, — погладила его по плечу, успокаивая и уговаривая как тяжелобольного, абсолютно невменяемого. — Мне нужно побыть одной, чтоб понять, люблю или нет. Все что происходит меж нами, пока воспринимается, как иллюзия, порой сказка, порой триллер. Иллюзия отношений, которые могут быть, но которых нет. Сказка – хорошо, но реальность другая, более грубая, она преподносит испытания, которые можно выдержать лишь действительно любя. А люблю ли я? Да, ты мил, щедр, ты замечательный человек, мужчина, но мне этого мало. Чем больше ты льстишь и хитришь, тем больше отталкиваешь меня, настораживаешь. А в свете последнего происшествия я уже не знаю, кто ты, и тем более не понимаю, нужен ли ты мне. Как любовник – да, возможно, но постель и жизнь - разные вещи. Хватит, Хамат, отпусти. Не мучай ни себя, ни меня. То, что происходит, всего лишь агония расставания, а не дорога в будущее. Ничего не будет, понимаешь? Ты обманываешься. То, что происходит сейчас уже не сказка, а кошмар, самый худший ужастик! Наш роман превратился в фарс, пора закончить безумную игру.