Рад бы, — усмехнулся он. — Но, увы…

Ваша подруга…

Тут и думать нечего. Комната в общежитии на четверых.

Ясно.

Через десять минут я выходила из подъезда Игошиных. Потратив на допрос Дениса более часа, я не узнала, в принципе, ничего нового, хоть как то проливавшего бы свет на то, что случилось ночью в доме на улице Энгельса. В каком направлении искать теперь?… Мысли прервал телефонный звонок.

Тамара Владимировна, — услышала я в трубке взволнованный голос Димы Панкова. — Машину Игошиной нашли. Только что сообщили из дежурной части.

Где?

Да брошенная стоит на берегу у озера. Черт его знает этого похитителя, зачем его к самой воде понесло. Естественно, колеса в песке забуксовали, выехать не смог. Я еще удивляюсь, как он до этого то места дотянул, там глина жидкая, вполне могла машина на ней засесть…

С этим разберемся. — Перебила я, — что внутри?

Само собой, никакого ребенка там нет, как Вы понимаете. Дверки не заперты, ключи в зажигании торчат, а в остальном все, как обычно. Место довольно безлюдное, разграбить ничего еще не успели. Вы приедете? Мы с Мишей уже выезжаем.

Хорошо. Все там тщательно осмотрите и доклад мне на стол. Я выезжать не буду, обойдетесь своими силами. Машину транспортируйте на стоянку к нашему отделу и вызови кого-нибудь для опознания, мать Игошиной или мужа… Хотя муж с температурой лежит… тогда Петрову вызывай.

Хорошо. Если Максим появится, ему что передать?

Я сама скоро вернусь, сейчас в больницу к Виктории заскочу, но, скорее всего, поговорить не удастся.

Думаете, все еще в шоке?

Похоже на то… Ну ладно, езжайте.

Я завела машину и направилась в сторону районной больницы. Когда я с утра выходила из ее ворот, то и не подозревала насколько быстро мне придется туда вернуться. Вход в стационар находился с противоположной стороны от поликлиники, я зашла в Приемный покой и, никого не застав за столиком у двери, неуверенно тронулась вперед по коридору, стараясь отыскать хоть кого-то из персонала больницы. Скорее всего, здесь начался тихий час, так как встретить никого не удавалось, да и вокруг действительно было тихо. Наконец, свернув в один из многочисленных коридоров, я наткнулась на даму преклонных лет в синем халате не первой свежести, в руках она держала швабру и ожесточенно терла, намотанной на ней грязной тряпкой потертый линолеум на полу. При этом во все стороны растекались потоки коричневой, почти черной воды. Я не успела обратиться к женщине с вопросом, как она злобно накинулась на меня.

Чего й то ты тут шастаешь? Не видишь, намыто? А ты в своих грязнущих кедах прямо с улицы приперлась! Кто тебя вообще сюды пустил, шалаву? Не для тебя что ль написано? — Она ткнула грязным пальцем куда то выше моей головы. Я обернулась и подняла глаза, там над моей головой находилась табличка со строгой и лаконичной фразой «Посторонним вход воспрещен». Я, стараясь не злиться на хамку, как можно вежливее спросила:

Не подскажете, где я могу найти врача?

Я те че, справочная что ли? Иди отсюдова, работать не мешай. Передачи с другой стороны принимают, там и расписание врачей на стенке нарисовано, а я тебе не нанималась за врачами бегать. — И она снова остервенело завозила грязной тряпкой по линолеуму.

Я не прошу Вас никуда бегать. Подскажите, в какой стороне находится ординаторская? И я сама туда пройду.

Кто й то тебя туда пропустит? Пройдет она! Только и делов у врачей, что с родственниками больных рассусоливать. Им работать надо, а не лясы точить, ходют тут всякие кому не лень…

Я не стала препираться со зловредной старухой, дабы не испортить себе настроение окончательно, и молча двинулась дальше по коридору. Женщина, видимо, оскорбленная таким пренебрежением к ее персоне, живо перегородила мне дорогу.

А ну-ка, иди отсюдова! — Угрожающе замахнулась она на меня шваброй. — Нечего тут шастать.

Отойдите с дороги мне нужен врач, и я его найду. — Попыталась я урезонить тетку. Не вступать же с ней в скандал, хотя она, по-видимому, как раз этого и добивалась.

Я счас охрану позову! — Пригрозила уборщица.

Неужели она здесь есть? — Усмехнулась я.

Есть-есть! — Многообещающе проскрипела тетка и неожиданно громко гаркнула — Митька! Подь сюды!

Из-за ближайшего поворота неторопливой походкой вывалился здоровенный детина лет тридцати.

Чего тебе, Николаевна?

