— Что ты сделал? — поинтересовалась Рассуа.

— Поместил в его грязное сознание образ мертвого космоса, — ответил Рубио. — Войтек уничтожил его глаза, однако оно видит то, что я хочу. Оно полагает, что до сих пор является частью цепи ауспиков.

— Как долго оно будет так считать?

— Пока я сохраняю прочность образа в его разуме, — сказал Рубио, крепко ухватившись за дверные опоры. Усилия по поддержанию ложных мыслей в сознании аномального киборга не проходили даром.

Логистер Каина издал звон, обнаружив вновь созданный просвет, и предложил курс. Рассуа уже заводила «Тарнхельм» туда при помощи тяги маневровых двигателей.

— Лети ровно и плавно, — предостерег Рубио.

— Я только так и летаю, — заверила его Рассуа.

Перед «Тарнхельмом» увеличивался в размерах «Мстительный дух»: громадное сооружение из черного металла, находившееся в двухстах километрах и приближавшееся.

При виде флагмана Магистра Войны Рассуа затрепетала, словно он был ненасытным океанским хищником, а они — истекающим кровью лакомым кусочком, который беззаботно плыл в его направлении.

Все в «Мстительном духе» излучало угрозу.

Каждая орудийная амбразура представляла собой щерящуюся пасть, каждая закрытая бортовая батарея — зубчатое скопление горгулий и демонов. Огромные янтарные глаза на бортах, каждый из которых был не меньше сотни метров в поперечнике, неотрывно глядели на нее. Носовой клинок был кинжалом убийцы, единственным предназначением которого было перерезать ей горло.

Рассуа попыталась избавиться от наползающего ужаса, который вызывал корабль. Трон, это же просто звездолет! Сталь и камень, двигатель и экипаж. Чтобы очистить мысли, она зашептала мантры клады. Она сосредоточилась на мониторах и элементах управления «Тарнхельма», но постоянно обнаруживала, что ее взгляд вновь притягивают выкованные в преисподней глаза «Мстительного духа».

Воронка от попадания зияла перед «Тарнхельмом», словно врата в бездну, словно черная дыра, ведущая в неизвестное.

— У звездолетов есть машинные духи, верно? — спросила Рассуа.

Войтек поднял глаза от консоли. На его полумеханическом лице читалась озадаченность от того, какое время она выбрала для вопроса.

— Дар Омниссии, да, — наконец, произнес он. — Любую сложную машину наделяют им в момент активации. Чем крупнее машина, тем сильнее дух.

— И каков же дух этого корабля?

— Тебе известно его название, так как ты думаешь?

— Я думаю, что всякого корабля, который строили, чтобы властвовать над миром, полным ядов и смерти, лучше избегать.

— И все же мы должны влететь в сердце этого, — произнес Войтек, и «Мстительный дух» полностью поглотил «Тарнхельм».

Они встретились на острове посреди искусственного озера. На мягко колышущейся поверхности трепетал отраженный свет луны. Это место говорило о прежних периодах истории Легиона, до того, как ритуал заменил традицию. Когда все было проще.

Теперь же казалось, что даже простота была обманом.

Пылающее копье, всаженное в землю в центре острова, горело оранжевым светом, окутывая черты лиц собравшихся здоровым румяным сиянием, скрывавшим их подлинное состояние.

Кожа Абаддона напоминала восковую из-за регенеративных бальзамов и пересаженных лоскутов плоти. Ноктуа теперь выделялся пощелкивающей аугметикой на месте правой руки, а Аксиманда поддерживал спинной каркас, пока срастались его раздробленные позвонки. Только Фальк Кибре вышел из схватки с огненным ангелом невредимым.

Рядом с Морнивалем стоял Малогарст, который в кои-то веки выглядел наименее пострадавшим среди них. Гер Гераддон и его растущая группа луперков тоже собрались послушать о следующем этапе вторжения.

— Сыновья мои, мы совершили великие дела, однако самый тяжелый бой еще впереди, — начал Гор, обходя горящее копье и приложив руку к янтарному оку на своей груди. — Перед нами сосредотачиваются враги, целое воинство людей и бронетехники тянется до самой горы Железный Кулак. Армии собираются со всего Молеха, но они не помешают нам достичь Луперкалии.

