Судя по сохранившимся хозяйственным документам, работы в апартаментах принцессы и прочих дворцовых помещениях шли постоянно. Однако жить в обстановке непрекращавшегося ремонта было не слишком удобно, и правительница имела другую «квартиру» в «адмиральском доме» — отошедшем казне дворце генерал-адмирала Ф. М. Апраксина. Там в 1741 году размещались фрейлины ее двора, «суперинтендантша» Анна Юшкова, врач и находились покои Анны Леопольдовны, ее мужа и сына-императора, дежурная комната генерал-адъютантов, рекетмейстерская, а также бильярдная и мыльня. Однако в декабре 1740-го — январе 1741 года в тамошней опочивальне правительницы также проводились живописные, столярные и резные работы.
Юного государя и его мать окружали многочисленные придворные. В мае 1741 года Анна Леопольдовна утвердила придворный штат императорского двора из 517 человек. Его «столпами» остались старые слуги почившей в Бозе императрицы — обер-гофмаршал граф Рейнгольд Левенвольде (с жалованьем 4188 рублей 30 копеек), гофмаршал Дмитрий Шепелев (получавший 2555 рублей 25 копеек), обер-гофмейстерина княгиня Татьяна Голицына (ей платили в год две тысячи рублей). Примечательно, что в списке отсутствовала должность обер-камергера, которую при Анне Иоанновне бессменно занимал Бирон. Молодая правительница не спешила заполнить вакансию; кажется, она собиралась даровать этот чин со всеми его дворцовыми привилегиями уже известному нам саксонскому посланнику графу Линару, однако не успела.
Под началом перечисленных лиц находились другие, тоже ответственные персоны: гоф-штаб-квартирмейстер (дворцовый комендант. — И. К.) Михаил Марков, заведовавшие напитками мундшенки Иван Владиславлев, Иван Стеллих и Андрей Федоров, кофишенк (смотритель за приготовлением кофе), зильбервартер (хранитель императорского столового серебра) Борис Пятин, келлермейстеры Петр Кармалин, Григорий Марков, Константин Карпов и Василий Татаринов; комиссары Афанасий Полунин и Иван Василевский, кухен-шрейберы Юрий Вундерлих, Федор Яковлев, Петр Палот и Федор Рязанов; кастелянши Варвара Габелянстина и Софья Фишбек; повара-мундкохи Яган Гевер, Яган Дрейборн, Штицер, Отто Луке, Юрий Эрнст, Адам Эрнст и вновь принятые Яган Мор, Николаус Кненлен, Матис Керн и Яков Луэр.
Они ведали «кормовыми погребами», где хранились столовые припасы, поваренная медная, оловянная и железная посуда, повседневные и запасные «фряжские погреба» с винами и водками; там же спиртное разливалось из бочек в бутылки. В «овощной» и «конфектной» палатах содержались запасы чая и сахара, а также разные «овощные и конфектные принадлежности», кофе, шоколад, леденцы и фарфоровая посуда.
Дворцовый обиход обслуживали лакеи, гайдуки, скороходы, гоффурьеры, тафельдекеры[29], прачки, истопники, охотники, гребцы, музыканты, писари, пивовары, водочные мастера с учениками, купоры[30] и подкупоры, бочары, поварята и поваренные работники, «скотники и скотницы», мясники, хлебники, «конфектные мастера» с подмастерьями, столяры, плотники, серебряники, медники, оловянники и их ученики, «швецы»-портные; резчик для «вырезания стекол в пирамиды», в которые укладывались конфеты и другие украшения; прочие служители — всего более четырехсот человек. Их годовое жалованье составляло весьма солидную сумму — 68 126 рублей 87 копеек.
Придворными часами ведал часовой мастер француз Яков Рокет, строительством апартаментов — «обер-архитектор де-Растрелли»; первым придворным живописцем по-прежнему состоял Луи Каравак. Охранял здоровье первых лиц государства назначенный Бироном «лейб-медикус Рейбер Санхос» — доктор Антонио Рибейро Санчес. Малолетнего императора окружал придворный штат — камергеры Яков Балк, Петр Салтыков, Карл Людвиг Менгден, Василий Стрешнев, Федор Апраксин, Алексей Татищев, Алексей Пушкин, Петр Шереметев и Иван Брылкин; камер-паж князь Иван Вяземский и пажи Иван Юшков, князь Федор Щербатов, Андрей Кошелев, Дмитрий Марков, Иван и Павел Нероновы.
