… Нехромой, – он поначалу на это дело, как на придурь какую глядел. Поскольку поначалу то, Седой знатным бойцом не казался. А то что взрослый то мужик, навроде пацана с железками скачет…. Ежели в молодости, когда все нормальные люди учатся, не научился, то чего же теперь то…..

Но потом он в энтом деле, видно чего‑то такое увидал. А Нехромой, он мужик с понятием был, и дельное дело сразу примечал. Вот видно и в скакании Седого, он чегой‑то углядел, и стал к нему вояк своих обозных подсылать, чтобы значит, подучились чему…..

Вот на них то, друган мой Седой и тренировался. Особенно на дурне Рыжем. Тот был еще почище Седого. В том плане, чтобы подраться, или железом помахать. А поскольку зимой обозы не ходили. (Скупать да торговать было уже нечем), то торчал Рыжий почти все время в кабаке, да рядом с Седым…. И каждый раз когда Седой за меч свой брался, то и Рыжий значитца, тут как тут….

.. Они ведь даже Малыша в это дело втянули. Уж не знаю, чего они там ему наговорили, но и наш Малыш к этому делу тоже вроде как пристрастился. Правда делал он это как‑то чудно и непонятно. Но и он тоже, немало времени на заднем дворе проторчал.

…Малыш, он вообще сильно изменился. Стал каким‑то…, – более на человека похожим что ли?

Оно правда заметить это мог только тот кто прежнего Малыша знавал. Того самого что горящие камни глотал, да с какими‑то немыслимыми Этими разговаривал. А для постороннего кого, Малыш наш конечно был редкостным чудиком.

Большинство наших посетителей да работников, его вовсе дурачком считали. Поскольку работу он никакую не работал, а вроде как на нашей с Седым шее сидел. В беседы не вступал, вина‑пива не пьянствовал, жрал что дадут, и по девкам не шлялся.

Да что там говорить, – иной раз он мог полдня на лавке просидеть, носом в стену уткнувшись, или на задней дворе с моим старым мечом пропрыгать.

Молчать мог по нескольку дней, а потом завернет что‑нибудь эдакое…. Что потому сидишь и думаешь, – то ли он и впрямь дурак, то ли это ты сам не больно умный.

Ну да чего богов гневить, – зиму мы пережили получше многих. И живы остались, и в достатке немалом. Хозяйство наше разрослось хоть куда. Под моим началом уже с десяток поварят бегало. В зале нашем, уже с утра от народу было не протолкнутся. Да не голытьбы какой, а людей уважаемых, с деньгами, поскольку цены мы на мою стряпню задрали выше некуда. Да и комнаты на втором этаже не пустовали. А значит и денюжки в сундуке под кроватью Седого, скапливались куда быстрее, чем мы их успевали потратить.

В общем, живи не хочу, – но говорила мне бабка, – «Хорошей жизни долго не бывает, а плохая, завсегда рядышком».

ВОЖДЬ

Что там говорить, – странно это все было.

Я стоял перед своими людьми. Тем самыми людьми, которые стали Армией, лишь благодаря моей силе воли и жажде мести….

.. Почти всех их я помнил не только в лицо, но и по именам. Стоял с ними плечом к плечу в одном строю, ел из одного котла, спал у одного костра.

Нас объединяли бесконечные изнурительные походы, и кровавые битвы….. Я вел их к победам и на смерть….

И сейчас, среди них, я был чужим.

Я был словно отсеченная голова…. Нет…, не голова…, тело без головы мертво. – Я был подобен отсеченной руке, лежащей перед искалеченным, но еще живым телом. Ее еще можно приставить обратно, и она точно совпадет с обрубком. Но она уже никогда не станет частью ЭТОГО тела. Ее участь сгнить и превратиться в ничто, а участь тела, – научиться жить без руки.

Похоже, МОИ люди научились жить без меня.

По крайней мере в глазах членов Объединенного Совета, особой радости по случаю моего возвращения, я не заметил. Похоже, оно не только застало их врасплох, но и кажется, помешало каким‑то личным планам.

…. Я не стал афишировать свое возвращение. Когда я со своими десятками прибыл в расположение передового отряда, – мы выдали себя за перебежчиков. Нельзя сказать, что нас приняли с распростертыми объятьями. Но хотя бы не прогнали. Это уже было удачей. Как я понял, солдат Красного Короля тут не жаловали, совершенно справедливо считая их никчемным сбродом.

