– Шлак мы с территории колонии вывозим, – ответил Шестопалов. – Видели дорогу на тот берег реки? Ну вот, там подальше и вываливаем. Маскировка.

– А зэка вместе с шлаком не того?.. Не бегут?

– Пробовали, – ответил, как отрубил Шестопалов. – Из двух получился отличный фарш, и желающих сразу не стало. Шлак проходит специальную обработку, – пояснил он.– Опознавали их потом по ДНК. Даже чипов не осталось. Кучка мяса. Свалили в мешок, похоронили. Причем неизвестно, чего там, в мешках, было больше – останков или пустой породы.

– Сурово! – Алексей переглянулся с Бато.

– Тут по-другому нельзя, – отрезал Шестопалов. – Им разницы нет, как погибать – от рудника или от лазерной «мясорубки», а они еще работать должны, пусть искупают вину перед обществом!

– Ясненько! – нарочито бодро сказал Алексей. – А мы вот в ваш забой идем, не помрем ненароком? Или на полшестого не повиснет?

– Не повиснет, – буркнул Шастопалов. – Тут такое дело…. Мы не знаем, отчего мрут люди. Кого тут только не было, и чего они тут только не изучали! Пробы всякие брали, магнитные излучения замеряли, радиацию – все в норме, а люди дохнут.

– А как дохнут? – поинтересовался Бато, идущий позади всех.

– Да просто. Все вроде нормально, а потом кровь сворачивается: у кого медленно, у кого в один момент, и все, – ласты, считай, завернул. А на остальное – не действует. Ну там так, чтобы люди болели, какие-то симптомы появлялись у них. Нет такого. Пробовали лекарства давать для профилактики, ну вроде аспирина, не помогает. И главное, одни долго работают, а вторые – полгода не проходит, как все: здравствуй «Березовая роща»!

– А что значит «Березовая роща»? – спросил Бато.

– Кладбище вон, за забором. Там березки растут. Нигде больше не растут, а там – растут. Вот и прозвали – «Березовая роща».

– Ясненько! – снова сказал Алексей, но это прозвучало уже не так бодро.

Свернули к громадному ангару с распахнутыми воротами, возле которого стоял часовой. Он с интересом посмотрел на московских гостей, тщательно проверил документы, сверился с данными на своем планшете, кивнул, пропуская внутрь. В ангар они прошли не через ворота, предназначенные для автомобилей, а через небольшую дверь, оборудованную турникетом.

– А если там попробовать пройти? – спросил Алексей Кабыхно.

– На куски порежет, – ответил тот, подмигнув.

Алексей округлил глаза.

– Я не шучу, – усмехнулся Кабыхно. – Тут сунулся у нас один торопыга, ноги отрезало. Теперь на деревяшках ковыляет. Остальные зато стали дисциплинированными, ходят культурненько через турникет.

В ангар выходило три лифта: два грузовых и один пассажирский. Возле платформы пассажирского лифта их поджидал здоровенный, накачанный детина в черной форме охранника. Автомат Калашникова казался в руках детины детской, пластмассовой игрушкой. Алексей обратил внимание на то, что рожок у автомата был – на сорок пять патронов.

«Это чтобы сразу кучу зэка положить!» – сообразил Алексей.

Радом с детиной стоял директор рудника.

– Якимов! – кивнул детина спецназовцам.

Бато и Алексей посмотрели на Якимова снизу вверх.

– Карабанов! – пробасил Алексей.

– Аюшеев! – коротко произнес Бато.

– Александр Иванов, – тихо представился директор рудника.

Сержант снова обратил внимание на тофа. На директора таинственного и важного предприятия министерства атомной промышленности он был не похож. А был похож на обычного обитателя таежного поселка. В стареньких, стоптанных сапогах, пообтерханной курточке и в выношенных серых штанах. На голове красовалась заношенная заячья шапка. Впрочем, быть может, одеваться так было просто в привычке директора. Таежная жизнь не располагала к щегольству.

Поздоровались. Рукопожатие у детины было аккуратным, словно ему велели ни в коем случае не причинять вреда столичным гостям. Иванов же, наоборот, здоровался крепко, как бы стараясь утвердиться.