Помимо императорского штата в распоряжении правительницы имелся свой собственный. В нем состояли обер-гоф-мейстер (хотя сам Миних-младший именовал свою должность «обер-гофмаршальской»); семь фрейлин, четыре камергера, два камер-юнкера (Петр Салтыков и Эрнест Менгден), два камер-пажа и четыре пажа; «мамзель» и три «вдовы» (Катерина Михайлова, Муторхина и Пелагея Ермолаева); камер-юнгферы Варвара Дмитриева, Анна Катерин, Марихен Бевен Рот и Марихен Штурм; гардероб-медхены Анна Степанова, Наталья Абакумова, Софья Степанова и Екатерина Дементьева; два камердинера — Грамкен и Лебрун, по два мундшенка и кофишенка с помощниками, гоффурьер Петр Клинк и лакеи, скороходы, гайдуки, истопники — всего 70 человек с жалованьем в 16 950 рублей259.
«Регентина» сохранила при дворе два десятка бывших служителей и приживалок Анны Иоанновны и назначила им денежное содержание в 3250 рублей. Одна из них, Анна Юшкова, как сказано выше, стала «суперинтендантшей» и главной по уходу за младенцем-императором. Вместе с ней при дворе оставались колоритные аннинские «придворные», напоминавшие персонажей Измайловского двора: Федора Дмитриева, Анна Павлова, Домна Дементьева, Дарья Долгая, Акулина Лобанова, Пелагеюшка-карлица, безымянные «мать-безножка» и «девушка-дворянка», а также «персиянки» Анюта, Параша и Катерина, «арапка», «баба материна», Фирсовна; «карлы» Петр Локтев и Яков Подчертков и карлицы Анна и Наталья Ивановы.
Кажется, правительница неформально относилась и к придворному духовенству. В апартаментах Анны Леопольдовны имелись иконы, в их числе — образ Богоматери Владимирской, для которого она приказала сделать венец с 266 бриллиантами, выданными из собственной «комнаты». Икона мучеников Фотия и Аникиты, память которых отмечается церковью в день рождения Иоанна Антоновича, по ее приказанию была заключена в дорогой оклад с двумя бриллиантовыми крестами. В Великий пост 1741 года в покоях правительницы совершались утрени, часы и повечерия с участием псаломщиков Петропавловского собора; сама же она заказывала в это время на кухню постное миндальное масло и тамарин[31].
В январе 1741 года Анна Леопольдовна перевела своего прежнего духовника Василия Иванова в протопопы московского Архангельского собора. Его прежние обязанности исполнял теперь придворный священник Матвей Андреев, но «при комнате ее высочества, правительницы всея России», обретался еще один священник, Иосиф Кириллов, который служил принцессе еще при жизни ее тетки-императрицы. С октября 1741 года в штате дворцовых священнослужителей появилось новое лицо — «обретающийся при дворе его императорского величества протопоп» Родион Никитин, имевший во дворце свои покои. Кроме них, имелись еще уставщик[32] иеромонах Илларион и 24 певчих.
К нуждам своих духовных наставников принцесса относилась с вниманием — им щедро отпускались провизия и пития из дворцовых запасов, в том числе в пост — соленая рыба, конопляное масло и сушеные грибы, «для путного шествия» (паломничества) — водка «французская» и «боярская». Отцу Родиону полагалось по распоряжению Анны «в каждый день вина красного или белого по бутылке, пива или полпива по 4 кружки, квасу и кислых щей по 2 кружки»; в «мясоедные дни в каждый день говядины, баранины и ветчины по 2 фунта, яиц свежих 5 да в неделю сметаны 1,5 кружки, масла коровья по 3 фунта; в постные дни рыбы соленой по 2 фунта, окуней и плотиц трехвершковых по 5, щук десятивершковых по одной, сигов шестивершковых по одному, да в неделю масла конопленого одна кружка, семги соленой 7 фунтов, да в каждую неделю хлебов ситных 7, луку репчатого четверть четверика, капусты белой 20 кочней, уксусу столового 3 кружки, соли 2 фунта, огурцов соленых четверть ведра, круп толстых гречневых и овсяных по 3 лопатки». Уставщик отец Илларион в октябре 1741 года получил (надо думать, на всю свою певческую команду) вина «красного 30 бутылок, полпива и меду по 60 бутылок, кислых щей 180 бутылок, водки боярской 4 кружки».