Из круга выступил Аксиманд.

Ну конечно, это должен был быть Аксиманд. Он уже сотню раз провел грядущее сражение у себя в голове. Из всех его сыновей Маленький Гор Аксиманд был самым дотошным, самым добросовестным. Тем, чей образ мыслей был ближе всего к его собственному.

— Соотношение сил не в нашу пользу, мой повелитель, — произнес Аксиманд.

— Не все в сражении определяется соотношением сил, — заметил Кибре.

— Я знаю, Фальк, и все же нас превосходят в соотношении почти пятьдесят к одному. Возможно, если бы вместе с нами сражалась Гвардия Смерти…

— Наши братья из Четырнадцатого Легиона готовы стать наковальней, на которой молот Сынов Гора сокрушит имперцев, — произнес Гор.

— Они будут с нами в предстоящем бою? — спросил Аксиманд. — Мы можем на это рассчитывать?

— А тебе случалось видеть, чтобы пехотинцы Мортариона подводили? — поинтересовался Гор.

Аксиманд кивнул, соглашаясь по этому вопросу.

— Каковы ваши приказы?

— Просты. Мы сражаемся за живых и убиваем за мертвых. Разве не так вы говорите?

— Что-то в этом роде, — ухмыльнулся Аксиманд.

— А что в Луперкалии? — спросил Абаддон, голос которого от огня навеки стал опаленным хрипом. — Что вы узнали со смертью твари в пещере?

Гор кивнул.

— Я вспомнил, зачем Император приходил сюда, что Он обнаружил и почему Он не хотел, чтобы об этом знал кто-либо еще. В Луперкалии я найду то, что нам нужно, чтобы победить в этой долгой войне.

— Так что оно вам показало? — спросил Аксиманд.

— Всему свое время, — сказал Гор. — Но сперва у меня есть для вас вопрос, мои сыновья. Знает ли кто-нибудь из вас, как на Старой Земле зародилась жизнь?

Никто не ответил, но он и не ждал от них этого. Вопрос выходил далеко за рамки их обычного круга тем.

— Сэр? — переспросил Малогарст. — Как это связано с Молехом?

— Полностью, — ответил Гор, наслаждаясь редкой возможностью побыть учителем, а не воином. — Некоторые из ученых Земли полагали, что жизнь зародилась в ходе непроизвольной химической реакции в глубине океанов возле гидротермальных источников. Случайный энергетический градиент, который обеспечил преобразование диоксида углерода и водорода в простые аминокислоты и протоклетки. Другие считали, что жизнь пришла на Землю посредством экзогенеза, что микроорганизмы были погребены в сердце комет, странствующих в пустоте.

Гор подошел к краю озера, воины расступились перед ним. Он опустился на колени и зачерпнул ладонью пригоршню воды. Он обернулся к сыновьям и дал ей протечь между пальцев.

— Но я и вы появились не так, — произнес Гор. — Как выясняется, наш сон начался вообще не на Земле.

Локен никогда не бывал в этой части корабля. Но даже в противном случае он сомневался, что узнал бы ее. «Тарнхельм» сел под наклоном на пологом скате согнутой плиты, обращенной в пустоту. Посадочные захваты крепко прижимали его к палубе, а Рассуа продолжала держать двигатели на минимальных оборотах.

Локен вывел следопытов из корабля в воронку на «Мстительном духе». Из его брони исходили облачка выдохов. От нагретого ранца доспеха тянулись шлейфы пара. Пока он пересекал пробитое помещение, шлем был заполнен звуком дыхания.

— Рассуа, когда мы окажемся внутри, выводи «Тарнхельм» наружу и как можно лучше следи за нашим перемещением через локаторы доспехов, — произнес Локен. — И держись ближе к корпусу. Если все пойдет плохо, нам понадобится быстрая эвакуация.

— Хочешь, чтобы я глядела своим глазом охотника? — спросила пилот.

— Так хорошо, как только можешь.

— Положись на это, — сказала Рассуа, давая отбой.

Перед ним тянулось бескрайнее пространство — нескончаемый черный гобелен пустоты и точек света возрастом в эоны. Позади находился корабль, где он познал наивысшее счастье и глубочайшее горе.

Он вновь оказался на «Мстительном духе» и не знал, что чувствовать по этому поводу.