Да вот Мить, нахалка вишь куда пробралась, и запреты ей нипочем… И главное, хамит еще, шалава!

Тамара Владимировна! — Неожиданно воскликнул детина, внимательно всмотревшись в мое лицо. — Что Вы тут делаете?

Я тоже с трудом, но узнала этого парня.

Плисекий, кажется, Дмитрий….

Иванович. — Радостно напомнил он. — Ну и память у Вас! А я вот санитаром работаю. Как освободился, сразу и устроился.

Тебе, вроде, срок побольше давали…

Так я за хорошее поведение досрочно откинулся. Вот учиться решил, хочу податься в медучилище.

Похвально. — Я искренне была рада за парня. К сожалению, мне не слишком часто приходится слышать, что кто-то из моих бывших подопечных всерьез встал на путь исправления. —Подскажи мне, пожалуйста, где я могу врача найти хоть какого-нибудь?

Я ей русским языком, Мить, сказала, что расписание врачей в холле на стенке, — вклинилась Николаевна. — Так ей все равно неймется.

Иди отсюда! — Весьма «доброжелательно» посоветовал ей санитар. — Тошно с тобой рядом находиться. — Старуха поджала губы, но все же послушно поковыляла к своему ведру. — Вы на нее, Тамара Владимировна, внимания то не обращайте, эта Николаевна у всех уже в печенках сидит, только избавиться от нее никакой возможности нет. За ее зарплату никто полы мыть не соглашается.

Да бог с ней. — Отмахнулась я. — Сюда потерпевшую вчера в шоковом состоянии и с сотрясением мозга доставили, я бы хотела с ее врачом потолковать.

Так это вам на третий этаж в нейрохирургию надо. Там в конце коридора лестница, поднимитесь и прямо в отделение попадете.

Спасибо, Мить. Я рада, что ты за ум взялся, удачного тебе поступления. — Парень смущенно потупился.

Постараюсь.

Слушай, еще спросить хочу, почему никого нет то? Я уж весь этаж прошла и никого, кроме этой мегеры, не встретила.

Так тихий час. — Охотно пояснил Дима, — в это время мы, обычно, обедаем, пока больные спят. Все тут, на местах. У нас не принято по столовкам бегать. Девчонки в сестринской едят, врачи в ординаторской.

Ясно. Ну, я пошла тогда.

На третьем этаже я увидела молоденькую медсестру, и она пояснила, что поступившая утром Игошина находится в шестой палате, врачи ее уже осматривали. Чтобы справиться о ее состоянии, я могу поговорить с Андреем Валерьевичем Звягиным. Он назначен ее лечащим врачом.

Звягин оказался молодым парнем, почти мальчишкой. Он торопливо выскочил из ординаторской, на ходу вытирая салфеткой руки.

Вы кем Игошиной приходитесь, матерью? — Поинтересовался он, пряча салфетку в карман.

Никем. — Сухо ответила я. Только сегодня Панков восхищался моей красотой и молодостью, да видно льстил без зазрения совести, раз меня можно принять за маму двадцати двух летней девушки. — Я из милиции. Хотелось бы побеседовать с Викторией Павловной по поводу ночного происшествия.

Это совершенно невозможно. — Перебил меня врач. — Игошина до сих пор не вышла из шокового состояния. Не разговаривает, не реагирует на наши попытки привлечь ее внимание. Похоже, она сосредоточенно переваривает что то внутри себя. Она даже пищу самостоятельно не принимает, приходится кормить ее через капельницу.

А каковы прогнозы на будущее?

Ну, как вам сказать… — протянул Звягин.

Да уж как есть, так и скажите, — отчего то и доктор да и вся эта больница раздражали меня безмерно. Хотелось как можно быстрее покинуть это негостеприимное место.

Прошло слишком мало времени с момента прибытия пациентки, мы еще даже с диагнозом полностью не определились. Дело в том, что мозг, такая слабоисследованная область медицины. Понять симптоматику и ассоциативные реакции организма на внешние воздействия… Короче, — заторопился доктор, видя свирепое выражение на моем лице, — никто не сможет сказать Вам точно, выйдет ли больная из своего ступора, а уж тем более, когда конкретно это случится. Чисто теоретически, исходя из собственного опыта, — какой интересно опыт может быть у такого юнца, скажите на милость!? — исходя из опыта, могу предположить, что состояние это продлится от двух до пяти суток, но может, повторяю, продлиться и неопределенно большее время. Тогда нам придется перевести ее в психоневрологическую больницу. Сейчас мы в основном сконцентрировали свое внимание на обширной гематоме и сотрясении мозга, остальное несколько не в нашей компетенции… Но на завтра мы пригласили для пациентки специалиста из четырнадцатой больницы…