– Бурят? – спросил он Бато, пожимая ему руку.

Бато кивнул.

Все, кроме Шестопалова, зашли на платформу. Лейтенант махнул друзьям рукой.

– Ну я за вас спокоен! Александр Иванович вам все покажет и расскажет. Осторожнее там, Мишеня к ним не подпускай! – последние слова были адресованы Якимову.

Якимов кивнул, нажал на кнопку, и лифт поехал вниз.

Спуск оказался долгим, перед глазами проплывали то толщи породы, то закрытые двери, ведущие, по-видимому, на подземные этажи или на выработки.

– Кто такой Мишень? – Алексей первым нарушил молчание.

Детина покосился на него, не поворачивая толстой шеи. Возможно, она у него и не поворачивалась, а просто вросла в плечи, как у волка.

– Вам лучше не знать, – небрежно ответил он.

– А что на первых этажах? – продолжал расспрашивать Алексей.

– У вас нет туда допуска, – отговорился Иванов, – там обрабатывают породу, которая содержит иванит – новый минерал, здесь обнаружено единственное месторождение на всем земном шаре.

– Иванит? – повторил Алексей, – почему не василит? Или андреит?

– Потому что открыл месторождение иркутский геолог Иван Обручев. Собственно, он десять лет назад обнаружил новое геологическое образование – небольшой кратер непонятного происхождения на склоне сопки. Образование было около девяноста метров в диаметре, абсолютно перпендикулярное склону. Электромагнитное исследование позволило обнаружить, что под кратером находится некое огромное образование. Оно залегает на глубине в восемьсот метров и имеет сверхпроводимость. Вывод о происхождении кратера тогда так и не сделали – одни данные говорили о том, что это вулканическое образование, другие – о том, что кратер возник после падения метеорита. Против первой версии было почти полное отсутствие выделений газа из глубин, а против метеоритной версии – отсутствие метеоритного вещества на поверхности и отсутствие характерных признаков падения метеорита – форма у него, понимаете, слишком правильная была. Ровный такой конус.

Ну вот, а далее Обручев сумел найти средства и убедить власти края в необходимости провести дальнейшие изыскания. Почти шесть лет назад тут пробурили первую скважину. Нашли новый минерал. Потом опять затишье. И вот, полтора года назад иванит стали добывать в промышленных масштабах. Содержание его в породе очень низкое, всего несколько граммов на кубометр породы, залегание сложное, жилы уходят во все стороны, иногда даже закольцовываются. В общем, такого минерала еще никто не видел. Иногда попадается и чистый иванит, но его крайне мало.

– А где его применяют? – спросил Алексей.

– ВПК, – сухо уронил Иванов. – Военно-промышленный комплекс. Остальное – вам не по рангу.

– Ясненько! – сказал Алексей и сразу же снова спросил:

– Ну а как он хоть выглядит? А то сейчас спустимся, найдем самородок иванита килограммов на восемь и знать не будем, что это иванит.

– Как выглядит? – повторил Иванов. – Да как, как? Серенький такой порошочек. На первый взгляд никчемный.

Лифт остановился, перед находящимися на платформе людьми оказался длинный, каменный коридор, освещенный небольшими светильниками, прикрепленными на стенах. Справа и слева находились двери. Якимов отвел в сторону решетку.

– Ну я вас покидаю! – сказал Иванов спецназовцам. – Дальше вас поведет Якимов. Если возникнут вопросы, на обратном пути милости прошу в мой кабинет! Да и вот еще – руками ничего не трогать и в карманы куски породы не совать! – снова напомнил он спецназовцам. – Подсудное дело. Грамм иванита стоит от семидесяти тысяч долларов! Но все равно сбыть не удасться. – Иванов вышел с лифта на этаж, обернулся.

– Кабыхно! Иди помоги, мне оборудование из лаборатории перетащить надо в соседний кабинет.

Кабыхно беспомощно обернулся на спецназовцев, пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, начальство, вышел следом за Ивановым, и они ушли по коридору.

Охранник снова громыхнул решеткой, закрывая ее, нажал на кнопку, лифт поехал вниз. Через несколько этажей двери исчезли, перед глазами друзей замелькали освещенные тоннели, пробитые в породе.