La Fleur началъ жить рано и также доблестно, какъ и вс ѣфранцузы — онъ служилъ н ѣсколько л ѣтъ. Наконецъ, удовлетворивъ этому чувству и найдя, что кром ѣчести бить барабанъ, которой онъ вполн ѣдостигнулъ, не могъ выиграть ничего больше, и не им ѣя надежды прославиться, онъ удалился à ses terres 201 и жилъ comme il plaisait à Dieu 202 — т. e. нич ѣмъ. —

«Итакъ», сказало благоразуміе: «вы наняли барабанщика, что[бы] сопутствовать вамъ въ вашемъ путешествіи черезъ Францію и Италію». «Фа!» сказалъ я: «а разв ѣполовина людей нашего средняго сословія не д ѣлали того-же круга, им ѣя глупцовъ и крикуновъ компаніонами и еще сверхъ того принуждены были платить за это удовольствіе?» 203

Недурно, когда челов ѣкъ можетъ выпутаться изъ такого непріятнаго положенія экивокой. — «Но вы и еще что нибудь ум ѣете д ѣлать, La Fleur?» спросилъ я. — О qu’oui! 204 Онъ ум ѣлъ д ѣлать щеблеты и играть немного на скрипк ѣ. — «Браво», сказало благоразуміе. — Я самъ игралъ на віолончел ѣ.

«Ну вы можете убрать и причесать немного парикъ, La Fleur?» — Онъ им ѣлъ къ этому ревностное желаніе. «Этаго довольно для Бога», сказалъ я, прерывая его: «довольно будетъ и для меня». — Когда мн ѣпринесли ужинъ и съ одной стороны моего стула лежала р ѣзвая эпаньолка, а съ другой стороны стоялъ Французскій слуга съ самымъ веселымъ выраженіемъ лица, я былъ отъ всей души доволенъ своимъ влад ѣніемъ, и ежели бы Монархи знали, чего они желаютъ, они бы были также довольны, какъ и я. —

Монтрёль.

Такъ какъ La Fleur сд ѣлалъ со мною весь кругъ черезъ Францію и Италію и часто будетъ на сцен ѣ, то я, чтобы ближе познакомить читателя съ его личностью, скажу, что я никогда не им ѣлъ случая раскаиваться въ необдуманныхъ влеченіяхъ, которыя располагаютъ мною, и еще мен ѣе въ отношеніи этаго малаго. — Онъ былъ в ѣренъ, привязанъ, простодушенъ и во всемъ шелъ по сл ѣдамъ филоссофовъ. — И несмотря на его таланты — очень достойные сами по себ ѣ— но которые не могли быть для меня полезны, я всечасно былъ вознаграждаемъ постоянной веселостью его характера, — а это вознаграждаетъ вс ѣнедостатки. — Во вс ѣхъ трудностяхъ и несчастіяхъ моей жизни я находилъ опоры во взглядахъ La Fleur’a. — La Fleur былъ исключеніемъ изъ общаго правила, потому что, несмотря ни на голодъ, жажду, холодъ, наготу, недостатки, несмотря ни на какіе удары судьбы, не было никакого признака неудовольствія на его лиц ѣ— онъ в ѣчно былъ одинаковъ; ежели я принадлежу къ числу филоссофовъ — что часто мн ѣстарается внушить лукавый — то, разсуждая о томъ, сколько разъ я былъ обязанъ практической филоссофіи этого б ѣднаго малаго, я уже не такъ горжусь своей. Вм ѣст ѣсъ этимъ La Fleur былъ немного хватъ — но съ перваго взгляда казался бол ѣе хватомъ отъ природы, ч ѣмъ отъ образованія, и на третій день посл ѣнашего прі ѣзда онъ уже вовсе пересталъ быть хватомъ. —

Монтрёль.

На сл ѣдующее утро, для вступленія La Fleur’a въ свою должность, я вручилъ ему ключь отъ моего чемодана съ реестромъ полдюжины рубашекъ и пары черныхъ шелковыхъ панталонъ, — и приказалъ ему привязать все это на чемоданъ, приготовить лошадей и попросить ко мн ѣхозяина съ счетомъ.—

C’est un garçon de bonne fortune, 205 сказалъ хозяинъ, указывая черезъ окошко на кружокъ д ѣвокъ, которыя самымъ н ѣжнымъ образомъ прощались съ Лафлёромъ, въ то время какъ ямщикъ выводилъ лошадей. — Лафлёръ у каждой два раза поц ѣловалъ руки, три раза утеръ глаза и три раза об ѣщался имъ вс ѣмъ привезти отпущеніе гр ѣховъизъ Рима. —

«Вс ѣвъ город ѣего любятъ», сказалъ хозяинъ: «и н ѣтъ ни одного уголка въ Монтрёл ѣ, въ которомъ бы объ немъ не пожал ѣли; у него только одна есть слабость, продолжалъ онъ: «онъ в ѣчно влюбленъ».

— «Я напротивъ этому очень радъ», сказалъ я: «это избавить меня отъ труда класть себ ѣна ночь панталоны подъ головá». 206 Говоря это, я хвалилъ бол ѣе самаго себя, ч ѣмъ Лафлёра; потому что такъ какъ я всю свою жизнь былъ влюбленнымъ то въ одну принцессу, то въ другую, (и над ѣюсь, что до самой смерти останусь такимъ же), я твердо уб ѣжденъ, что ежели я сд ѣлалъ какое нибудь дурное д ѣло, то непрем ѣнно въ промежутокъ отъ одной страсти до другой: покуда продолжается это междуцарствіе, сердце мое бываетъ заперто — я не чувствую въ себ ѣвъ это время даже довольно доброты, чтобы подать нищему шесть пенсовъ, поэтому я стараюсь какъ можно скор ѣе выдти изъ этого положенія; и какъ скоро я опять воспламеняюсь, я д ѣлаюсь снова добръ и великодушенъ и ежели я желаю сд ѣлать в ѣщь или съ к ѣмъ нибудь или для кого нибудь, которая 207 удовлетворяетъ меня, я не вижу въ этомъ никакого гр ѣха.

