— Точно? — обрадовался Петька. — А мы чего только не напридумывали…

— Да закопали вашего Каравая в одной яме с Федькиным! — Из всего взвода только Прохор Кузьмин не разделял всеобщего ликования по поводу возвращения Путилова. Обида на Вовку, засевшая где-то внутри, как острая рыбья косточка в горле, до сей поры глодала Прохора. Не мог он простить всеобщему любимчику своего прилюдного унижения.

— А тебе почем знать? — встал на дыбки Незнанский.

— Мне Колюня Собакин из третьего взвода рассказал, — несло Прохора. — А ему рассказал пацан, который сам видел, как Кранц за периметром ему башку прострелил, а затем в могилу к Федькину сбросил.

— Не слушай его, Петька, — посоветовал другу Путилов, — брешет он! А про Буханкина я Сандлера завтра спрошу…

— Так он тебе всю правду и выложил, — парировал Кузьмин.

— Все равно спрошу, — не поддался на провокацию Вовка. — А если надо будет — могилу раскопаю.

— Ну-ну, посмотрим! Кишка у тебя тонка! — продолжал подначивать Вовку Кузьмин. — Может, поспорим?

— Иди в жопу, Прошка! — оттолкнул нарывающегося на неприятности Кузьмина Незнанский. — Дурак он, Вовка…

— Слабо, так и скажи! — не успокаивался Прошка. — Давай еще в карцер меня определи…

— За дело — определю. А пока — гуляй, Вася.

— Видали мы таких! — смачно сплюнул себе под ноги Кузьмин.

— А вот это ты зря сделал! — угрожающе произнес Вовка. — В казарме мусорить? Быстро убрал!

— Да пошел ты… — Разогнавшийся Прохор не сумел вовремя сбросить обороты.

— Курсант Кузьмин, — сухо произнес Путилов, добавив в голос командных стальных ноток, — быстро убрал срач! Второй раз повторять не буду!

Видимо, недобрый огонек, загоревшийся в Вовкиных глазах, заставил Прохора отступить:

— Ладно, уберу. Чего кричать-то?

Он наступил на плевок сапогом и растер его по половицам.

— Готово.

— Тряпкой! — приказал Вовка.

— Да ладно тебе. Какая разница? И так сойдет!

— Тряпкой, — стоял на своем Вовка. — Или опять пойдешь в карцер за нарушение дисциплины.

— Ладно-ладно, — сломался, наконец, Кузьмин. — Сейчас уберу, — произнес он под обидный хохот курсантов, внимательно следивших за перепалкой.

Петька проснулся поздно ночью мокрый как мышь.

— Приснится же такое! — Незнанский отер простыней вспотевший лоб. — Нужно окно пошире распахнуть… Духотища!

Петька осторожно спрыгнул на пол со второго яруса двухэтажной шконки, стараясь не разбудить мерно сопящего на нижней кровати Вовку. Прошлепал босыми ногами по полу до окна и распахнул пошире облупленную фрамугу. Свежий ночной воздух, ворвавшийся в казарму, остудил разгоряченное тело. Петька постоял возле распахнутого окна, дожидаясь, пока выветрятся из головы остатки кошмара. Отдышавшись, он побрел обратно, надеясь, что еще сумеет заснуть. Возле кровати он остановился и с недоумением посмотрел на Вовкину постель — из-под одеяла торчал краешек ребристой подошвы форменного ботинка.

«Он что, одетым спит? — изумился мальчишка. — А если увидит кто? Да тот же Сандлер… Это уже залет!»

— Вов, Вова! — Петька протянул руку, намереваясь легонько тряхнуть друга.

— Тихо ты! — неожиданно зашипел приятель — Петька к нему даже прикоснуться не успел.

— Блин, напугал! — дернулся от неожиданности Незнанский. — Не спишь, что ли?

— Сплю, — буркнул Вовка.

— А ты чего в одежде?

— Так…

— Как так? — не понял Петька. — А если спалят?

— Орать не будешь — никто не спалит. Спят все.

— А утром?

— До утра я раздеться успею.

— Погоди, — начало доходить до Незнанского, — ты куда-то собрался?

— Тихо!

— Сбежать хочешь? — возбужденно зашептал Петька в самое Вовкино ухо.

— Я же сказал: разденусь утром!

— Так ты куда?

— Проверю кой-чего и вернусь, — Вовка откинул в сторону одеяло и поднялся на ноги.

— А лопатка тебе зачем? — Петька заметил пристегнутую к поясу зачехленную саперную принадлежность.

