Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Она достала из конверта листок и прочла. А потом отложила его и так и сидела, в этой пустой комнате, потрясенная и расстроенная.

На листке было аккуратно напечатано, что Кевин, ее второй ребенок, так и не родился; на пятом месяце у нее случился выкидыш. С тех пор Белинда страдала от приступов тяжелейшей депрессии. Гордон редко бывал дома, читала она, поскольку оказался втянут в отвратительную интрижку со своим компаньоном, эффектной, но очень нервной дамой на десять лет старше его. Белинда стала больше пить, она носила теперь стоячие воротники и шарфы, чтобы скрыть безобразный шрам на щеке. Они с Гордоном мало говорили, и лишь иногда у них случались мелкие пустячные ссоры, какие бывают у людей, опасающихся крупных ссор, поскольку если они скажут то важное, что осталось друг другу сказать, это разрушит их совместную жизнь.

Белинда умолчала о последней версии их супружества, написанной на том листке. Но Гордон сам прочел нечто подобное несколько месяцев спустя, когда заболела теща, и Белинда уехала ее проведать.

На листке бумаги, который Гордон достал из конверта, было описано примерно то же, что прочла Белинда, правда, там утверждалось, что интрижка с боссом закончилась у Гордона разрывом, и ему грозит увольнение.

Гордону нравилась его начальница, но он не представлял себе, что в нее можно по-настоящему влюбиться. Ему и работа нравилась, хоть и хотелось чего-то такого, что бы его встряхнуло.

Мать Белинды пошла на поправку, и вскоре Белинда вернулась домой, к облегчению и радости мужа и детей.

В канун Рождества Гордон заговорил с Белиндой о конверте.

– Ты ведь тоже туда заглядывала, не так ли?

В тот вечер они на цыпочках прокрались в детскую и наполнили носок Санта Клауса подарками. Расхаживая по дому, стоя у изголовья детских кроваток, Гордон испытывал эйфорию, но где-то в глубине души поселилась печаль: от сознания, что столь полное счастье не может длиться долго и что никому не под силу остановить Время.

Белинда поняла, о чем он спрашивает.

– Да, я прочла, – ответила она.

– И что ты об этом думаешь?

– В общем, я уже не считаю это шуткой. Даже злой шуткой.

– М-м-м. Тогда что же это?

Они сидели в полутемной гостиной, и горевшее на углях полено отбрасывало на стены желтые и оранжевые блики.

– Я думаю, это и в самом деле свадебный подарок, – сказала она. – На листке говорится о том, что с нами не происходит. Все дурное случается там, а не здесь, в реальной жизни. Вместо того чтобы все это пережить, мы об этом только читаем, зная, что так могло случиться, но не случилось.

– То есть ты хочешь сказать, что он волшебный? – Он никогда не сказал бы такого вслух, но это был канун Рождества, и в комнате было почти темно.

– Я не верю в волшебство, – сказала она спокойно. – Но это свадебный подарок. И я считаю, что мы должны бережно его хранить.

В День подарков она переложила конверт из коробки в свою шкатулку с драгоценностями, которую запирала на ключ, где тот отныне лежал вместе с ее ожерельями, кольцами, брошками и браслетами.

Весну сменило лето. Зиму – весна.

Гордон чувствовал себя опустошенным. Днем он работал для клиентов: проектировал, контролировал работу строителей и подрядчиков, – а ночами делал то, что хотел: разрабатывал конкурсные проекты музеев, галерей, общественных зданий. Иногда его проекты удостаивались похвал и их печатали в архитектурных журналах.

Белинда стала работать с крупными животными, и это ей нравилось, – ездила на фермы, осматривала лошадей, овец и коров. Иногда брала с собой детей.

Однажды, когда в загоне она преследовала козу, которая не хотела, чтобы ее ловили, а тем более осматривали, у нее зазвонил телефон. Она достала телефон, а коза пялилась на нее с противоположной стороны поля боя:

– Да!

– Угадай, что у меня?

– Привет, дорогой. Хм. Ты выиграл в лотерею?

– Нет. Но близко. Мой проект музея Британского наследия попал в шорт-лист. Правда, мои конкуренты крепкие ребята. И все же я в шорт-листе!

– Вот здорово!

– Я поговорил с миссис Фулбрайт, и она отпустит свою Соню посидеть с детьми. Так что сегодня вечером у нас праздник.