Говоря это, я осуждаю только страсть, но не себя.

Отрывокъ.

Городъ Абдера, несмотря на то, что въ немъ жилъ Демокритъ и употреблялъ вс ѣсилы ироніи для исправленія жителей его, былъ самый порочный и развратный городъ во всей Ѳракіи.— Сколько было тамъ отравленій, заговоровъ, убійствъ, пасквилей, буйствъ каждый день; — ночью было еще хуже. —

Въ то время какъ д ѣла были въ худшемъ положеніи, случилось такъ, что въ Абдер ѣбыло дано представленіе Андромеды Эврипида, но изъ вс ѣхъ м ѣстъ, которыя восхитили публику, сильн ѣе вс ѣхъ под ѣйствовала на воображенія р ѣчь Персеуса, въ которой поэтъ описалъ н ѣжныя черты природы: «О Купидонъ! Царь Боговъ и людей и т. д.». —

На другой день вс ѣжители Абдеры говорил[и] чистыми ямбами и только и было разговора, что про патетическое воззваніе Персеуса: «О Купидонъ! Царь боговъ и людей!» Въ каждой улиц ѣ, въ каждомъ дом ѣ: «О Купидонъ, Купидонъ», въ устахъ каждаго безсознательно вырывающіеся н ѣжные звуки были только: «Купидонъ! Купидонъ! Царь людей и боговъ». Огонь взялся — и весь городъ, какъ сердце одного челов ѣка, открылся для любви. —

Ни одинъ аптекарь не могъ бол ѣе продавать яду, ни [у] однаго оружейника не доставало духу сд ѣлать смертоносный инструментъ. — Дружба и Доброд ѣтель встр ѣчались и ц ѣловали другъ друга на улиц ѣ, золотой в ѣкъ возвратился и продолжался въ Абдер ѣ. — Каждый Абдеритянинъ, взявъ свою соломенную трубку, и каждая Абдеритянка, оставивъ свое пурпуровое тканье, вышли на дворъ и скромно сид ѣли, слушая п ѣніе. — Въ отрывк ѣсказано, что сд ѣлать это могъ только Богъ, власть котораго простирается отъ неба до земли и пучииъ морскихъ.—

Монтрёль.

Когда все готово и каждая статья обсужена и заплочена въ гостинниц ѣ, вамъ остается окончить еще одно д ѣло, которое можетъ пока[заться] н ѣсколько непріятнымъ; прежде ч ѣмъ вы сядете въ карету, вы должны прежде этаго разд ѣлаться съ сыновьями и дочерьми б ѣдности, которые окружаютъ васъ. Не надо говорить: «убирайтесь къ чорту». Это очень непріятное путешествіе для несчастныхъ, которые кром ѣэтаго перенесли много страданій. — Я полагаю гораздо лучшимъ взять н ѣсколько копеекъ въ руку и сов ѣтовалъ бы поступить такъ всякому путешественнику. Зач ѣмъ стараться опред ѣлять причины, по которымъ даешь имъ — это все будетъ опред ѣлено въ другомъ м ѣст ѣ. —

Что до меня касается, то, я полагаю, н ѣтъ челов ѣка, который бы меньше давалъ, ч ѣмъ я, это оттого, что я знаю мало людей, которые бы им ѣли для этаго меньше средствъ; но такъ какъ это было первое проявленіе моего милосердія во Франціи, то я и обратилъ на него наибольшее вниманіе. —

«Чего еще желать! у меня только и есть, что восемь копеекъ», сказалъ я, показывая ихъ рукою: «и ровно столько-же зд ѣсь есть б ѣдныхъ мущинъ и женщинъ, которымъ можно дать ихъ». —

Б ѣдный оборванный нищій, почти безъ рубашки на т ѣл ѣ, вышелъ шага на два изъ круга 208 и, сд ѣлавъ неописанный поклонъ всему обществу, первый началъ просить. 209 Ежели бы ц ѣлый партеръ въ одинъ голосъ закричалъ: «Place aux dames» 210 все это въ половину не передало-бы того чувства уваженія къ женскому полу, которое выражало это движеніе. —

— О Великій Боже! воскликнулъ я — для чего повел ѣлъ ты, чтобы нищета и учтивость, которыя обыкновенно такъ противуположны одна другой у другихъ народовъ, соединялись бы вм ѣст ѣу Французовъ? —

Я подалъ этому б ѣдняку лишнюю коп ѣйку за его учтивость.— Маленькой живой карла, который стоялъ въ кругу напротивъ меня, положивъ подъ мышку что-то, бывшее прежде шляпой, досталъ табакерку изъ кармана и великодушно предлагалъ понюхать вс ѣмъ стоявшимъ около него: это было предложеніе довольно значительное; потому многие отказывались отъ него; но маленькой б ѣдняга съ добродушнымъ поклономъ просилъ ихъ: Prenez-en, prenez 211 говорилъ онъ, посматривая въ другую сторону, и каждой взялъ по щепотк ѣ. —