Думаю, нас спасло словечко, замолвлено за нас десятником Косым, которого мы благополучно вернули в лоно его отряда. Так что к нам отнеслись почти что по‑дружески.

Естественно меня, как командира перебежчиков тщательно допросили. (И как я понимаю, не только меня).

Ни представителя Безопасности, ни полусотника, который присутствовал при допросе, я лично никогда не встречал. А следовательно и они меня не узнали. А я не стал кричать о том кто я такой.

Почему? – Сам не знаю. – Хотелость сначал присмотреться. Понять что творится в головах Совета, и простых вояк.

Так что Косому я приказал молчать. Но уже к вечеру, к моему костру стали подходить солдаты, и задумчиво так меня разглядывать. Но я молчал. Промолчали и они, видно решив что обознались.

Полусотня, так же отправленная на разведку, свою задачу выполнила, и мы возвратились в Главный лагерь. И по прибытию, меня отконвоировали в палатку, где заседал Объединенный Совет, опять же, – для допроса.

Вот там и состоялась та встреча, вызвавшая у меня ассоциации с отрубленной рукой.

…. Они стояли передо мной. Все пятеро, – Топор, Муха, Молчун, Блоха и Еж. В палатке было еще с десяток человек, но я сразу понял что они не имеют значения. А вот эти пятеро…..

… Они узнали меня сразу. Приведший меня полусотник, даже не успел доложить о том кто я такой, как они уже повскакивали со своих мест, и уставились на меня, выпучив глаза.

А потом последовала пауза. Очень долгая, и очень выразительная. Наконец, кто‑то из толпы громко прошептал, – «Вождь». И тогда все загомонили и затарахтели, – «Вождь, Вождь, он вернулся».

Но толпа сейчас меня не интересовала. Я смотрел в глаза этой пятерке, и читал в них словно в открытой книге.

Топор, кажется, был недоволен моим появлением. Муха был сильно удивлен и обескуражен. Молчун насторожен, Блоха и Еж, – скорее рады, но в этой радости присутствовало какое‑то сомнение.

– Здорово Топор, – сказал я, подходя к нему и глядя прямо в глаза. Роста мы были примерно одинакового, но он был шире меня раза в три, а то и в четыре. При этом его тело не было грузным и неповоротливым. Уж я то знал, что в драке Топор был быстрым и гибким как змея. И столь же смертельно опасным.

И именно его я и должен был сломать. Он тут был моим главным соперником.

‑Здорово…, Вождь…. – мне показалось, что последнее слово далось ему с огромным трудом. – Ты откуда?

– От Ярла, откуда же еще. – Ответил я, по‑прежнему глядя ему в глаза. – Привет и вам ребята, – сказал я, не отводя взгляда от Топора, – Ну и как вы тут без меня?

– Да вот… – взял слово Муха, – воюем.

– А с кем?

– Да пока не знаем…. С Красным Королем тут вот, потом с Ярлом, потом …..

– Странно воюете!

– У нас Вождь тут проблемы были. – Начал Молчун, – Сложно было понять кто друг, кто враг….. Ну да ты, наверное, уже знаешь….

– Знаю. А кто вами командует?

‑Да вот, – Совет у нас значит, – реплика Ежа. – Как бы, так сказать совместно….

– И как, – получается?

– Нормально, – ( Муха).

– Ну как бы… – (Еж).

– Да вроде….– (Блоха).

– ПЛОХО !!!!!!

– Говоришь «плохо», Молчун? А почему?

– Нам нужен Вождь!!! Нам нужен ТЫ!!!!!

– Все с этим согласны? Топор, ТЫ с этим согласен?

Все это время я не отводил от него взгляда. Сначала он пытался смотреть в ответ дерзко и независимо. Но постепенно взгляд его становился менее самоуверенным и к концу моей беседы с членами совета, он смог только пробормотать – «Согласен».

– Ну раз даже ТЫ согласен, – начнем Военный совет. – Я прошел на председательское место, которое до меня занимал Топор, и жестом пригласил всех ко мне присоединиться.

Для начала, просьба ко всем присутствующим, молчать о моем появлении. Противник не должен узнать об этом…, до некоторых пор.