– Ужасно рада. Люблю тебя. Ну, я пошла к своей козе.

Во время чудесного праздничного ужина они выпили слишком много шампанского. А ночью в спальне, когда сняла серьги, Белинда вдруг сказала:

– Может, посмотрим, что нам там понаписали?

Гордон был уже в одних носках. Он посмотрел на нее без улыбки:

– Мне не хочется. Сегодня такой день. Зачем его портить?

Она убрала серьги в шкатулку и заперла ее на ключ. И сняла чулки.

– Наверное, ты прав. Могу себе представить, что там написано. Я – пьяница, и у меня депрессия, а ты – жалкий неудачник. А мы между тем… Ну, я ведь и вправду в подпитии, но я не об этом. Он лежит у нас на дне ящика, этот конверт, совсем как «Портрет Дориана Грея»[3].

– «И только по кольцам на руках слуги его опознали». Да. Помню. Он был в школьной программе.

– Знаешь, чего я на самом деле боюсь? – сказала она, надевая ночную рубашку. – Что то, что там написано, – реальная история нашего брака, а то, что есть у нас, – всего лишь красивая картинка. Что там все правда, а у нас – наоборот. Послушай, – она говорила внятно и серьезно, потому что была немного пьяна, – тебе не приходит в голову, что у нас все слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Он кивнул.

– Иногда приходит. Сегодня например.

Она вздрогнула.

– А может, я и в самом деле пьяница со шрамом на щеке, а ты трахаешь все, что движется, и Кевин так и не родился, и все остальные ужасы тоже с нами случились?

Он встал, подошел и обнял ее.

– Но это неправда, – твердо сказал он. – Реально вот это все. Ты, я. На этом листке записана просто история. То есть просто слова.

И он поцеловал ее, и прижал к себе, и больше они не произнесли ни слова.

Через долгих полгода проект Гордона был признан победителем, хотя в «Таймс» его назвали «агрессивно модерновым», в специальных журналах признали старомодным, а один из членов жюри сообщил в интервью «Санди телеграф», что это «единственный компромиссный проект, за который готово было проголосовать все жюри».

Они переехали в Лондон, а дом в Престоне сдали художнику с семьей, потому что Белинда ни за что не хотела его продавать. Гордон с головой ушел в работу над своим проектом. Кевину было уже шесть, а Мелани – восемь лет. Мелани в Лондоне было страшновато, зато Кевин его любил. Правда, оба они поначалу переживали из-за того, что им пришлось оставить друзей и школу. Белинда нашла работу на полставки в Кемдене, где три дня лечила в клинике домашних животных. Но ей не хватало ее коров.

Дни в Лондоне перетекли в месяцы, а месяцы – в годы, и хотя время от времени возникали проблемы с деньгами, Гордон был по-прежнему воодушевлен. Приближался день начала строительных работ.

Однажды Белинда проснулась слишком рано и долго смотрела на спящего мужа в бледно-желтом свете уличного фонаря. У него уже появились залысины, и волосы на макушке поредели. Белинда подумала, что если бы она вышла замуж за лысого, это бы мало что изменило. В принципе они счастливы. В принципе все хорошо.

И ей захотелось узнать, что сталось с теми, в конверте. Она чувствовала их присутствие, как что-то гнетущее и сухое, там, в дальнем углу спальни, где они были заперты подальше от греха. И ей внезапно стало жаль Белинду и Гордона, оказавшихся в том конверте и ненавидящих друг друга и все вокруг.

Гордон захрапел. Она нежно поцеловала его в щеку, приговаривая: «Ш-ш-ш». Он перевернулся и перестал храпеть, но не проснулся. Она прижалась к нему, а вскоре и сама заснула.

На следующий день после ланча, во время разговора с поставщиком тосканского мрамора, Гордон вдруг удивленно поднял руку к груди и сказал:

– Мне ужасно жаль…

Колени у него подогнулись, и он упал. К тому времени, когда приехала «скорая», он был уже мертв. Ему было тридцать шесть.

вернуться

3

«И только по кольцам на руках слуги его опознали» – последняя фраза одного из самых известных романов мировой литературы «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайлда (1854–1900), где, как известно, схожий принцип: портрет старился и принимал отвратные черты в соответствии с поступками героя, в то время как он сам оставался молодым и прекрасным.

3
{"b":"216848","o":1}