— Проверить хочу одну вещь…

— Ты ведь не к оврагу? Нет? — холодея от догадки, спросил Петька.

Вовка ничего не ответил, только отвел взгляд.

— Ты сбрен… — едва не закричал Петька, но Вовка вовремя закрыл ему рот ладонью:

— Тссс!

Петька замотал головой: дескать, понял, шуметь не буду.

— Хорошо. — Вовка убрал руку.

— Ты серьезно…

— Да, я к оврагу. Да, буду копать, — невозмутимо сообщил приятель.

— Если ты из-за Кузьмина, так наплюй и разотри! Чё на придурка…

— Мне плевать на Кузьмина. Просто… Просто так надо!

— Но ты же еще не выздоровел! — схватился за последнюю соломинку Петька. — Тебя, вон, даже от физкультуры освободили.

— Я справлюсь.

— Тогда я с тобой! — Петька схватился за одежду. — Помогу.

— Хорошо подумал? — не стал отговаривать друга Путилов, понимая, что вдвоем выполнить задуманное будет легче.

— Подумал, — твердо заявил Незнанский. — Надоело быть соплей.

— Добро. Одевайся.

Петька быстро и бесшумно натянул форму:

— Готов, ща боты надену…

— Погодь, лопатка нужна, — напомнил Вовка. — Босиком — шума меньше…

Чтобы добраться до рундука, набитого разнообразным хламом: саперными лопатками, противогазами, скатками, рюкзаками, — нужно было пробежать сквозь сонную казарму.

— Я ща! — Петька, стараясь не скрипеть половицами, заскользил на цыпочках к рундуку. Временами он замирал, когда кто-нибудь из мальчишек скрипел растянутой панцирной сеткой кровати, переворачиваясь с боку на бок.

Беззвучно ругаясь, он приоткрыл расхлябанную и жутко «рычащую» дверь шкафа, нащупал в темноте отшлифованную частым использованием деревянную ручку лопатки и потянул её на себя. Вместе с лопаткой из рундука вывалился упакованный в сумку противогаз. Петька едва успел подхватить его, прежде чем он громыхнул об пол. Фух! Пронесло! Петька замер, прислушиваясь: не разбудил ли кого своей неуклюжестью? Тишина. Теперь назад. Босые ступни неслышно пошлепали по прохладным половицам.

— Принес? — осведомился Вовка.

— Ага, — кивнул Петька, бросая на кровать добытое «в трудной борьбе» имущество.

— А противогаз зачем? — удивился Путилов.

— Выпал, — коротко пояснил Петька. — А назад тулить побоялся — как бы еще чего не выпало.

— Хорошо, засунь его под кровать. Спешить надо.

Петька быстро запрыгнул в боты и стремительно завязал шнурки:

— Готов.

Вовка подошел к окну и остановился:

— Давай первым.

Петька уселся на подоконник, затем перебросил через него ноги и выпрыгнул на улицу. Затрещали кусты, росшие под окном. Вовка замер, прислушиваясь: не проснулся ли кто? Вроде бы пронесло. Он сполз с подоконника, стараясь не греметь жестяным отливом, и с превеликой осторожностью продрался сквозь густой кустарник.

— Как? — спросил он переминающегося с ноги на ногу Петьку.

— Тишь, — сообщил слегка мандражирующий приятель, нервно тискающий рукоятку лопатки.

— Давай за мной.

Опасаясь быть замеченными дежурными мастерами-наставниками, друзья перемещались по территории школы, скрываясь в тени деревьев и кустарников. Заметив патруль, мальчишки затихали, вжавшись в землю. Только нырнув в густые заросли запущенного яблоневого сада, они смогли немного перевести дух — патруль в эти кущи предпочитал не лезть. Немного отдышавшись, друзья продолжили путь. Вот показалась и ограда, едва угадываемая в ночной темноте.

— Как перелезать будем? — спросил Петька. — Поверху колючка — форму изорвем.

— Здесь дыра есть, — сообщил приятелю Вовка. — Я давно её заприметил, еще в первые дни…

Брешь в заборе вывела их к оврагу на опушке леса. Минут двадцать они таскались вдоль забора, пытаясь отыскать в потемках одинокую могилу Славки Федькина. На небольшой холмик вскопанной земли случайно наткнулся Петька, споткнувшийся о выступающий корень.

— Здеся, кажись… — обескураженно произнес он, отряхивая землю с рук.

Вовка, отстегнув с пояса лопатку, присел на корточки: